Cочинение «Сцена у стога (Анализ эпизода из романа Тургенева «Отцы и дети»). Базаров и аркадий поколение молодых в произведении И.С. Тургенева «Отцы и дети»

Цель: Формирование умения анализировать текст и аргументированно доказывать свою точку зрения, опираясь на первоисточник.

• Понять, какие отношения сложились у Базарова с родителями;
• Обучать составлению опорного контекста;
• Проследить, как Тургенев раскрывает в романе общечеловеческую проблематику взаимоотношения родителей и детей;
• Воспитывать у обучающихся любовь и уважение к родителям.

Методические приемы: составление таблицы, характеристика героев, составление опорных конспектов, работа с текстом.

Ход урока

Беседа по эпиграфу.

Слово учителя. Базаров – умный и глубокий человек. Его нигилистическое сознание во многом проистекает присущею ему всеохватного знания русской жизни, в которой есть все «понелость», «доктринерство», «недостаток в честных людях», но нет главного – «дела». Отрицая все реально существующее формы социального устройства, экономической жизни, культуры, быта, Базаров ничего не может взамен, кроме неистового желания разрушить. В этом смысле положение героя глубоко драматично, так как у него отсутствует опора?

Как вы думаете, верно ли что у героя отсутствует опора? О чем говорит эпиграф?

Ответы детей, их рассуждения говорят о том, что и герой Базаров, и они видят эту опору только в родителях.

Учитель: читает отрывок из статьи Д.И. Писарева «Базаров»: «…Когда между родственниками и детьми появился такой разлад, какой мы видим между стариками Базаровыми и их сыном, тогда и выхода-то никакого нельзя придумать. Евгений Базаров, разумеется, может отшатнуться от своих родителей, и его жизнь будет все-таки полна, потому что ее наполнит умственный труд; но их жизнь? И какой же настоящий Базаров, какой мыслящий человек решится оттолкнуть от себя стариков, которые только им и живут и дышат и которые сделали все, что могли для его образования. Эти старики буквально подсадили его на своих плечах, чтобы он мог ухватиться своими отроческими руками за нижнюю ветку дерева познания; он ухватился и полез, и залез высоко, и спуститься невозможно; а между тем, старики и тому рады, что слышат по крайней мере неясные звуки родного голоса. Скажите, бога ради, кто не решится, находясь в положении Базарова, замолчать совершенно и не отвечать ни одним звуком на короткие и ласковые речи, поднимающиеся к нему из-под дерева. И Базаров откликается.

Учитель. Составьте опорный конспект «Система образов романа «отцы и дети» и покажите на какое место вы поставите родителей.

Дети работают по группам. В центре опорного конспекта имя главного героя Базарова, а его окружение составляют: Н.П. Кирсанов, П.П.Кирсанов, Аркадий Кирсанов, Одинцова, родители. Они расставляют этих героев по значимости: кто ближе к Базарову, а кто дальше. Оказалось для всех групп общее то, что родителей они поставили рядом с Базаровым.

Учитель делает вывод, ребята записывают.

Тургенев – великий психолог. Его Базаров, будучи циничным бесстыдным на словах, в душе человек нравственный. Сам того не осознавая, он живет по достаточно высоким нравