Что читать о диссидентах. Писатели-диссиденты

Дожившие до преклонных лет писатели-шестидесятники по сию пору создают образ ласкового дурачка Хрущева в благодарность за то, что этот генсек именно им устлал коврами дорогу к писательским кормушкам сразу после XXсъезда КПСС, именно их, а не других, цэковское окружение Хрущёва выдвинуло в «юные гении» строго по списку, утвержденному в апартаментах ЦК КПСС за подписью самого Никиты Сергеевича.

Именно шестидесятники первыми завопили о том, что война СССР против Гитлера была несправедливой, захватнической. Так повелело им Горбачевское ЦК.

Первым отрекся от своего военного прошлого и признался в том, что он и не воевал-то как следует никогда, до этого кичившийся своим фронтовым прошлым Булат Окуджава. Бард и сценарист отказался даже от самого значительного своего поэтического открытия, сделавшего его истинно народным поэтом: «А нынче нам нужна одна победа, одна на всех. Мы за ценой не постоим». Он заявил: «Я так не считал на войне. Так считали персонажи фильма, к которому я написал эту песню». Заявлявший при Хрущеве Евгений Евтушенко: «А любил я Россию всею кровью, хребтом, ее реки в разливе, и когда подо льдом… Если будет Россия, значит, буду и я», — при Путине уравнял себя с самым талантливым из «шестидесятников» Василием Аксеновым, то есть стал откровенным, махровым русофобом.

Фигура Евтушенко является типичной для определенной категории литераторов-«шестидесятников», которых следовало бы назвать «блатными литераторами». Внук командарма первого ранга, репрессированного, как водится, именно в 1937 году, вырос в московской Марьиной роще среди шпаны и готового на все мыслимые мерзости блатняка, спасшийся в детстве от войны в глубоком сибирском тылу в качестве беженца, проработавший фактически за всю свою жизнь всего несколько месяцев в геологической партии в Сибири, обратил на себя внимание чекистов и партаппаратчиков стихотворением «Бабий яр» не столько художественными его достоинствами, сколько политической заданностью.

В пересказе Евтушенко в его «Автобиографии», которую он якобы тайно передал во французское издательство «Галлимар», стихотворение «Бабий яр» произвело едва ли не революцию в СССР и чуть не привело к свержению советской власти. Вполне возможно, что на Лубянке Евгения Александровича и потрепал генерал рукой по щёчке, даже возможно, что вложил ему в рот конфетку; наверняка в ресторане Центрального Дома Литераторов в честь Евтушенко подняли не один десяток тостов, и была произнесена не одна здравица. Но вот в провинции это якобы эпохальное событие прошло незаметно. Встречал я не раз это стихотворение в многочисленных советских сборниках поэзии Евтушенко и даже в антологиях, предназначенных для пропаганды современной советской поэзии среди молодежи и юношества. Тем не менее, до сего дня критики и политики пишут о том, что «Бабий яр» был в советское время под запретом, а автор (имевший, кстати, в квартире телефон, напрямую связанный со всесильным шефом КГБ Ю. Андроповым и посетивший за казенный счет более 120 стран, по его собственному признанию) преследовался советской властью.

В СССР «Автобиография» Евгения Евтушенко вышла в полуторамиллионнотиражной «Роман-газете» и многочисленными отдельными изданиями под названием, сворованным Евгением Александровичем у гения мирового кино шведа Бергмана, «Земляничная поляна», а затем одна из глав была даже экранизирована опять-таки за счет советского государства самим автором. То есть перед нами – образ типичного «шестидесятника, претерпевшего муки от советской власти непризнанного гения». Типичного в чём? В том, что данных литераторов после XXсъезда КПСС специально выбирали спецслужбы из огромного списка начинающих писателей и поэтов по определенным критериям. Главным из требований, предъявляемых к блатным литераторам, признавалось кровное происхождение от старых большевиков , оказавшихся репрессированными во время культа личности Сталина в чинах очень высоких, желательно генеральских: Юрий Трифонов, Василий Аксенов, Евгений Евтушенко, Новелла Матвеева, Чингиз Айтматов, Нодар Думбадзе, Булат Окуджава и так далее. Вторым критерием должна быть затаенная юными дарованиями на всю жизнь обида на советскую власть за то, что их в детстве вышвырнул Сталин из золотых клеток в подворотни. В третьих, «юные гении» должны были обладать повышенным честолюбием и быть готовыми на любую подлость ради удовлетворения вышеназванного своего душевного качества. В четвертых, именно на этих самых блатных литераторов возлагалась обязанность вытеснить собой из редколлегий литературных журналов и издательств тех профессиональных редакторов и писателей, которые могли бы по-настоящему развить литературный процесс в виде традиционного для русской литературы направления критического реализма . Так оказались совсем молодые и абсолютно профессионально непригодные к исполнению своих обязанностей Аксенов, Вознесенский, Айтматов, Евтушенко и т.д. высокооплачиваемыми членами редакционных коллегий множества журналов не только Москвы и Ленинграда, но и провинциальных изданий. Те, кто их на эти ПОСТЫ (бунтарей – на посты!!!) ставил, прекрасно понимали, что эти молодые хищники будут печатать в этих изданиях только себя, только друг друга и только лиц из своей стаи , никого чужого они на страницы советских журналов и книг не пропустят.

И блатные литераторы этой формации честно отрабатывали свой хлеб. Точнее, в большинстве своем они даже не работали в редакциях, а только приходили за жалованьем в кассу, как это делал, например, Айтматов – сын репрессированного в 1937 году наркома мелиорации Киргизии, бывший одновременно и владельцем двух министерских портфелей Киргизской ССР, и секретарем трех творческих союзов, и членом семи редколлегий, и участником всевозможных совещаний, встреч, заседаний, членом республиканского ЦК Компартии и одновременно покровителем диссидентов. Тем более, порой даже забывал о дне зарплаты своей в советских рублях привыкший к долларам с пеленок, плэйбой и кремлевский выкормыш Василий Аксенов. Исключение составила дочь Героя Гражданской войны на Дальнем Востоке, также репрессированного при Сталине, Новелла Николаевна Матвеева, которая ввиду ли только своей порядочности, из-за своей ли физической немощи, осталась честной перед своим народом, удовольствовавшись квартирой в престижном писательском доме и редкими публикациями исключительно в центральной прессе. Всю эту категорию блатных литераторов я бы условно назвал «Дети Арбата» — по названию скандально известной повести «шестидесятника» А. Рыбакова, которого, как мне думается, надо причислить к категории «и примкнувших к шестидесятникам литературным шестеркам», этот писатель был все-таки фронтовиком, а перед тем, как стать идеологом перестройки, своими произведениями «Кортик», «Бронзовая птица» и повестями о Кроше оказал положительное влияние на формирование сознания советского человека, чего не сумели сделать «дети Арбата», хотя и стремились к этому изо всех сил.

«Литературные шестерки» — это литераторы особого толка. Они на литературный советский Олимп пробивались из низов, достигали и постов, и известности самостоятельно, а не были выдвинуты туда, подобно «детям Арбата». «Литературные шестерки» боролись за место под солнцем очень рьяно, рвали противников и конкурентов зубами, руками, ногами, используя все мыслимые способы для того, чтобы напечататься и получить хотя бы республиканскую известность и, соответственно, должность. Самой яркой из них московской фигурой следует назвать Андрея Вознесенского, который сутками не спал, стремясь попасть на глаза к известным писателям и поэтам 1950-60-х годов (вспомним вырвавшееся из уст Твардовского о нем: «Хоть бы его трамвай, что ли, переехал!»), сочинял и распространял по Москве небылицы о своем необычном происхождении: то он – незаконнорожденный сын сталинского премьера, то он – опять-таки незаконный сын Бориса Пастернака, то еще придумает какую легенду о своей исключительности и о любви к нему сильных и известных мира сего – то Хрущева, то Неруды. Поэт талантливый, оригинальный, но, как всякий маменькин сыночек, не уверенный в себе вечный сопляк, а потому абсолютно неуправляемый близкими, оказался весьма легко управляемым специалистами из органов охраны государства. Существует немало прямых свидетельств и косвенных доказательств того, что Вознесенский сотрудничал с КГБ СССР в течение многих лет и был одним из «засланных казачков» в группу литераторов, которые соучаствовали в организации якобы антисоветского, но фактически весьма благонадежного по отношению к СССР, известного альманаха «Метрополь». Именно этой службой объясняется тот факт, что Андрею Вознесенскому была вручена Государственная премия СССР за достижения в поэзии сразу же после выхода вышеназванного альманаха и в самом начале скандала вокруг этого неразрешенного советской цензурой американского издания. Авторы сборника этого – это либо сыночки советско-партийного бомонда 1970-х годов типа Виктора Ерофеева, превратившего русскую словесность в помойную яму, либо полные оторвы, либо, как оказалось на проверку, стукачи, а сам альманах стал одним из звеньев гениальной операции КГБ СССР, осуществленной под руководством генерала армии С. Цвигуна с использованием провокатора Василия Аксенова и денег американского миллиардера. Словом, «альманах ЛП» литературно-провокационный…

Отдельной строкой следует выделить тут писателей-диссидентов 1960-70-х годов. Писатели-диссиденты, которые никогда не причисляли себя к «шестидесятникам» и дистанцировались всегда и от «Детей Арбата» и от «блатных литераторов». Я имею в виду А. Солженицына, В. Войновича, В. Владимова и некоторых других. У них у каждого своя судьба, они порой поступали мужественно и честно, боролись с системой яростно, умели не продаваться. Хотя порой и жульничали, хитрили, изворачивались. Они и к Хрущеву относились и относятся без особого пиетета, но с уважением. Я являюсь политическим противником оных писателей, не раз писал о совершенных ими мерзостях, но, тем не менее, почитаю их личностями самостоятельными, не способными оказаться в кодле «шестидесятников», возглавляемых с момента перестройки Андреем Битовым – прекрасным стилистом, которому всегда было нечего и не о чем писать, ибо за душой у этого манерного, фальшивого насквозь человека нет ничего, кроме позы и умения рассуждать обо всем и ни о чем одновременно. Объединяет писателей-диссидентов с «детьми Арбата» и с «блатными литераторами» только патологическая ненависть к СССР и населявшим эту страну народам.

В остальном все три группы литераторов, именующихся в литературоведении постсоветского периода «литераторами-шестидесятниками», существуют сами по себе.

Отдельно здесь можно сказать о писателях-фронтовиках и писателях-деревенщиках , появившихся и прогремевших именно в этот период существования советской власти в России. Среди них было тоже немало жуликов, которые легко переметнулись в банду «шестидесятников», но все-таки в большей части это были писатели и поэты высокого гражданского мужества и ответственности перед советским народом: Н. Рубцов, В. Шукшин, Б. Можаев, С. Смирнов, В. Зелинский, С. Злобин и многие, многие другие.

Единственная беда их состоит в том, что никто из этих писателей с гражданским патриотическим сознанием так и не собрался описать и донести до сведения потомков типичных «детей Арбата», «блатных литераторов» и писателей-диссидентов. Исключение составляет роман-памфлет И. Шевцова «Тля». Автором же, попытавшимся представить поколение «шестидесятников» героями, пожалуй, может статься один лишь Юрий Гердт (был зав. отделом прозы в литературном журнале «Простор», давно проживает в США), автор романа, в котором главный герой по имени Ким являет собой как бы собирательный образ всех «детей Арбата» и «блатных литераторов». Толстенный роман его был выпущен незадолго до снятия Никиты Хрущева с поста главы государства, был очень популярен в среде как раз той публики, которая якобы в 1960-е годы была потрясена стихотворением Евтушенко «Бабий яр» и по сию пору гордится своей псевдореволюционностью.

Валерий Куклин

Итак, кого же в Советском Союзе и в связи с чем стали называть диссидентами? Диссиденты (лат. dissidents - несогласный) - термин, который с середины 70-х годов применялся к лицам, открыто спорившим с официальными доктринами в тех или иных областях общественной жизни СССР и пришедшим к явному столкновению с аппаратом власти. Характерно, что единственным самоназванием, которое диссиденты не получили извне, стал термин «правозащитники». Правозащитное течение всегда было ядром диссидентского движения, другими словами, полем пересечения интересов всех иных течений - политических, социально-культурных, национальных, религиозных и др. В центре внимания правозащитников было положение с правами человека в Советском Союзе и несоответствие этого положения всеобщей декларации прав человека ООН.

Из общей массы инакомыслящих диссиденты выделялись не только образом мышления, но и типом социального поведения. Побудительным мотивом участия в диссидентском движении было стремление к:

• - гражданскому и нравственному сопротивлению;
• - оказанию помощи людям, подвергшимся репрессиям;
• - формированию и сохранению определенных общественных идеалов.

Известная правозащитница Л.Алексеева, вводя в оборот понятие "диссидентские движения", включила в него такие формы инакомыслия, как национальные; национально-религиозные; национально-демократические движения; движения представителей народов за выезд на историческую родину или в родные места; за права человека; социалистическое; за социально-экономические права.

В среде интеллигенции, откуда, в общем-то, и берет начало диссидентство, далеко не все и не всегда понимали людей, в той или иной степени бросивших вызов системе. В начале 1968 года писатель К.Чуковский отмечал в своем дневнике «Мне кажется, это (выступление инакомыслящих - авт.) -преддекабристское движение, начало жертвенных подвигов русской интеллигенции, которые превратят русскую историю в расширяющийся кровавый поток. Это только начало, только ручеек».

Первые годы брежневского правления (1964-1967), связанные с усилением наступления на небольшие островки свободы, рожденные оттепелью, положили начало формированию организованной оппозиции режиму в лице правозащитного движения. В истории правозащитного движения эти годы можно определить как начальный этап его формирования.

Основной формой деятельности диссидентов были протесты и обращения в адрес высшего политического руководства страны и правоохранительных органов.

Точную дату рождения правозащитного движения установить нетрудно: это 5 декабря 1965 года, когда на Пушкинской площади в Москве состоялась первая демонстрация под правозащитными лозунгами. Однако этому событию предшествовали долгие годы борьбы демократически настроенных групп и одиночек.

В 1965 году усилились репрессии против инакомыслящих, что было, вероятно, результатом попыток сталинистов в новом руководстве достичь политического перевеса.

Осенью 1965 г. были арестованы московские писатели Андрей Синявский и Юлий Даниэль, опубликовавшие свои произведения за рубежом под псевдонимами Абрам Терц и Николай Аржак.

Арест писателей был воспринят как пролог к зловещим переменам. Не только друзья и приятели арестованных, но и незнакомые с ними люди горячо обсуждали, какая судьба ожидает писателей.

В такой обстановке произошла первая в советское время демонстрация под правозащитными лозунгами 5 декабря 1965 г. в Москве на Пушкинской площади. За несколько дней до 5 декабря (Дня Советской Конституции 1936 г.) в Московском университете и нескольких гуманитарных институтах были разбросаны листовки с «Гражданским обращением», отпечатанные на пишущей машинке. Автором обращения и инициатором демонстрации был Александр Есенин-Вольпин.

Сын Сергея Есенина, математик и поэт, он дважды подвергался заключению в психиатрические больницы: в 1949г., в 25-летнем возрасте, за «антисоветские стихи», и уже после смерти Сталина, в 1959 г., - за то, что передал за границу сборник стихов и свой «Свободный философский трактат».

По оценке Буковского, к памятнику Пушкина в назначенное время пришло около 200 человек. Вольпин и несколько человек рядом с ним развернули небольшие плакаты, но их быстро выхватили сотрудники госбезопасности; даже стоявшие рядом не успели прочесть, что было написано на плакатах. Потом стало известно, что написано было: «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!» и «Уважайте советскую конституцию!» Как вспоминал об этих памятных днях сам А. С. Есенин - Вольпин, выступая на расширенном заседании кафедры отечественной истории новейшего времени Историко-архивного института РГГУ 17 января 1994 г., именно в его руках был плакат «Уважайте Советскую конституцию», что вызвало в свою очередь множество «недоуменных» вопросов у официальных чинов, во время его допроса. Задержали человек 20. Задержанных отпустили через несколько часов. В большинстве это были студенты. Все они и замеченные на площади в тот вечер (около 40 человек) были исключены из институтов.

Возможно, из-за такого непривычного в советских условиях события, как демонстрация, власти не решились организовать закрытый суд. Однако в январе 1966 года суд все-таки состоялся и приговор был жестким: Синявский и Даниэль получили соответственно 5 и 7 лет лагерей строгого режима.

Суд над Даниэлем и Синявским показал, что власти отказались от приписывания подследственным террористических намерений и применения смертной казни за словесный «антисоветизм». Но власти продемонстрировали также и то, что не намерены отказываться от практики репрессий за попытки осуществить свободу слова.

После суда начал составляться посвященный процессу самиздатский (самиздат- явление в политической и культурной жизни, когда неугодные властям произведения искусства и политические идеи перепечатывались на машинке и передавались от одного читателя к другому) сборник «Белая книга», подобный «Белой книге» по делу И.Бродского, по процессу Даниэля и Синявского. Ее составление взял на себя Александр Гинзбург - автор одного из первых самиздатских журналов «Синтаксис».

За арестом писателей последовала достаточно широкая кампания писем протеста. Стало понятно, что оттепель закончилась и перед обществом встала насущная необходимость борьбы за свои права. Процесс по делу писателей и петиционная кампания 1966 года провела окончательный водораздел между властью и обществом, разделила интеллигенцию на своих и чужих. Подобное разделение в российской истории всегда приводило, и привело на этот раз к образованию сплоченной и организованной политической оппозиции.

Суд над писателями был всего лишь одним из признаков ресталинизации. В печати все чаще стали появляться произведения, оправдывающие и возвеличивающие Сталина, а антисталинские высказывания не пропускались. Усилилось давление цензуры, ослабленное после XX съезда. Эти тревожные симптомы так же вызывали многочисленные протесты, как индивидуальные, так и коллективные.

Особое впечатление произвело быстро распространившееся по Москве письмо 25-ти виднейших деятелей науки и культуры Брежневу о тенденциях реабилитации Сталина. Среди подписавших это письмо - композитор Шостакович, 13 академиков (в том числе А.Д.Сахаров), знаменитые режиссеры, артисты, художники, писатели, старые большевики с дореволюционным стажем. Доводы против ресталинизации были выдержаны в духе лояльности (ресталинизация внесет разлад в советское общество, в сознание людей, ухудшит отношения с коммунистическими партиями Запада и т.д.), но протест против возрождения сталинизма был выражен энергично.

В 1966 г. в обществе началось открытое противостояние между сталинистами и антисталинистами. Если на официальном уровне все больше звучали речи, восхвалявшие Сталина, то учебные заведения, университеты, дома ученых приглашали для бесед и лекций писателей и публицистов, зарекомендовавших себя антисталинистами.

Параллельно происходило массовое распространение материалов самиздата антисталинской направленности. Наибольшую известность получили в эти годы романы Солженицына «В круге первом» и «Раковый корпус». Распространялись мемуары о лагерях и тюрьмах сталинской эпохи: «Это не должно повториться» С.Газаряна, «Воспоминания» В.Олицкой, «Тетради для внуков» М.Байтальского и др. Перепечатывались и переписывались «Колымские рассказы» В.Шаламова. Но наибольшее распространение получила первая часть романа-хроники Е.Гинзбург «Крутой маршрут». Продолжалась и петиционная кампания. Интеллигенция и правозащитники все еще писали письма с надеждой образумить власти. Наибольшую известность получили: письмо в ЦК КПСС 43 детей коммунистов, репрессированных в сталинские времена (сентябрь 1967 г.) и письма Роя Медведева и Петра Якира в журнал «Коммунист», содержавшие перечень преступлений Сталина.

Следующий период в развитии диссидентского и правозащитного движения - 1968-1975 годы - совпал с удушением "Пражской весны", приостановкой всяких попыток преобразования политических институтов, погружением политической жизни в состояние застоя.

В начале 1968 г. петиционная кампания продолжилась. Обращения к властям дополнились письмами против судебной расправы с самиздатчиками: бывшим студентом Московского историко-архивного института Юрием Галансковым, Александром Гинзбургом, Алексеем Добровольским, Верой Дашковой. «Процесс четырех» был непосредственно связан с делом Синявского и Даниэля: Гинзбург и Галансков обвинялись в составлении и передаче на Запад «Белой книги о процессе Синявского и Даниэля», Галансков, кроме того, - в составлении самиздатского литературно-публицистического сборника «Феникс-66», а Дашкова и Добровольский - в содействии Галанскову и Гинзбургу. По форме протесты 1968 г. повторили события двухлетней давности, но в увеличенном масштабе.

22 января состоялась демонстрация в защиту арестованных, организованная В. Буковским, и В. Хаустовым. В демонстрации приняли участие около 30 человек. (Организаторы демонстрации были арестованы и впоследствии осуждены на 3 года лагерей). Во время процесса над «четверкой» у здания суда собралось около 400 человек.

Однако, как и в 1966 г. преобладающей формой протеста в 1968 г. стали письма в советские инстанции.

Петиционная кампания также была гораздо шире, чем в 1966 г. Участвовали в петиционной кампании представители всех слоев интеллигенции, вплоть до самых привилегированных. «Подписантов» (так стали называть тех, кто подписывал протесты против политических преследований) оказалось более 700. Андрей Амальрик в своей работе «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?» проанализировал социальный состав подписантов. Среди них ученые составили 45%; деятели искусств - 22%; инженеры и техники - 13%; издательские работники, учителя, врачи, юристы - 9%; рабочие - 6%, студенты - 5. Подписантская кампания 1968 г. не имела непосредственного успеха: Гинзбург был осужден на 5 лет лагеря, Галансков - на 7, и в 1972 г. умер в тюрьме. Однако петиции и многочисленные выступления затормозили процесс свертывания демократии, не позволили сталинистам добиться полного реванша.

Весной - летом 1968 г. развивался чехословацкий кризис, вызванный попыткой радикально-демократических преобразований социалистической системы и закончившийся введением советских войск в Чехословакию. Наиболее известным выступлением в защиту Чехословакии стала демонстрация 25 августа 1968 г. на Красной площади в Москве. Лариса Богораз, Павел Литвинов, Константин Бабицкий, Наталья Горбаневская, Виктор Файнберг, Вадим Делоне и Владимир Дремлюга сели на парапет у Лобного места и развернули лозунги «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!» (на чешском языке), «Позор оккупантам!», «Руки прочь от ЧССР!», «За вашу и нашу свободу!» (по-русски). Почти немедленно к демонстрантам бросились сотрудники КГБ в штатском, дежурившие на Красной площади в ожидании выезда из Кремля чехословацкой делегации.

Лозунги вырвали; несмотря на то, что никто не сопротивлялся, демонстрантов избили и затолкали в машины. Суд состоялся в октябре. Двоих отправили в лагерь, троих - в ссылку, одного - в психбольницу. Н.Горбаневскую, у которой был грудной ребенок, отпустили. Об этой демонстрации узнали в СССР и во всем мире, узнал народ Чехословакии.

Переоценка ценностей, происшедшая в советском обществе в 1968 г., окончательный отказ правительства от либерального курса определили новую расстановку сил оппозиции. Выкристаллизовавшееся в ходе «подписантских» кампаний 1966-68 гг., протестов против вторжения советских войск в Чехословакию, правозащитное движение взяло курс на образование союзов и ассоциаций - уже не только для воздействия на правительство, но и для защиты своих собственных прав.

И все-таки еще об одном полюсе общественной жизни сказать следует особо, возможно, лучше всего словами бывшего советского диссидента П.М.Литвинова. «Думаю, всюду: в партии, в армии, даже в КГБ работали люди, которые осознавали положение, были готовы меняться и делали к тому шажки, - вспоминает он. - Диссиденты их делали быстрее, решительнее и кому-то подавали пример за счет собственной жертвы. Они были одним из факторов».

В апреле 1968 г. начала работать группа, выпускавшая политический бюллетень "Хроника текущих событий" (ХТС). Первым редактором хроники была Наталья Горбаневская. После ее ареста в декабре 1969 г. и до 1972 - Анатолий Якобсон. В дальнейшем редакция через каждые 2-3 года менялась, в основном из-за арестов. Смена редакторов оставалась практически незаметной для читателей в силу неизменности стиля изложения и отбора материалов.

Механизм поступления информации в редакцию и распространения Хроники был предложен в ее 5 выпуске: «Каждый... легко может передать известную ему информацию в распоряжение Хроники. Расскажите ее тому, у кого вы взяли Хронику, а он расскажет ее тому, у кого он взял Хронику и т.д. Только не пытайтесь пройти единолично всю цепочку, чтобы вас не приняли за стукача».

Редакция ХТС собирала сведения о нарушениях прав человека в СССР, положении политзаключенных, арестах правозащитников, актах осуществления гражданских прав. За несколько лет работы ХТС наладила связи между разнородными группами правозащитного движения. Хроника была тесно связана не только с правозащитниками, но и с различными инакомыслящими. Так, значительное количество материалов ХТС посвящено проблемам национальных меньшинств, национально-демократических движений в советских республиках, прежде всего на Украине и в Литве, а также религиозным проблемам. Пятидесятники, иеговисты и баптисты были частыми корреспондентами Хроники. Значительной была и широта географических связей Хроники. К 1972 г. выпуски описывали ситуацию в 35-ти точках страны.

В 1968 г. СССР была ужесточена цензура в научных изданиях, возрос порог секретности для многих видов публиковавшейся информации, началось глушение западных радиостанций.

Естественной реакцией на это стал значительный рост самиздата и поскольку подпольных издательских мощностей не хватало - стало правилом отсылать или пробовать отсылать экземпляр рукописи на Запад. Самиздатские тексты поначалу шли «самотеком», через знакомых корреспондентов, ученых, туристов, не боявшихся везти через границу «запрещенные книги». На западе некоторые из рукописей издавались и так же подпольно ввозились обратно в Союз. Так сформировалось явление, получившее сначала среди правозащитников название «тамиздат», роль которого в спасении интереснейших произведений отечественной литературы и общественной мысли еще предстоит понять.

Усиление репрессий против правозащитников в 1968-69 гг. вызвало к жизни совершенно новое для советской политической жизни явление - создание первой правозащитной ассоциации. Она была создана в 1969 г. Началась она традиционно, с письма о нарушении гражданских прав в СССР, правда, отправленного нетрадиционному адресату - в ООН. Авторы письма объясняли свое обращение следующим образом: «Мы обращаемся в ООН потому, что на наши протесты и жалобы, направляемые в течение ряда лет в высшие государственные и судебные инстанции в СССР, мы не получили никакого ответа. Надежда на то, что наш голос будет услышан, что власти прекратят беззакония, на которые мы постоянно указывали, надежда эта истощилась». Они просили ООН «защитить попираемые в Советском Союзе человеческие права». Письмо подписали 15 человек: участники подписантских кампаний 1966-1968 гг. Татьяна Великанова, Наталья Горбаневская, Сергей Ковалев, Виктор Красин, Александр Лавут, Анатолий Левитин-Краснов, Юрий Мальцев, Григорий Подъяпольский, Татьяна Ходорович, Петр Якир, Анатолий Якобсон и Генрих Алтунян (Харьков), Леонид Плющ (Киев). Инициативная группа писала, что в СССР «...нарушается одно из самых основных прав человека - право иметь независимые убеждения и распространять их любыми законными способами». Подписавшие заявили, что образуют «Инициативную группу защиты прав человека в СССР» (ИГ). Деятельность ИГ сводилась к расследованию фактов нарушения прав человека, требованиям освобождения узников совести и заключенных в спецбольницах. Данные о нарушениях прав человека и количестве заключенных отправлялись в ООН и на международные гуманитарные конгрессы. Международной лиге прав человека. ИГ просуществовала до 1972 г. К этому времени 8 из 15-ти ее членов были арестованы. Деятельность ИГ прервалась в связи с арестом летом 1972 г. ее лидеров П.Якира, В.Красина.

Опыт легальной работы ИГ убедил остальных в возможности действовать открыто. В ноябре 1970 г. в Москве был создан Комитет прав человека в СССР. Инициаторами были Валерий Чалидзе, Андрей Твердохлебов и академик Сахаров, все трое - физики. Позже к ним присоединился Игорь Шафаревич, математик, член-корреспондент АН СССР. Экспертами Комитета стали А.Есенин-Вольпин и Б.Цукерман, корреспондентами - А.Солженицын и А.Галич. В учредительном заявлении указывались цели Комитета: консультативное содействие органам государственной власти в создании и применении гарантий прав человека; разработка теоретических аспектов этой проблемы и изучение ее специфики в социалистическом обществе; правовое просвещение, пропаганда международных и советских документов по правам человека. Комитет занимался следующими проблемами: сравнительный анализ обязательств СССР по международным пактам о правах человека и советского законодательства; права лиц, признанных психически больными; определение понятий «политзаключенный» и «тунеядец».

Возникшее внутри СССР диссидентство могло рассчитывать тем не менее на международную симпатию и поддержку. На Западе и, особенно в США сразу же поняли, какую выгоду можно извлечь из него. Сильный идеологический заряд холодной войны, публичные дискуссии на тему «разрядки» подпитывали взаимное притяжение Востока и Запада, несмотря на водораздел между ними. Наиболее активные диссиденты знали, что они могут найти за рубежом помощь и поддержку: отправляемые ими за границу сочинения публиковались, а затем через курьеров тайком переправлялись обратно в СССР. К уже существующему и никак не приостанавливающему свою деятельность «самиздату» прибавился «тамиздат», а с появлением новых технических возможностей еще и «магнитиздат», то есть записанные на магнитофонные пленки запрещенные песни и передачи. Соответственно, и средства политической борьбы стали разнообразнее. С другой стороны, на Западе росло понимание происходящих в советском обществе процессов. В СССР по служебным делам или в результате обменов, поощряемых политикой разрядки, проживало все больше иностранцев. Все более оснащенными и солидными становятся занимающиеся Советским Союзом западные институты и исследовательские центры, особенно в США, Великобритании и ФРГ. В их работе было еще много балласта, много лишнего, приблизительного, много предвзятого. Но в общем прогресс в их исследованиях был бесспорным и, соответственно, все более продуманными становились средства воздействия на политическую борьбу в СССР.

В начале 70-х годов в диссидентстве обозначились тенденции, довольно различные по идеалам и политической направленности. Попытка точной классификации, как всегда в подобных случаях, приводит к упрощению. При всем том можно выделить, по крайней мере, в общих чертах, три основных направления: ленинско-коммунистическое, либерально-демократическое и религиозно-националистическое. Все они имели активистов, но, в конце концов, каждое из них нашло выразителя своих идей в лице одной наиболее заметной личности. Во всех трех случаях это были люди исключительных качеств и сильного характера. Три направления были представлены, соответственно, Роем Медведевым, Андреем Сахаровым и Александром Солженицыным -- людьми весьма несхожими, с коренными различиями в позициях по причине слишком серьезных расхождений во взглядах. Но все трое оказались вынужденными противостоять мощи государства, Это было единственное, что их роднило. Но этого единственного хватало, чтобы полемика между ними не перерастала в открытую вражду и не положила конец сотрудничеству в стане оппозиции.

Именно поэтому, если не по каким-либо другим, вполне понятным политическим причинам, о диссидентстве, особенно за границей, говорили как о явлении едином и довольно сплоченном. Но единства не было. В ходе 70-х годов три выразителя основных направлений и их сторонники нередко спорили друг с другом, их убеждения были несовместимыми. Никто из них не мог согласиться с двумя другими, не отказавшись от того, что составляло саму основу политической активности каждого. Но даже это обстоятельство не было использовано брежневским правительством, чтобы завязать диалог с тем или иным из трех течений диссидентства. Лишь однажды слабая попытка такого рода была предпринята главой КГБ Андроповым, не без некоторого уважения относившегося к Медведеву, единственному из троих, кто, будучи исключенным из партии, снятым с работы, все же избежал ареста. Однако и в этом случае речь шла не просто о политическом выборе, а о поведении толкового полицейского, который создал Медведеву больше проблем, нежели тот мог решить.

Больше сходства было между двумя первыми из упомянутых течений -- коммунистическим и демократическим. Имена Сахарова и Медведева стояли рядом в петициях, написанных на рубеже 60-х и 70-х годов, включая совместное политическое обращение к Брежневу, Косыгину и Подгорному (последний формально был главой государства), составившее одну из первых 13 политических платформ диссидентства. Неокоммунистическое движение вытекало непосредственно из антисталинских настроений, периодически возникающих в советской истории. Его рождение совпало с протестами против «реабилитации» Сталина. В этом смысле оно может рассматриваться как отражение взглядов некоторых членов самой КПСС и функционеров аппарата государства-партии, все еще продолжавших питать реформистские надежды. Оно было нацелено на возможный компромисс с группами оппозиции, или, как тогда говорили, на союз «между лучшими представителями интеллигенции [...] и наиболее прогрессивными представителями аппарата». Основным устремлением неокоммунистов было сочетание политической демократии с социализмом, по характеру менее государственным и более близким к исходным идеям Маркса и Ленина. Именно упор на демократию как на «основную ценность» сближал это течение и с Сахаровым, и с «ревизионистскими» направлениями европейского коммунизма как на Востоке, так и на Западе.

Социалистическая демократия стала заголовком основной программной работы Роя Медведева, опубликованной на Западе и распространенной в СССР через «самиздат». Будучи спокойным, но упорным, Медведев приобрел широкую известность как на родине, так и за рубежом, проведя первый исторический анализ сталинизма, советский по форме и ленинистский по духу. Ответственным руководителям государства он представил свою книгу как вклад в антисталинистскую политику КПСС хрущевского периода. Власти книгу не приняли и запретили, затем она была опубликована за рубежом и получила распространение по всему миру. Сам Медведев был сыном старого большевика, погибшего во времена сталинских репрессий 30-х годов. Рой Медведев вступил в КПСС после XX съезда партии, в 1956 году, и был исключен из нее в конце 60-х годов. Благодаря большому трудолюбию он сумел дать жизнь «самиздатовскому» выпуску «Политического дневника», некоего подобия подпольного журнала, среди читателей которого были также люди из партийного и государственного аппарата («своего рода «самиздат» для официальных лиц», охарактеризовал его позднее Сахаров). Именно в силу своих уравновешенных, никак не экстремистских позиций журнал пользовался большой популярностью и влиянием.

Надо сказать, что в этом неокоммунистическом движении существовало и более радикальное направление, связанное скорее со свободолюбивым духом большевистской революции. Это направление было в первую очередь важно тем, что дало диссидентству, особенно в первые годы его существования, наиболее активных и непримиримых активистов. Их первая подпольная организация называлась «Союзом борьбы за возрождение ленинизма». «Ленинизму -- да, сталинизму -- нет!» -- вот лозунг некоторых из них. С 30-х годов аналогичные группы оппозиции ленинистского толка нередко возникали в СССР, особенно среди молодежи. Наиболее известными среди них были Григоренко, Костерин, Писарев, Якир, Литвинов, Богораз, Горбаневская, Красин. Известностью своей они обязаны, к сожалению, еще и тому, что подвергались наиболее настойчивым преследованиям.

В составленном Медведевым, Сахаровым и еще одним ученым, Турчиным, обращении к главам государства говорилось: «Не может быть иного выхода из трудностей, кроме как демократизация, проводимая КПСС по тщательно разработанному проекту». Предложение сопровождалось программой из 15 поэтапно выполняемых пунктов. На этой стадии постепенный, эволюционный характер предложений еще роднил неокоммунистическое движение диссидентства с демократическим, наиболее видным представителем которого выступил академик Сахаров.

Андрей Сахаров пришел в политику типичным для СССР 60-х годов путем. Его имени была обеспечена известность даже помимо деятельности в диссидентском движении. Выходец из интеллигентной семьи, физик высочайшего класса, он в 30 с небольшим лет становится самым молодым членом Академии наук, сыграв первостепенную роль в разработке и создании советской водородной бомбы. Для него, как и для некоторых его американских коллег, именно это и послужило отправным пунктом политической деятельности: сознавая угрозу, заключавшуюся в новом оружии, Сахаров стал думать, как предотвратить нависшую над миром катастрофу. Размышляя и наблюдая, он лучше узнавал проблемы своей страны и оказался вовлеченным в политические стычки как среди ученых, так и при встречах с руководителями Москвы. В связи с этим в 1968 году и появилась его знаменитая брошюра, не опубликованная в СССР, но тем не менее ставшая известной и получившая широкий резонанс за рубежом.

Сахаров был человеком светлого ума и мягкого характера. Но немногие, и менее всего советские руководители, с самого начала поняли, какие запасы твердости может таить в себе подобное сочетание.

В своей работе 1968 года, которая осталась одним из самых высоких достижений его мысли, Сахаров, исходя из возникшей в атомный век опасности уничтожения всего человечества в результате его разделения, говорил о «необходимости интеллектуальной свободы» для развития своей страны. Статья стала известной потому, что защищала идеи, которые позднее получат широкое распространение в мире, ибо то, что предлагал физик Сахаров, имело значение не только для СССР, но для всех других стран. Уже в этой работе он указывал на загрязнение окружающей среды как на глобальную угрозу. Он отметил опасность неразрешимых проблем, возникающих в связи с неконтролируемым демографическим ростом населения. Но сравнительно со всеми другими проблемами первоочередной по срочности и опасности стояла проблема ядерной угрозы. Для доказательства Сахаров привел аргументы, которые будут использованы широкими кругами мирового общественного мнения против продолжающейся гонки вооружений, наращивающей темпы все последующие годы. Главный довод говорил о невозможности достижения решающего превосходства в этой области одной из соревнующихся сторон и о роковой невозможности создания эффективной защиты от новых видов оружия даже «с помощью безрассудно дорогостоящих антиракетных систем».

Однако наибольшую известность получил тезис о необходимости «конвергенции» между двумя системами, социалистической и капиталистической. Гибельно рассматривать идеологии несовместимыми в эпоху, когда предстояло использовать во благо «весь положительный опыт, накопленный человечеством», обеспечив условия «социальной справедливости и интеллектуальной свободы». Мы, говорил Сахаров, «продемонстрировали жизненность социалистической ориентации», но капитализм тоже доказал умение эволюционировать и развиваться. Ни одно из двух обществ не должно замышлять уничтожение другого, но должно осваивать все, что есть в нем положительного. Таким образом, оба общества должны сближаться «в демократическом и социалистическом духе». Коммунистическое движение призвано было покончить со своими сталинистскими вырожденческими пороками. На Западе желательно развитие левых сил, способных дать жизнь интенсивному международному сотрудничеству, кульминационным пунктом которого стало бы создание «всемирного правительства». Таким образом, демократия в СССР рассматривалась как составляющая часть огромного всемирного проекта, часть обязательная и нерушимая. В сахаровской работе эта идея составляла суть наступления на «идеологическую цензуру» и «полицейскую диктатуру», становившиеся еще более губительными, когда они прикрывались фальшивым покровом прогрессистской и социалистической идеологии.

Демократические требования Сахарова были еще точнее сформулированы в меморандуме, направленном Брежневу в марте 1971 года. В просветленном вдохновении Сахаров выдвинул предложение о создании Международного совета экспертов по проблемам мира, разоружения, экономической помощи нуждающимся странам, защиты прав человека и охраны окружающей среды -- консультативного органа, составленного из людей с безупречной репутацией и авторитетом, особенно ученых. К мнению этого совета должны были бы прислушиваться правительства всех стран. Таким образом, «конвергенция» оставалась руководящей идеей всей сахаровской концепции.

Наибольшим вкладом демократического течения в политическую деятельность диссидентов стало движение за права человека. Первый комитет по защите прав человека был создан в 1970 году Сахаровым и двумя его товарищами, Чалидзе и Твердохлебовым, при том, что именно Сахаров оставался в глазах людей подлинным и высшим его представителем. Рождению этой организации не сопутствовали какие-либо антиправительственные заявления. Более того, ее первоначальная концепция включала уважение к советским законам, начиная с конституции, и к правам, которые последняя признавала за гражданами хотя бы на бумаге. Предлагалось даже в этих целях сотрудничать с правительством. Впоследствии организация подверглась обвинениям со стороны наиболее экстремистских диссидентских групп за отказ от настоящей политической борьбы. Однако именно такая установка на соблюдение законности и обеспечивала эффективность организации. Постепенно в ходе 70-х годов требование обеспечить «права человека» становится, по крайней мере, в тактическом плане, центральным лозунгом всего диссидентского движения.

В демократическом течении тоже проявлялись более радикальные тенденции, появлялись группы, предпочитавшие революцию эволюции. Многие из них смотрели на Запад как на модель, пример для подражания, полагая, что СССР необходима не конвергенция, а простой и непосредственный возврат к капитализму. Для них демократия представлялась возможной только в этих рамках, они не разделяли мысли Сахарова о переходе к демократии через реформу и эволюцию существующего в СССР общества. Отказ властей в этом случае вести диалог с реформистами, применение к ним репрессий способствовали развитию наиболее экстремистских тенденций. В 1973 году в печати была развязана неистовая кампания именно против Сахарова. Не выдвигая более радикальных лозунгов и по-прежнему оставаясь реформистом, Сахаров также вынужден был в этот момент просить Запад о более энергичном давлении на советских руководителей. Он начал не просто поддерживать, но подсказывать действия тем американским официальным представителям, которые, как сенатор Джексон с его знаменитой «поправкой», ставили любой, особенно экономический, договор с СССР в зависимость от предоставления евреям права на эмиграцию либо от соблюдения других политических условий.

Следует сказать, что важности идей демократического движения не отвечало неадекватное их воздействие не только на общество в целом, но и на сами диссидентские круги. Конечно, эти идеи имели хождение в кругах интеллигенции. К примеру, другой известный физик, Капица, предлагал обсудить предложения Сахарова. Но дальше этого дело не шло. Даже не соглашаясь с тем мнением, будто идеи Сахарова «оставляли массы равнодушными», можно, тем не менее, утверждать, что демократическое движение как таковое, сумев сделать нечто большее, нежели привлечь в свои ряды отдельных людей и использовать их благородные устремления, все же и в самой диссидентской части России так и не стало господствующим.

9 октября 1975 года Сахаров узнал, что ему присуждена Нобелевская премия мира. Ему не разрешили поездку за премией, как «лицу, обладающему знанием государственных тайн». Вместо него 10 декабря премию получила его жена Елена Боннэр.

Отдельного обсуждения заслуживает третья, гораздо более значительная составляющая диссидентского движения -- националистическое течение. Все диссидентские течения приобретали политическое значение только потому, что, не будучи изолированными, как могло бы показаться, они находили свое продолжение в скрытых убеждениях и в состоянии умов различных групп общества и даже самого власть имущего аппарата. Но оба течения, о которых говорилось выше, всегда оставались отражением взглядов небольших групп. По уже упомянутому подсчету, из диссидентов, составлявших приблизительно полмиллиона человек, почти все, за исключением двух-трех десятков тысяч, так или иначе входили в это третье течение.

Националистическое диссидентское течение важно не столько присутствовавшим в нем духом оппозиции коммунистическому руководству, сколько тем, что в русле этого течения националистические проблемы обсуждались открыто, в официальной среде. Прежде такого не случалось вовсе либо наблюдалось в незначительной мере даже там, где отмечалась повышенная чувствительность к трубным звукам национализма. В третьем диссидентском течении сливались воедино различные потоки традицией националистского толка -- религиозный, славянофильский, культурный -- либо просто антикоммунистической окраски. Но самую благодатную почву для национализма создал кризис официальной идеологии. В 1961 году в хрущевской программе партии прозвучало неосторожное обещание, что через 20 лет в СССР наступит коммунизм, будет создано общество благополучия и равенства, к которому рано или поздно придет и весь мир. Как реакция на это обещание в 70-е годы появляется убеждение, что коммунизм не наступит никогда ни в СССР, ни в какой иной стране. Стороннему наблюдателю подобная декларация могла показаться наивной и вообще несущественной. Но совсем по-иному это ощущалось в стране, где десятки лет работали, сражались и страдали во имя этого будущего. Ощущалась необходимость заменить устаревшую идеологию новой, запасной, чтобы дальше идти вперед.

Пророком этого движения был Солженицын. Писатель не сразу открыто заявил о своих убеждениях. В своих автобиографических записках он отмечал, что эти убеждения им долго держались под спудом, чтобы лучше подготовиться к выполнению «миссии», которая, по его мнению, была ему предназначена.

Несомненно, первоначальная концепция Солженицына отличается от позднейшей. В 60-х годах это давало основание самым разным людям считать, что даже Солженицын, несмотря на свои оппозиционные взгляды, остается неизменно в русле социалистической ориентации, пусть только в «этической», толстовской или религиозной ее плоскости, но все-таки в рамках советской культуры в самом широком понимании этого слова. Только позднее, в 70-х годах, когда писатель решился сделать достоянием общественности свои политические идеи, обнаружилось, что Солженицын -- абсолютный и непримиримый противник всякой социалистической идеи и всего революционного и послереволюционного опыта своей страны.

Солженицын снискал славу не только своими политическими идеями и талантом писателя. Его популярности немало способствовал незаурядный темперамент борца, абсолютно убежденного в своей правоте, отличающегося даже некоторым привкусом нетерпимости и фанатизма, характерным для людей его склада. Этим он завоевал симпатии и среди тех, кто вовсе не разделял его образа мыслей. Более чем кто-либо другой, Солженицын придал диссидентству характер бескомпромиссной антикоммунистической борьбы. Этим он хотел отличаться от других диссидентских течений, даже тех, как было в случае с Сахаровым и братьями Медведевыми, которые немало помогали ему в борьбе с властями.

Солженицын выступал не только врагом большевизма во всех проявлениях последнего, начиная с Ленина и дальше, не делая скидки даже для Хрущева, которому он был обязан освобождением из лагеря, куда был брошен в конце войны, и публикацией своей первой книги. По его мнению, марксизм и коммунизм явились «прежде всего, результатом исторического кризиса, психологического и морального, кризиса всей культуры и всей системы мышления в мире, который начался в эпоху Возрождения и нашел свое максимальное выражение в просветителях XVIII века». По мысли Солженицына, все беды России начались с «безжалостных реформ» Петра или даже раньше, с попыток модернизации православного культа, предпринятых в XVII веке патриархом Никоном. 1917 год с его революцией стал лишь последним и роковым шагом в пропасть.

Солженицын и Сахаров, которых «объединяло то, что оба они были жертвами репрессий», по своим политическим взглядам были совершенными антиподами. Солженицын и слышать не хотел ни о какой «конвергенции», ибо для него Запад был не моделью для подражания, но примером, которого следовало избежать. Он считал, что бессильный, эгоистичный и коррумпированный западный мир не мог быть перспективным. Даже «интеллектуальная свобода» была для писателя скорее средством, нежели целью; она имела смысл, если только использовалась для достижения «высшей» цели. Для России он видел выход не в парламентской демократии и не в партиях, для него предпочтительнее была бы система «вне партий» или просто «без партий». В течение многих веков Россия жила в условиях авторитарного правления, и все было хорошо. Даже автократы «религиозных столетий» были достойны уважения, поскольку «чувствовали ответственность перед Богом и перед своей совестью». Высшим принципом должна быть «нация» -- такой же живой и сложный организм, как отдельные люди, схожие между собой по своей «мистической природе», врожденной, неискусственной. Солженицын провозглашал себя врагом всякого интернационализма или космополитизма. Нет ничего удивительного в том, что эти его позиции были с горечью отвергнуты Сахаровым.

Во всех диссидентских кругах, включая и те, что не во всем или вовсе не разделяли его взглядов, имя Солженицына пользовалось уважением из-за непримиримости позиций и всемирного признания после публикации его произведений за рубежом (в 1970 г. ему была присуждена Нобелевская премия в области литературы). Действовала целая череда более или менее подпольных групп, распространявших и защищавших взгляды, аналогичные идеям Солженицына.

Неонационалистические течения всех оттенков сливались воедино при столкновении с критикой извне. Было нечто, их объединяющее. Прежде всего тезис, что советская система не есть продукт русской истории, но результат насильственного навязывания со стороны (или, как говорит все тот же Солженицын, «мутного водоворота прогрессистской идеологии, который нахлынул на нас с Запада»). Общей у всех неонационалистов была вера в «потенциальное превосходство русской нации», в ее «социальное, моральное и религиозное возрождение», в ее «миссию». Для всех них существовала только Россия, а не Советский Союз. Одни из неонационалистов рассматривали остальные народы СССР, особенно славянские, как придаток, как некую разновидность русского народа; другие -- как бремя, от которого желательно было бы избавиться. Всем им была чужда идея равноправного объединения русской нации с другими народами.

Неонационалистская печать не подвергалась цензуре, и это наводило многих наблюдателей на размышления относительно официального стимулирования движения. На самом высшем уровне тоже обсуждалось это явление. Брежнев лично высказал неудовольствие по поводу давления со стороны неонационалистов. Развернувшаяся в то время открытая дискуссия расценивалась как свидетельство скрывавшегося за фасадом официального единства «глубинного конфликта», которому суждено было оказать большое влияние на общество и особенно на молодежь. Приговор неонационалистическим тенденциям был произнесен. Но, в отличие от прошлого, в этом случае практические последствия были незначительны: наиболее заметные из неославянофилов были смещены с занимаемых постов, но продолжали свою карьеру на других, нередко даже более престижных, должностях. Не случайно появились слухи о стоявших за их плечами влиятельных покровителях: чаще всего упоминалось имя Полянского, тогдашнего главы правительства РСФСР. (Он, в свою очередь, в 1973 г. был смещен с поста и, соответственно, выведен из состава Политбюро. Однако имеющаяся теперь документация не подтверждает факта, что причиной его падения явились, как говорили тогда, именно русофильские симпатии.) На самом деле гораздо более важным, чем поддержка того или другого руководителя, оказалось сочувствие, которое находила нарождавшаяся идеология среди государственных служащих, особенно в армии и даже в самой партии.

Показательны в этом плане превратности судьбы заместителя заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Александра Яковлева. Именно он провел наиболее сильную атаку на новые националистические, в частности русские, тенденции. Сделал он это очень осмотрительно, используя ярлыки, характеризующие эти идеи как «антимарксистские» и даже «контрреволюционные», не совместимые с политикой разрядки и «опасные в силу явной попытки возврата к прошлому». Эти не вызывающие возражения, ортодоксальные, на первый взгляд, заявления стоили автору места. Тогдашний секретарь ЦК КПСС по культуре Демичев и Суслов раскритиковали его за то, что зашел слишком далеко, после чего Яковлев почти на десять лет был отправлен в далекое канадское посольство.

С начала 70-х гг. аресты правозащитников в столице и крупных городах значительно усилились. Начались особые «самиздатские» процессы. Любой написанный от своего имени текст подпадал под действие ст. 190(1), или ст. 70 УК РСФСР, что означало соответственно 3 или 7 лет лагерей. Репрессии и судебные процессы к началу 70-х гг. продемонстрировали силу тоталитарной машины государственной власти. Усилились психиатрические репрессии. В августе 1971 г. Министерством здравоохранения СССР была согласована с МВД СССР новая инструкция, предоставляющая психиатрам право насильственной госпитализации лиц, «представляющих общественную опасность» без согласия родственников больного или «иных окружающих его лиц». В психиатрических больницах в начале 70-х находились: В. Гершуни, П. Григоренко, В. Файнберг, В. Борисов, М. Кукобака и другие правозащитники. Особенно сильно психиатрические репрессии применялись в российской глубинке и в союзных республиках, в первую очередь на Украине. Диссиденты считали помещение в специальные психиатрические больницы (СПБ) более тяжёлым, чем заключение в тюрьмы и лагеря. П. Григоренко, дважды побывавший в таких спецпсихбольницах, замечал: «У больного СПБ нет даже тех мизерных прав, которые имеются у заключённых. У него вообще нет никаких прав. Врачи могут делать с ним всё что угодно».

Сотни, если не тысячи диссидентов, оказались заключёнными СПБ и обычных психбольниц. Судили в таких случаях заочно, и суд всегда был закрытым. Заключение в СПБ могло продолжаться как угодно долго, а врачебная комиссия из года в год задавала два обычных вопроса. Первый: «Изменились ли Ваши убеждения?». Если пациент отвечал «да», его спрашивали: «Произошло ли это само по себе или в результате лечения?». Если он подтверждал, что это произошло благодаря лечению, то мог надеяться на скорое освобождение.

Власти не скрывали, что против диссидентов широко применяется психиатрия. В феврале 1976 г., например, в «Литературной газете» рассказывалось о «деле Леонида Плюша». Советские врачи признали его невменяемым, а западные -- психически здоровым. «Руководствуясь чисто гуманными соображениями, -- отмечалось по этому поводу в газете, -- хотим верить, что курс лечения в советской психиатрической больнице способствовал его выздоровлению и рецидива не будет. Известно, однако, что психические заболевания коварны, и невозможно дать стопроцентной гарантии, что человек, однажды вообразивший себя пророком, спустя какое-то время не объявит себя Юлием Цезарем, которого преследует Брут в форме капитана КГБ».

Арестованные деятели правозащитного движения исчислялись сотнями. Постепенно основным объектом преследований становилась деятельность ХТС и самиздатская деятельность вообще. Апогеем репрессий стало так называемое Дело N 24 - следствие над ведущими деятелями Московской инициативной группы по защите прав человека в СССР П.Якиром и В.Красиным, арестованными летом 1972 г. Дело Якира и Красина задумывалось органами безопасности как процесс против ХТС, поскольку не составляло секрета, что квартира Якира служила главным пунктом сбора информации для «Хроники». Дело КГБ удалось - Якир и Красин «раскаялись» и дали показания более чем на 200 человек, принимавших участие в работе ХТС.

Выпуск «Хроники», приостановленный еще в 1972 г., в следующем году был прекращен в связи с массовыми арестами. С лета 1973 г. характер репрессий изменился. В практике властей стала присутствовать высылка из страны или лишение гражданства. Многим правозащитникам даже было предложено выбрать между новым сроком и выездом из страны. В июле - октябре были лишены гражданства Жорес Медведев, брат Роя Медведева, борец против психиатрических репрессий, выехавший в Англию по научным делам; В.Чалидзе, один из руководителей демократического движения, выехавший в США так же с научными целями. В августе позволили выехать во Францию Андрею Синявскому, в сентябре - подтолкнули к выезду в Израиль одного из ведущих членов ИГ и редактора «Хроники» Анатолия Якобсона.

• 5 сентября 1973 года А. Солженицын направил в Кремль «Письмо вождям Советского Союза», что в конечном итоге послужило толчком к насильственной высылке писателя в феврале 1974 года.
• 27 августа состоялся суд над Красиным и Якиром, а 5 сентября - их пресс-конференция, на которой оба публично каялись и осуждали свою деятельность и правозащитное движение в целом. Вскоре, подавленный случившимся, покончил с собой друг Якира, известный правозащитник, Илья Габай. В том же месяце в связи с арестами прекратил работу Комитет прав человека.

Правозащитное движение фактически перестало существовать. Уцелевшие ушли в глубокое подполье. Ощущение, что игра проиграна и оставшаяся непоколебленной система будет существовать чуть ли не вечно, стало доминирующим как среди избежавших ареста, так и среди узников брежневских лагерей.

1972-1974 гг. были, пожалуй, периодом самого тяжкого кризиса правозащитного движения. Перспектива действий была потеряна, почти все активные правозащитники оказались в тюрьме, сама идеологическая основа движения была поставлена под вопрос. Сложившаяся ситуация требовала радикального пересмотра политики оппозиции. Этот пересмотр и был осуществлен в 1974 г.

К 1974 г. сложились условия для возобновления деятельности правозащитных групп и ассоциаций. Теперь эти усилия концентрировались вокруг заново созданной Инициативной группы защиты прав человека, которую окончательно возглавил А. Д. Сахаров.

В феврале 1974 г. возобновила свои выпуски «Хроника текущих событий», появились первые (после трех лет молчания) заявления Инициативной группы по защите прав человека. К октябрю 1974 г. группа окончательно восстановилась. 30 октября члены инициативной группы провели пресс-конференцию под председательством Сахарова. На пресс-конференции иностранным журналистам были переданы обращения и открытые письма политзаключенных. Среди них коллективное обращение в Международную демократическую федерацию женщин о положении женщин - политзаключенных, во Всемирный почтовый союз - о систематических нарушениях его правил в местах заключения и др. Кроме того, на пресс-конференции прозвучали записи интервью с одиннадцатью политзаключенными Пермского лагеря N 35, касавшиеся их правового положения, лагерного режима, отношений с администрацией. ИГ выступила с заявлением, в котором призвала считать 30 октября Днем политзаключенного.

В 70-е гг. диссидентство стало более радикальным. Основные его представители ужесточили свои позиции. Все, даже те, кто отрицал это впоследствии, начинали свою деятельность с мыслью завязать диалог с представителями власти: опыт хрущевского времени давал повод для такой надежды. Ее, однако, разрушили новые репрессии и отказ властей вести диалог. То, что поначалу было просто политической критикой, обращается безапелляционными обвинениями. На первых порах диссиденты лелеяли надежду на исправление и улучшение существующей системы, продолжая считать ее социалистической. Но, в конечном счете, они стали видеть в этой системе лишь признаки умирания и ратовать за полный отказ от нее. Проводимая правительством политика оказалась неспособной справиться с диссидентством и только радикализовала его во всех компонентах.

После того, как в 1975 г. СССР подписал в Хельсинки Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, ситуация с соблюдением прав человека и политических свобод превратилась в международную. После этого советские правозащитные организации оказались под защитой международных норм, что крайне раздражало брежневское руководство. В 1976 г. Ю. Орловым была создана общественная группа содействия выполнению Хельсинкских соглашений, которая готовила отчеты о нарушении прав человека в СССР и направляла их в правительства стран-участниц Совещания, в советские государственные органы. Следствием этого было расширение практики лишения гражданства и высылки за рубеж. Во второй половине 1970-х годов Советскому Союзу постоянно предъявляются обвинения на официальном международном уровне в несоблюдении прав человека. Ответов властей было усиление репрессий против хельсинкских групп.

Правозащитное движение перестало существовать в конце 80-х, когда, в связи с изменением курса правительства, движение уже не носило чисто правозащитного характера. Оно перешло на новый уровень, обрело другие формы.

Великий физик и великий диссидент вспоминает весь свой путь — от рождения до ссылки в Горький. Из книги становится ясно, как человек, награжденный главными советскими награ-дами, обласканный партийной властью (Хрущев всегда, даже при крайней занятости, давал распоряжение соединить его с Саха-ровым, если тот пытался дозвониться, и, не соглашаясь, слушал внимательно), становится ссыльным изгоем. Не в ре-зуль-тате поражения, а в результате побе-ды — над собой, над обстоятельствами, над эпохой.

Александр Солженицын. «Бодался теленок с дубом»

Книга охватывает промежуток от 1950-х до высылки писателя из СССР в 1974 году. Она прежде всего о литературе как деле свободы, о том, как писа-тель избавляется от внутреннего рабства и превращает творчество в духовное сопротивление. В «Теленке» сильно полемическое начало; Солженицын спорит со многими диссидентами, считая, что они уклонялись во всемирное в ущерб национальному.

Наталья Горбаневская. «Полдень. Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади»

Как в тотально контролируемом обществе, в самом охраняемом (разве что после Лубянки) месте в СССР могла пройти демон-страция против вторжения советских войск в Чехословакию? Кто были эти герои? Что делала на демон-страции коляска с малень-ким ребенком? Что произошло с участниками? Об этом — осно-ванная на документах и личных воспоминаниях книга замеча-тельного поэта Натальи Горбаневской.

Людмила Алексеева. «Поколение оттепели»

Правозащитница Людмила Алексеева была машинисткой самых первых вы-пусков « », помогала семьям заключенных. Ее кни-га — первая попытка привести в систему разрозненные сведения о советских диссидентах оттепельного поколения. Краткие четкие справки, яркие воспоми-нания о друзьях, учителях и оппонентах — Сахарове и Солженицыне, Ларисе Богораз и Натане Щаранском.

Владимир Буковский. «И возвращается ветер…»

Двенадцать лет в тюрьме и лагерях. Осознанная, твердая борьба политика, а не просто мирное духовное сопротивление. При этом — ставка на политику, которая основана на морали и поэтому несокрушима. Атмосфера эпохи. Все это — в лири-ческой автобиографии Владимира Буковского, переведенной на множество языков.

Сесиль Вессье. «За вашу и нашу свободу! Диссидентское движение в России»

История движения, написанная французским академическим историком. Показаны самые разные группы — от западников до националистов; даны подробные биографические справки, библиография. Четко, сжато и по делу.

А также:

Тридцать пять видеопрограмм, посвященных диссидентскому движению; подробный рассказ об истории и живые разговоры с диссидентами.

Цикл интервью с диссидентами, в том числе и с теми, кто отошел от движения или смотрит на его историю иначе, чем мы привыкли.

И еще:

Андрей Амальрик. «Записки диссидента»

Вячеслав Бахмин. «Заметки»

Лариса Богораз. «Сны памяти»

Леонид Бородин. «Без выбора. Автобиографическое повествование»

Борис Вайль. «Особо опасный»

Илья Габай. « …Горстка книг да дружества…»

Петр Григоренко. «В подполье можно встретить только крыс…»

Сергей Григорьянц. « Полвека советской перестройки » (главы из книги)

Юлий Даниэль. «„Я все сбиваюсь на литературу…“ Письма из заключения. Стихи»

Александр Есенин-Вольпин. «Философия. Логика. Поэзия. Защита прав человека. Избранное»

Дина Каминская. « Записки адвоката»

Анатолий Марченко. «Мои показания»

Валерия Новодворская. «По ту сторону отчаяния»

Юрий Орлов. «Опасные мысли. Мемуары из русской жизни»

Владимир Осипов. «Дубравлаг»

Александр Подрабинек. «Диссиденты»

Феликс Светов. «Опыт биографии»

Лев Тимофеев. «Я особо опасный преступник»

Натан Щаранский. « Не убоюсь зла» 

Специально для ОУ Алексей Макаров вспомнил важнейшие события в истории диссидентского движения в Советском Союзе.

Июль 1958 года

Открытие памятника Маяковскому в Москве и начало неофициальных встреч молодежи на площади у памятника. Многие участники поэтических чтений впоследствии станут известными диссидентами.

1959–1960 годы

Александр Гинзбург издает три номера самиздатского поэтического журнала «Синтаксис», в которых публикуются большинство известных российских поэтов середины XX века - от Ахмадулиной до Бродского.

1–2 июня 1962 года

Демонстрация рабочих с протестом против повышения цен в Новочеркасске. На разгон митингующих брошены войска. Несколько десятков человек убиты.

Февраль–март 1964 года

Арест в Ленинграде поэта Иосифа Бродского по обвинению в «тунеядстве»; приговор - 5 лет ссылки. Освобожден в сентябре 1965 года благодаря многочисленным, но непубличным действиям интеллигенции, а также давлению мировой общественности. Неофициальная запись процесса, сделанная журналисткой Фридой Вигдоровой, положит начало новому жанру самиздата.

5 декабря 1965 года

«Митинг гласности» на Пушкинской площади в связи с арестом в сентябре 1965 писателей Андрея Синявского и Юлия Даниэля, публиковавшихся под псевдонимами за рубежом. Считается отправной точкой диссидентского движения.

22 января 1967 года

Владимир Буковский организовывает демонстрацию на Пушкинской площади с протестом против принятых новых политических статей Уголовного кодекса, в т. ч. статьи 190-3 «Организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок», а также в связи с арестом единомышленников (Александра Гинзбурга, Юрия Галанскова и др.). Буковский и его товарищи будут осуждены по тем статьям УК, против которых они протестовали.

11 января 1968 года

Лариса Богораз и Павел Литвинов выпускают в связи с процессом над Александром Гинзбургом, Юрием Галансковым, Алексеем Добровольским и Верой Лашковой обращение « », утверждая в обществе идею, что права человека не являются внутренним делом государства.

30 апреля 1968 года

Выходит первый выпуск правозащитного бюллетеня «Хроника текущих событий» (последний датирован 31 декабря 1982). Беспристрастный тон и фактографическая точность сделали его стержнем диссидентского движения. Со всеми выпусками можно ознакомиться по ссылке: http://www.memo.ru/history/diss/chr/index.htm .

25 августа 1968 года

«Демонстрация семерых» на Красной площади с протестом против вторжения войск стран Варшавского договора в Чехословакию. Участница демонстрации (и первый редактор «Хроники текущих событий») поэт Наталья Горбаневская составит документальный сборник «Полдень» о демонстрации и процессе над ее участниками.

20 мая 1969 года

Создана первая правозащитная ассоциация в СССР - Инициативная группа защиты прав человека. Адресатом ее посланий будет Комиссия по правам человека ООН.

4 ноября 1970 года

Андрей Сахаров, Валерий Чалидзе и Андрей Твердохлебов основывают правозащитную экспертную организацию - Комитет прав человека.

1971 год

Академик Андрей Сахаров (уже известный как автор «Размышлений о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе») посылает «Памятную записку» генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу с предложением демократических реформ.

1972–1973 годы

Усиление давления на правозащитников в России и Украине. Арестованные Петр Якир и Виктор Красин дают в ходе следствия и на суде признательные показания, что приводит к приостановке выхода «Хроники текущих событий» и временному кризису диссидентского движения.

12–13 февраля 1974 года

Арест, предъявление обвинения в «измене Родине» и высылка в ФРГ писателя, лауреата Нобелевской премии (1970) Александра Солженицына, чей «опыт художественного исследования» «Архипелаг ГУЛаг» вышел в декабре 1973 года в Париже.

30 октября 1974 года

Впервые отмечается День политзаключенного СССР. В Москве проходит пресс-конференция для иностранных журналистов, в политических лагерях - голодовки.

Октябрь 1975 года

Академику Андрею Сахарову присуждена Нобелевская премия мира.

12 мая 1976 года

Создание Московской общественной группы содействия выполнению Хельсинкских соглашений в СССР. В дальнейшем Хельсинкские группы возникают в Литве, Грузии, Украине и Армении, а также в западных странах. В Хельсинкском акте обращалось внимание на взаимосвязь прав человека и международной безопасности.

1976–1978 годы

Создание специализированных правозащитных ассоциаций: Христианского комитета защиты прав верующих в СССР, Рабочей комиссии по расследованию использования психиатрии в политических целях, Инициативной группы защиты прав инвалидов.

22 января 1980 года

Андрей Сахаров задержан в Москве по дороге на работу, специальным указом Верховного совета СССР лишен всех государственных наград и без суда выслан в Горький (город, закрытый для посещения иностранцами).

6 сентября 1982 года

Трое последних членов Московской Хельсинкской группы (Елена Боннэр, Софья Каллистратова, Наум Мейман) заявляют, что она прекращает свою деятельность из-за репрессий.

8 декабря 1986 года

После многодневной голодовки с требованием освободить всех политзаключенных в Чистопольской тюрьме умирает правозащитник, автор книги «Мои показания» Анатолий Марченко.

16 декабря 1986 года

Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев звонит в Горький на квартиру академика Сахарова (накануне туда специально был проведен телефон) и сообщает ему о разрешении вернуться в Москву. Сахаров требует освобождения всех политзаключенных в СССР.

Январь–февраль 1987 года

Начинается процесс освобождения политзаключенных. Многих из них заставляют подписывать обязательства «не нарушать советских законов».

Диссиденты (от лат. dissidens - несогласный) - лица, несогласные с официальными общественно-политическими доктринами, принципами политического устройства, внутренней и внешней политикой СССР. Действовали индивидуально и небольшими группами, выражали несогласие порой открыто, но чаще прибегали к нелегальным методам. Диссидентство как общественное явление представляло собой спектр общественных организаций и движений, литературных направлений, художественных школ, совокупность индивидуальных диссидентских поступков. Известное единство диссидентству как общественному явлению придавало активное неприятие сложившихся в стране порядков, стремление к свободе и правам человека.

Важнейшими для понимания феномена диссидентства являются представления об общественных объединениях, массовой психологии, общественном сознании, идейных течениях и направлениях общественной мысли. Согласно современным представлениям (см., например, действующий Федеральный закон "Об общественных объединениях" от 19 мая 1995 г.), общественное объединение является формированием, созданным по инициативе граждан, объединившихся на основе общности интересов для реализации общих целей, сформулированных в соответствующих документах. Разновидностью объединений являются общественные организации (основанные на членстве общественные объединения, созданные на основе совместной деятельности для защиты общих интересов и достижения уставных целей объединившихся граждан) и общественные движения (состоящие из участников и не имеющие членства общественные объединения, преследующие социальные, политические и иные общественно полезные цели, поддерживаемые участниками движения). Возникновению объединений предшествует деятельность мыслителей и идеологов, рождающих общественно значимые идеи и системы представлений об общественных интересах, целях и способах их достижения. Условием возникновения и деятельности объединений является соответствующее состояние общественного сознания, общественные настроения и устремления, формирующие общественную мысль, ее течения и направления.

Диссидентство начало обращать на себя внимание после XX съезда КПСС (1956), в условиях либерализации режима, когда инакомыслие (преимущественно представителей интеллигенции) получило некоторые возможности для проявления. Оппозиционные настроения были во многом стимулированы обнародованием доклада Н.С. Хрущева "О культе личности Сталина", письмом ЦК КПСС к партийным организациям "Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисоветских, враждебных элементов" (от 19 декабря 1956 г.) и аналогичными "закрытыми письмами", которые, в целях осуждения, оперировали многочисленными примерами проявлений недовольства и неприятия советско-коммунистического строя.

К первым проявлениям легального диссидентства в литературной среде можно отнести книгу В. Дудинцева "Не хлебом единым" (1956), выступление К. Паустовского в ее защиту, выступление О. Берггольц против постановлений ЦК ВКП(б) по вопросам литературы и искусства, принятых в 1946-1948 гг. Публичными проявлениями диссидентства было чтение стихов (обычно не принятых к печати в советских подцензурных изданиях) на собраниях нонконформистской молодёжи у памятника В.В. Маяковскому в Москве (1958-1961 гг., активные участники В.Н. Осипов, Э.С. Кузнецов, И.В. Бокштейн).

Со второй половины 1950-х гг. в разных городах возникали диссидентские подпольные организации, численностью в пределах десятка человек. В Москве - "Русская национальная партия", или "Народно-демократическая партия России" (1955-1958 гг., организатор В.С. Поленов и др.), "Российская национально-социалистическая партия" (1956-1958 гг., А.А. Добровольский). В Ленинграде - кружок под руководством студента В.И. Трофимова (1956-1957 гг.) и др. Деятельность организаций пресекалась органами КГБ.

В конце 1956 - начале 1957 г. на истфаке МГУ сложилась группа марксистского толка под руководством Л.Н. Краснопевцева. Ее участники пытались создать новую концепцию истории КПСС и новую идеологию. Весной 1957 г. они установили связь с польскими оппозиционерами. Писали исторические заметки об СССР как помехе прогресса цивилизации. Выступали против "сталинского социализма", за создание рабочего самоуправления. В июле 1957 г. распространили листовки с требованиями суда над сообщниками Сталина, усиления роли Советов, права рабочих на забастовки, отмены 58-й статьи Уголовного кодекса. В феврале 1958 г. девять членов этого кружка были осуждены за "антисоветскую" деятельность на 6-10 лет заключения.

В 1956-1957 гг. в Ленинграде действовал кружок молодого ленинградского математика Р.И. Пименова. Его участники устанавливали связи другими молодежными кружками в Ленинграде, Москве, Курске, пытались консолидировать их деятельность. В сентябре 1957 гг. пять участников кружка были осуждены за то, что "создали из студентов библиотечного института нелегальную группу для организованной борьбы с существующим строем", а фактически - за распространение листовки против безальтернативных выборов.

В октябре 1958 г. пресечена деятельность группы выпускников ленинградского университета во главе с М.М. Молоствовым. Они были арестованы за содержание переписки, которую вели между собой, за обсуждение возможности создания организации и рукописи о путях реформирования социализма.

Осенью 1963 г. генерал-майор П.Г. Григоренко, в дальнейшем видный участник правозащитного движения, и несколько его сторонников распространяли в Москве и Владимире листовки от имени "Союза борьбы за возрождение ленинизма".

В 1962-1965 гг. в Ленинграде существовала подпольная марксистская "Лига коммунаров". Она руководствовалась программой "От диктатуры бюрократии - к диктатуре пролетариата" (Л., 1962, авторы В.Е. Ронкин, С.Д. Хахаев), распространяла листовки с призывом к революционной борьбе с советской бюрократией, самиздатский журнал "Колокол" (Л., 1965).

Наиболее многочисленной из всех подпольных диссидентских организаций (28 членов, 30 кандидатов) был ленинградский "Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа" (1964-1967 гг., рук. И.В. Огурцов), намеревавшийся предложить стране православно-почвеннические ценности с соответствующим государственным устройством.

Подпольные кружки действовали также в Саратове ("Группа революционного коммунизма", О.М. Сенин и др., 1966-1970 гг.), Рязани (группа Ю.В. Вудки, 1967-1969 гг.), Горьком (группа В.И. Жильцова, 1967-1970 гг.). Их участники чаще всего вдохновлялись социал-демократическими идеалами, но в практической деятельности ориентировались на общедемократические и либеральные ценности, налаживали контакты с открыто действующим движением за права человека в Москве и др. городах. В еще большей степени это можно сказать о раскрытом в 1969 г. в Таллине "Союзе борьбы за демократические права" (Г. Гаврилов), издававшем самиздатский журнал "Демократ" на русском и эстонском языках, и "Эстонском демократическом движении" (1970-1974 гг., рук. С.И. Солдатов).

В конце 70-х гг. в Москве образовался кружок "либеральных коммунистов", группировавшихся вокруг самизатских журналов "Поиски" (М., 1978-1979. N 1-8), "Поиски и размышления" (1980. N 1-4). Их редакторы и авторы (П.М. Абовин-Егидес, В.Ф. Абрамкин, Р.Б. Лерт, Г.О. Павловский, В.Л. Гершуни, Ю.Л. Гримм, В.В. Сокирко, М.Я. Гефтер, П.А. Подрабинек и др.) были людьми преимущественно левосоциалистических взглядов, сторонниками либерализации советской системы, расширения в ней свобод. Они пытались осуществить синтез идей, которые могли бы лечь в основу плавного реформирования системы и в то же время получить поддержку хотя бы части советского общества, включая реформаторское крыло правящей элиты. Особую позицию в кружке занимал В.В. Сокирко, являвшийся также автором, составителем и редактором самиздатского сборника "В защиту экономических свобод" (М., 1978-1979. Вып. 1-6). Он предлагал образовать буржуазно-либеральную партию, которая выступала бы как оппонент КПСС за развитие экономических свобод, за некое "буржуазно-коммунистическое", "весьма либеральное и коммунистическое будущее общество".

В конце 1970-х гг. в Москве действовала группа "советских еврокоммунистов" (А.В. Фадин, П.М. Кудюкин, Б.Ю. Кагарлицкий и др.). Группа издавала "самиздатские" журналы "Варианты" (М., 1977-1982), "Левый поворот" (М., 1978-1980), "Социализм и будущее" (М., 1981-1982). В апреле 1982 г. "молодых социалистов" арестовали, однако назначенный на 12 февраля 1983 г. суд не состоялся. Он был отменен благодаря заступничеству зарубежных компартий и нежелания Ю. В. Андропова начинать "царствование" с громкого процесса. Не было придано большого значения и делу В.К. Демина, техника в музее искусств народов Востока, который в 1982-1984 гг. написал и распространял рукопись "Уникапитализм и социальная революция", а также программные документы для РСДРП - "Революционной социал-демократической партии".

Развитию диссидентства во многом способствовал "тамиздат" - издание за рубежом с последующей популяризацией зарубежным радиовещанием и распространением в СССР созданных вне рамок социалистического реализма, неподцензурных литературных произведений: Б.Л. Пастернак. Доктор Живаго (1958); А.Д. Синявский. Суд идет (1959), Любимов (1963); В.С. Гроссман. Жизнь и судьба (1959), Все течет (1963); Ю.М. Даниэль. Говорит Москва (1961), Искупление (1963) и др. Внутри СССР распространялся "самиздат" - изготовление на пишущих машинках в нескольких экземплярах, с последующей перепечаткой диссидентских материалов и документов.

Первым самиздатским литературным журналом был "Синтаксис" (М., 1959-1960, ред. А.И. Гинзбург). Вышло три номера, тираж которых достигал 300 экз. Состоял из стихов московских и ленинградских поэтов, публикации которых встречали препятствия со стороны цензуры. В N 1 журнала (декабрь 1959 г.) публиковались А. Аронов, Н. Глазков, Г. Сапгир, И. Холин, С. Чудаков; в N 2 (февраль 1960 г.) - А. Аврусин, Б. Ахмадулина, Б. Окуджава, В. Шестаков; в N 3 (апрель 1960 г.) - Д. Бобышев, И. Бродский, А. Кушнер, В. Уфлянд и др. Все выпуски перепечатаны в энтеэсовском журнале "Грани" (1965. N 58). Были частично подготовлены еще два выпуска (4-й посвящался ленинградской поэзии, 5-й - поэтам республик Прибалтики). Однако с арестом Гинзбурга (июль 1960 г.) выпуск "Синтаксиса" прекратился.

За "Синтаксисом" последовали другие "самиздатские" альманахи и журналы, а в 1964 г. группа молодых московских литераторов во главе с Л. Губановым создала неофициальное объединение творческой молодежи СМОГ (расшифровки: Самое Молодое Общество Гениев; Смелость, Мысль, Образ, Глубина; Сжатый Миг Отраженной Гиперболы) В июле 1965 г. смогисты осуществили выпуск журнала "Сфинксы" (М., 1965, ред. В.Я. Тарсис), в том же году его содержание воспроизвели "Грани" (N 59). В журнале опубликованы стихи В. Алейникова, В. Батшева, С. Морозова, Ю. Вишневской и др. Были изданы также самиздатские сборники смогистов: "Здравствуйте, мы гении", "Авангард" (М., 1965), "Чу!" (М., 1965) и др. Общество существовало до 14 апреля 1966 г., когда состоялось последнее выступление СМОГ у памятника Маяковскому. После этого участники объединения прошествовали от площади Маяковского, до Центрального дома литераторов, подняв над головами эпатажный лозунг "Лишим социалистический реализм невинности!".

В феврале 1966 г. выехавший в Англию основатель журнала "Сфинксы" был лишен советского гражданства. В том же году в Москве состоялся суд над Даниэлем и Синявским, обвиненными по статье 70 УК РСФСР "антисоветская агитация и пропаганда, направленная на подрыв или ослабление Советской власти". В защиту обвиняемых поступило 22 письма от "общественности". Подписали их 80 человек, главным образом члены Союза писателей.

Наиболее известными событиями истории либерального диссидентства стали суд над 21 участником Всероссийского социал-христианского союза освобождения народа (февраль-декабрь 1967 г.) и выпуск "самиздатского" правозащитного бюллетеня "Хроника текущих событий" (М., 1968-1983. N 1-64). Ее составители (Н.Е. Горбаневская и др.) стремились фиксировать все случаи нарушения прав человека в СССР, а также выступлений в их защиту. Хроника содержала информацию о национальных движениях (крымских татар, месхов, прибалтов), религиозных (православных, баптистов) и др.

В диссидентстве социал-демократического направления наибольшую известность имели братья Р.А. и Ж.А. Медведевы. Они полагали, что все недостатки общественно-политической системы проистекают из сталинизма, являются результатом искажения марксизма-ленинизма и видели основную задачу в "очищении социализма". Начиная с 1964 г. Р. Медведев ежемесячно издавал самиздатский журнал, позднее вышедший на Западе под названием "Политический дневник" (М., 1964-1970. N 1-70). Каждый номер печатался на машинке тиражом до 40 экз., распространялся среди "надежных" людей. Журнал имел корреспондентов и авторов в научно-исследовательских институтах Москвы и даже в ЦК КПСС (в их числе был Е. Фролов, ответственный работник журнала "Коммунист"). В журнале отражалось отношение к различным событиям в стране и за рубежом. По выражению А. Сахарова, это было "таинственное издание... нечто вроде самиздата для высших чиновников". Позднее выходил альманах "XX век" ("Голоса социалистической оппозиции в Советском Союзе") (М., 1976-1977, N 1-3). Он выпускался издательством, созданным Р. и Ж. Медведевыми за границей, переводился на итальянский, японский, английский и французский языки. Альманах был собранием работ советских авторов (Р. Медведев, М. Максудов, А. Красиков, А. Зимин, А. Бехметьев, Н. Пестов, М. Богин, М. Якубович, Л. Копелев, С. Елагин и др.) о проблемах советской истории и современности, западной и восточной демократии и др. Р. Медведев не признавал правозащитного движения (считал его "оппозицией экстремистского толка"), надеялся, что социалистическое течение станет массовым и позволит осуществить в СССР серьезную программу демократических реформ, а в последующем (в начале XXI в.) - бесклассовое коммунистическое общество. Тем не менее, Р. Медведев в 1969 г. был исключен из партии "за взгляды, несовместимые с членством в партии", его брат Жорес, автор разоблачительной книги о Т.Д. Лысенко, критических работ о положении науки в СССР, в мае 1970 г. принудительно помещен в психиатрическую больницу. В результате протестов представителей интеллигенции (П.Л. Капица, А.Д. Сахаров, И.Л. Кнунянц, А.Т. Твардовский, М.И. Ромм и др.) освобожден, однако в 1973 г. лишен советского гражданства, выдворен из страны. После ввода советских войск в Чехословакию социал-демократическое направление начинает терять своих сторонников. Разочаровывается в нем и академик А.Д. Сахаров, занявший одну из ключевых ролей в диссидентстве после публикации в "самиздате" в июне 1968 г. работы "Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе" (либерально-западническая программа движения).

На развитии диссидентства в конце 60-х гг. существенным образом сказались демонстрация протеста против ввода войск в Чехословакию и суд (октябрь 1968 г.) над ее участниками, исключение в ноябре 1969 г. А.И. Солженицына из Союза писателей СССР за публикацию на Западе романов "В круге первом" и "Раковый корпус", присуждение ему Нобелевской премии по литературе (1970).

"Нобелевская лекция" Солженицына стала выражением либерального почвеннического направления в движении. В этой связи он писал: "Когда в Нобелевской лекции я сказал в самом общем виде: Нации это богатство человечества..." это было воспринято всеобщеодобрительно... Но едва я сделал вывод, что это относится также и к русскому народу, что также и он имеет право на национальное самосознание, на национальное возрождение после жесточайшей и суровой болезни, это было с яростью объявлено великодержавным национализмом". Свою идеологию писатель неоднократно определял не как национализм, а как национальный патриотизм.

Летом 1970 г. у трапа пассажирского самолета, курсировавшего из Ленинграда в Приозерск, были арестованы 12 человек, намеревавшихся захватить и использовать самолет для вылета в Израиль. Суд над "самолетчиками", безуспешно добивавшимися разрешения на эмиграцию, закончился вынесением суровых приговоров зачинщикам этой акции и арестами среди сионистской молодежи в ряде городов страны. Суд привлек внимание мировой общественности к проблеме свободы выезда из СССР. Благодаря этому властям пришлось с каждым годом увеличивать количество разрешений на выезд. Всего из СССР с 1971 по 1986 г. эмигрировало за рубеж более 255 тыс. взрослого населения (с учетом детей свыше 360 тыс.). Почти 80% всех эмигрантов составляли лица еврейской национальности, автоматически получавшие статус беженцев при въезде в США и Канаду. Согласно переписям, численность еврейского населения в СССР сократилась с 2151 тыс. человек в 1970 г. до 1154 тыс. - в 1989 г., в России (2002) - до 230 тыс.

"Самолетный процесс" привлек внимания властей и общественности к проблеме еврейского национализма и сионизму как одной из форм его выражения. При выработке международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации в 1973 г. представители некоторых государств в ООН пытались осудить антисемитизм, но возражали против предложения советской делегации отнести к расовой дискриминации как антисемитизм, так и сионизм. Тем не менее 10 ноября 1975 г. ООН приняла резолюцию, определявшую, что "сионизм является формой расизма и расовой дискриминации". После упразднения СССР резолюция была отменена.

Процесс над угонщиками самолета показывал, что значительная часть "правозащитников" использовала правозащитную идею для прикрытия воинствующего национализма и других далеких от прав человека идей. Однако именно в 70-х гг. правозащитное движение становится одним из главных составляющих движения диссидентов. В ноябре 1970 г. В.Н. Чалидзе создал Комитет защиты прав человека, куда вошли крупные ученые А.Д. Сахаров и И.Р. Шафаревич. Комитет действовал до 1973 г. В 1973 г. возникла русская секция "Международной амнистии".

Летом 1972 г. были арестованы П.И. Якир и В.А. Красин. Арестованные согласились сотрудничать со следователями. Результатом стали широкая волна новых арестов и заметное затухание диссидентского движения. Его новый подъем во многом связан с появлением на Западе в 1973 г., а затем и в "самиздате" солженицынского "опыта художественного исследования" государственной репрессивной системы под названием "Архипелаг ГУЛАГ".

5 сентября 1973 г. А.И. Солженицын написал "Письмо вождям Советского Союза", в котором предлагал выход из главных, по его мнению, опасностей грозивших нам в ближайшие 10-30 лет: войны с Китаем и общей с западной цивилизацией гибели в экологической катастрофе. Предлагалось отказаться от марксистской идеологии, "отдать ее Китаю" а самим, по опыту Сталина от первых дней Отечественной войны, развернуть "старое русское знамя, отчасти даже православную хоругвь", и уже не повторять ошибок конца войны, когда "снова вытащили Передовое Учение из нафталина". Предлагалось также перенести все усилия государства с внешних задач на внутренние: отказаться от водки как важнейшей статьи государственного дохода, от многих видов промышленного производства с ядовитыми отходами; освободиться от обязательной всеобщей воинской повинности; ориентироваться на строительство рассредоточенных городов, признать на обозримое будущее необходимым для России не демократический, а авторитарный строй.

По изучении письма власти в январе 1974 г. решили привлечь писателя к уголовной ответственности "за злостную антисоветскую деятельность", а затем лишить гражданства и выдворить из страны. Писателя арестовали, поместили в Лефортовскую тюрьму, а 13 февраля выслали за границу. В Швейцарии он основал Русский фонд помощи заключенным, первым распорядителем которого стал освободившийся из заключения А.И. Гинзбург. Помогать было кому. За 1967-1974 гг. к уголовной ответственности за антисоветскую агитацию и пропаганду было привлечено 729 диссидентов. В 1976 г. в СССР насчитывалось около 850 политзаключенных, из них 261 за антисоветскую пропаганду.

В 1974 г. А.Д. Сахаров написал работу "Тревога и надежды", в которой было представлено видение будущего мировой цивилизации, возможное только при условии предотвращения мировой ядерной конфронтации. Лучшим способом избежать этого он полагал конвергенцию двух систем. "Я считаю, писал он, особенно важным преодоление распада мира на антагонистические группы государств, процесс сближения (конвергенции) социалистической и капиталистической систем, сопровождающийся демилитаризацией, укреплением международного доверия, защитой человеческих прав, закона и свободы, глубоким социальным прогрессом и демократизацией, укреплением нравственного, духовного личного начала в человеке. Я предполагаю, что экономический строй, возникший в результате этого процесса сближения, должен представлять собой экономику смешанного типа". Учитывая, что объем валовой продукции советской экономики составлял 12% от мировой (а она почти вся капиталистическая), имелись в виду прежде всего преобразования в СССР. Суждения "отца водородной бомбы" производили большое впечатление в стране и мире. М.С. Горбачев со временем положил их в основу курса внутренней и внешней политики государства, полагая возможным начать конвергенцию в одностороннем порядке.

В декабре 1975 г. А.Д. Сахаров стал третьим советским диссидентом, удостоенным Нобелевской премии. Этот акт, наряду с высылкой из страны А.И. Солженицына (февраль 1974 г.), принес диссидентскому движению в СССР широкую международную известность, соответственно и влияние на массы в своей стране. Позднее лауреатом Нобелевской премии стал осужденный в Ленинграде в феврале 1964 г. за "злостное тунеядство" диссидентствующий поэт И.А. Бродский. В 1972 г. он эмигрировал в США, где продолжал писать (по-русски и по-английски) стихи, принесшие ему эту премию (1987).

После заключения Хельсинкских соглашений была создана Московская группа содействия выполнению гуманитарных статей этих соглашений (май 1976 г.). В нее вошли член-корреспондент Армянской Академии наук Ю.Ф. Орлов (руководитель) и еще 10 человек: Л.М. Алексеева, М.С. Бернштам, Е.Г. Боннэр и др. Вскоре подобные группы возникли на Украине, в Грузии, Литве и Армении. В январе 1977 г. при московской Хельсинкской группе образована рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях, одним из основателей которой стал А.П. Подрабинек. В феврале 1977 г., оказавшись перед перспективой расширения оппозиции, власти перешли к репрессиям против участников хельсинкских групп.

Власти считали, что одна из главных опасностей для государства исходит от диссидентов. Стремясь приглушить усилившуюся с началом участия советских войск в гражданской войне в Афганистане напряженность общественной жизни, они ужесточили репрессии против диссидентов. В конце 1979 - начале 1980 г. были арестованы и сосланы почти все лидеры и активные участники не только правозащитных, но и оппозиционных властям национальных, религиозных организаций. А.Д. Сахаров за выступление против войны в Афганистане был лишен правительственных наград и выслан в г. Горький (январь 1980 г.). Через полтора года заместитель председателя КГБ С.К. Цвигун объявил со страниц журнала "Коммунист" (1981. N 14), что антиобщественные элементы, маскировавшиеся под поборников демократии, обезврежены, правозащитное движение перестало существовать.

В 60-80-е гг. в диссидентстве было заметным течение русской либеральной национально-патриотической мысли, дающее о себе знать главным образом в "самиздатской" публицистике, являвшейся своеобразным ответом на "самиздат" либерально-космополитического толка. Первым из ставших известными широкой публике текстов русских "националистов" было "Слово нации", написанное 31 декабря 1970 г. A.M. Ивановым (Скуратовым) как ответ на анонимную "Программу Демократического движения Советского Союза", появившуюся в 1969 г.

Основным для России в "Слове" представляется национальный вопрос. Констатировалось, что русские играют в жизни страны непропорционально малую роль. Изменить положение должна была национальная революция под лозунгом "Единая Неделимая Россия", которая превратила бы русский народ в господствующую нацию. В национальном государстве, которое необходимо было построить, традиционная русская религия должна занять подобающее ей почетное место.

Важным событием в русском либерально-патриотическом движении стало появление журнала "Вече", который тоже был своеобразным ответом на диссидентские либеральные и национальные издания. Инициатором издания стал В.Н. Осипов, отсидевший 7 лет на строгом лагерном режиме за организацию "антисоветских сборищ" на площади Маяковского в Москве в 1960-1961 гг. и поселившийся в 1970 г. в Александрове. Журнал задумывался как лояльный по отношению к власти (на обложке значились фамилия и адрес редактора).

Первый номер журнала вышел 19 января 1971 г. Почти сразу же на журнал был повешен ярлык шовинистического антисемитского издания. В этой связи редакция 1 марта выступила с заявлением, в котором говорилось: "Мы решительно отвергаем определение журнала как "крайне шовинистического"... Мы отнюдь не собираемся умалять достоинства других наций. Мы хотим одного укрепления русской национальной культуры, патриотических традиций в духе славянофилов и Достоевского, утверждения самобытности и величия России. Что касается политических проблем, то они не входят в тематику нашего журнала". Число постоянных читателей журнала составляло примерно 200-300 человек. Он рассылался в 14 городов России, а также в Киев и Николаев. Одним из кругов "Веча" были "молодогвардейцы", члены "Русского клуба". Степень их вовлеченности в издание журнала ограничивалась темой защиты памятников истории и культуры, некоторой финансовой поддержкой.

Наиболее ярким выразителем русской идеологии применительно к новым условиям был Г.М. Шиманов, издавший на Западе книгу "Записки из Красного дома" (1971). Публицист обнажал корень мирового зла (и трагедии России), усматривая его в катастрофическом тупике западной цивилизации, по сути, отказавшейся от христианства и заменившей полноту духовной жизни фальшивым блеском материального благополучия. Он полагал, что судьба России не только ее судьба, но всего человечества, которое сумеет выйти из тупика, опираясь на традиционные духовные ценности русского народа. Русским нужно объединяться на своих духовных основах. И в этом объединении атеистическая советская власть не является препятствием, ибо она может быть преобразована изнутри, главное же возродить в себе коренное русское самосознание.

Журнал просуществовал недолго. В феврале 1974 г. в редакции произошел раскол, а в июле, после выпуска 10-го номера журнала, он был закрыт. Осипов решил возобновить издание под новым названием "Земля", вскоре был выпущен его первый номер. Тем временем КГБ начало следствие по факту издания журнала. В конце ноября 1974 г. Осипов был арестован, а пока находился под следствием, B.C. Родионов и В.Е. Машкова выпустили второй номер "Земли". На этом история журнала закончилась. В сентябре 1975 г. В.Н. Осипов осужден Владимирским облсудом на 8 лет строгого режима.

В 1974 г. бывший член ВСХСОНа Л.И. Бородин начал издание журнала "Московский сборник", посвятив его проблемам нации и религии. В своей издательской деятельности он опирался на помощь молодых христиан, которые группировались вокруг Г.М. Шиманова (прораб В.В. Бурдюг, поэт С.А. Бударов и др.), принадлежали к пастве отца Дмитрия Дудко и поддерживали отношения с другими диссидентами либерально-патриотической ориентации. Тиражом 20-25 экземпляров вышло два номера, подготовлено еще два, но издание прекратилось. Бородин, получив в прокуратуре "Предупреждение по Указу ПВС СССР от 1972 г." о том, что его действия могут нанести ущерб безопасности страны и повлечь наказание, отошел от издания, вернулся в Сибирь и занялся литературной деятельностью. В 1982 г. он был арестован и осужден за публикацию своих произведений на Западе к 10 годам лагерей и 5 годам ссылки.

В середине 70-х гг. произошла идеологическая переориентация математика и диссидента И.Р. Шафаревича (академик РАН с 1991 г., президент Московского математического общества). Он написал ряд работ с критикой тоталитарной системы. Особенно широкую известность приобрели его статьи "Обособление или сближение?", "Есть ли у России будущее?", вошедшие в сборник "Из-под глыб" (составлен А.И. Солженицыным, издан в 1974 г. в Париже), а также книги "Социализм, как явление мировой истории" (впервые опубликована в Париже в 1977 г.) и "Русофобия" (написана в 1980 г., распространялась в самиздате, многократно переиздавалась начиная с 1989 г.). Эти работы создали автору репутацию идеолога национально-православного движения, сразу же вызвав критику в кругах демократически настроенной интеллигенции, профессиональных историков и этнографов, находящих в них разного рода натяжки и неточности. Однако теория "малого народа", развиваемая Шафаревичем вслед за французским историком О. Кошеном, получила широкое признание в патриотических кругах.

Во второй половине 70-х гг. в диссидентстве появилось течение, позднее названное "национал-коммунистическим". Оно претендовало на то, чтобы вместе с властями бороться против сионизма за самобытное Российское государство. Существовали две группировки таких "коммунистов": православные во главе с Г.М. Шимановым и Ф.В. Карелиным; язычники во главе с A.M. Ивановым (Скуратовым), В.Н. Емельяновым, В.И. Скурлатовым. Обе группировки активно отмежевывались от диссидентства в его либеральной ипостаси, критиковали деятельность МХГ, Рабочей комиссии, Христианского комитета защиты верующих, Солженицынского фонда.

В 1980-1982 гг. выпущено пять номеров самиздатского журнала "Многая лета". Основными его авторами, кроме редактора Шиманова, были Ф.В. Карелин и В.И. Прилуцкий. Вокруг них группировался кружок из десятка единомышленников. Основная идея журнала состояла в том, чтобы склонить советскую власть к политике "здравого смысла", укрепить власть за счет коммун, объединенных по родовому и религиозному признакам. В 1982 г., после угроз КГБ, Шиманов прекратил выпуск журнала. С его закрытием организованные структуры русского национального диссидентского движения перестали существовать.

В религиозном отношении в русском национально-патриотическом движении были не только христиане. К середине 70-х гг. сформировались небольшие, но устойчивые группы "неоязычников", призывавших вернуться к дохристианским верованиям. "Неоязычники" считали праславян и древних славян частью племен древних ариев, имевших общую культуру и религию на пространстве от Индии до Испании.

Для борьбы с диссидентами власть использовала соответствующие положения советского законодательства, дискредитацию через средства массовой информации. Проводником карательной политики являлся в основном КГБ. Диссиденты, как правило, обвинялись в таких преступлениях как "общественно опасное умышленное деяние, направленное на подрыв или ослабление советского общенародного государства, государственного или общественного строя и внешней безопасности СССР, совершенное в целях подрыва или ослабления Советской власти". По данным Верховного суда и прокуратуры СССР, в 1956-1987 гг. за подобные преступления было осуждено 8145 чел. За 1956-1960 гг. ежегодно в среднем осуждалось 935 чел., в 1961-1965 гг. - 214, в 1966-1970 гг. - 136, в 1971-1975 гг. - 161, в 1976-1980 гг. - 69, в 1981-1985 гг. - 108, в 1986-1987 гг. - 14 человек.

Специфическим видом наказания диссидентов было принудительное, по определению суда, помещение их в психиатрическую больницу, что с юридической точки зрения не являлось репрессивной санкцией. К диссидентам применялась и такая мера воздействия как лишение советского гражданства. С 1966 по 1988 г. за действия, "порочащие высокое звание гражданина СССР и наносящие ущерб престижу или государственной безопасности СССР" были лишены советского гражданства около 100 человек, в т.ч. М.С. Восленский (1976), П.Г. Григоренко (1978), В.П. Аксенов (1980), В.Н. Войнович (1986). Несколько заключенных оппозиционеров (Г. Винс, А. Гинзбург, В. Мороз, М. Дымшиц, Э. Кузнецов) были обменены на арестованных за границей двух советских разведчиков, а В.К. Буковский - на оказавшегося в заключении лидера чилийских коммунистов Л. Корвалана.

Ко второй половине 80-х гг. диссидентство было в основном подавлено. Однако, как показали последующие события, победа над диссидентством оказалась эфемерной. Горбачевская "перестройка" в полной мере выявила его значимость. Оказалось, что открытая борьба нескольких сот инакомыслящих при моральной и материальной поддержке Запада против пороков существовавшего режима власти вызывала сочувствие неизмеримо более широкого круга сограждан. Противостояние свидетельствовало о существенных противоречиях в обществе. Идеи диссидентства широко популяризировались мировыми средствами массовой информации. Один только Сахаров в 1972-1979 гг. провел 150 пресс-конференций, подготовил 1200 передач для иностранного радио. Диссидентству в Советском Союзе активно содействовало американское ЦРУ. Известно, например, что к 1975 г. оно участвовало в издании на русском языке более 1500 книг русских и советских авторов. Все это во много раз увеличивало силу собственно диссидентской составляющей. По оценке Ю.В. Андропова (1975), в Советском Союзе насчитывались сотни тысяч людей, которые либо действуют, либо готовы (при подходящих обстоятельствах) действовать против советской власти. Имелись таковые и в составе партийно-государственной элиты советского общества.

Спуск государственного флага СССР с флагштока над куполами Кремля 25 декабря 1991 г., если смотреть на это событие через призму антисоветского диссидентства, означает, что на позиции движения перешли по существу главные силы бывшего партийного и государственного руководства. Они стали движущей силой номенклатурной революции 1991-1993 гг., которая моментально (по историческим меркам) подрубила устои "развитого социализма" и обрушила здание "нерушимого Союза". Феномен внутрипартийного либерального диссидентства, его метод хорошо обрисованы в статье А.Н. Яковлева "Большевизм социальная болезнь XX века" (1999). В ней утверждается, что во времена "развитого социализма" группа "истинных реформаторов" раскрутила новый виток разоблачения "культа личности Сталина" "с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна". Партдиссиденты исходили из убеждения, что "советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма". К нашим дням обнаружилось, что своего рода "генеральным диссидентом" был М.С. Горбачев. Об этом свидетельствует его выступление на семинаре в американском университете в Турции в 1999 г. (см. в приложении).

Политика гласности и другие перестроечные процессы изменили отношение советской власти к диссидентам. С получением свободы эмиграции многие из них выехали из страны, самиздатские издания (к концу 1988 г. их насчитывалось 64) стали действовать параллельно с государственными. Во второй половине 80-х гг. в СССР были освобождены последние отбывавшие наказание диссиденты. В декабре 1986 г. был возвращен из ссылки А.Д. Сахаров. В 1989 г. разрешено опубликовать "Архипелаг ГУЛАГ", в августе 1990 г. было возвращено гражданство СССР А.И. Солженицыну, Ю.Ф. Орлову и другим бывшим диссидентам. Диссидентство как движение прекратило свое существование. С 1986 г. на смену диссидентским группам приходят политические клубы, а затем народные фронты. Одновременно начался процесс становления многопартийной системы, до его завершения функции политических партий выполняли "неформальные" общественные организации.

В 1994 г. Администрация Президента РФ издала книгу "Слово о Сахарове", включающую материалы конференции, приуроченной ко дню рождения выдающегося ученого. В книге помещено выступление С.А. Филатова, который целиком отождествлял действующую власть с участниками возглавляемой А.Д. Сахаровым ветви диссидентства и теми его учениками, "кто взял на себя тяжкую обязанность реализовать многое из того, о чем Андрею Дмитриевичу мечталось... Да помогут нам выполнить эту нелегкую миссию опыт Сахарова, мысли Сахарова, идеи Сахарова и чувства Сахарова!". В этих словах заключена официальная оценка исторической роли одного из течений диссидентства. Что касается диссидентства в целом, то его участники за небольшим исключением (Л.М. Алексеева, Л.И. Бородин, С.А. Ковалев, Р.А. Медведев, В.Н. Осипов, В.И. Новодворская, Г.О. Павловский, А.И. Солженицын и др.) не сохранили заметного влияния на постсоветскую политическую и общественную жизнь страны.

Литература: Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР: Новейший период. Вильнюс, М, 1992, 2006; Безбородов А.Б., Мейер М.М., Пивовар Е.И. Материалы по истории диссидентского и правозащитного движения в СССР 50-х - 80-х годов. М., 1994; Алексеева Л. История правозащитного движения. М., 1996; Диссиденты о диссидентстве // Знамя. 1997. N 9; Поликовская Л.В. Мы предчувствие... предтеча: Площадь Маяковского, 1958-1965. М., 1997; Самиздат века. Минск; М., 1997; 58-10. Надзорные производства прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Март 1953 - 1991. М., 1999. Королева Л.А. Исторический опыт советского диссидентства и современность. М., 2001; История политических репрессий и сопротивления несвободе в СССР. М., 2002; Антология Самиздата: Неподцензурная литература в СССР. 1950-1980-е: В 3 т. М., 2005; Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. 1953-1982 гг. М., 2005; Шубин А.И. Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989). М., 2006.

Приложение
Речь М.С.Горбачева на семинаре
в Американском университете в Турции, 1999 г.

Целью всей моей жизни было уничтожение коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми.

Меня полностью поддержала моя жена, которая поняла необходимость этого даже раньше, чем я. Именно для достижения этой цели я использовал свое положение в партии и стране. Именно поэтому моя жена все время подталкивала меня к тому, чтобы я последовательно занимал все более и более высокое положение в стране.

Когда же я лично познакомился с Западом, я понял, что я не могу отступить от поставленной цели. А для ее достижения я должен был заменить все руководство КПСС и СССР, а также руководство во всех социалистических странах. Моим идеалом в то время был путь социал-демократических стран. Плановая экономика не позволяла реализовать потенциал, которым обладали народы социалистического лагеря. Только переход на рыночную экономику мог дать возможность нашим странам динамично развиваться.

Мне удалось найти сподвижников в реализации этих целей. Среди них особое место занимают А.Н.Яковлев и Э.А.Шеварднадзе, заслуги которых в нашем общем деле просто неоценимы.

Мир без коммунизма будет выглядеть лучше. После 2000 года наступит эпоха мира и всеобщего процветания. Но в мире еще сохраняется сила, которая будет тормозить наше движение к миру и созиданию. Я имею в виду Китай.

Я посетил Китай во время больших студенческих демонстраций, когда казалось, что коммунизм в Китае падет. Я собирался выступить перед демонстрантами на той огромной площади, выразить им свою симпатию и поддержку и убедить их в том, что они должны продолжать свою борьбу, чтобы и в их стране началась перестройка. Китайское руководство не поддержало студенческое движение, жестоко подавило демонстрацию и... совершило величайшую ошибку. Если бы настал конец коммунизму в Китае, миру было бы легче двигаться по пути согласия и справедливости.

Я намеревался сохранить СССР в существовавших тогда границах, но под новым названием, отражающим суть произошедших демократических преобразований. Это мне не удалось. Ельцин страшно рвался к власти, не имея ни малейшего представления о том, что представляет из себя демократическое государство. Именно он развалил СССР, что привело к политическому хаосу и всем последовавшим за этим трудностям, которые переживают сегодня народы всех бывших республик Советского Союза.

Россия не может быть великой державой без Украины, Казахстана, кавказских республик. Но они уже пошли по собственному пути, и их механическое объединение не имеет смысла, поскольку оно привело бы к конституционному хаосу. Независимые государства могут объединиться только на базе общей политической идеи, рыночной экономики, демократии, равных прав всех народов.

Когда Ельцин разрушил СССР, я покинул Кремль, и некоторые журналисты высказывали предположение, что я буду при этом плакать. Но я не плакал, ибо я покончил с коммунизмом в Европе. Но с ним нужно также покончить и в Азии, ибо он является основным препятствием на пути достижения человечеством идеалов всеобщего мира и согласия.

Распад СССР не приносит какой-либо выгоды США. Они теперь не имеют соответствующего партнера в мире, каким мог бы быть только демократический СССР (а чтобы сохранилась прежняя аббревиатура "СССР", под ней можно было бы понимать Союз Свободных Суверенных Республик - СССР). Но этого мне не удалось сделать. При отсутствии равноправного партнера у США, естественно, возникает искушение присвоить себе роль единственного мирового лидера, который может не считаться с интересами других (и особенно малых государств). Это ошибка, чреватая многими опасностями как для самих США, так и для всего мира.

Путь народов к действительной свободе труден и долог, но он обязательно будет успешным. Только для этого весь мир должен освободиться от коммунизма.

Http://www.voskres.ru/articles/vdovin1.htm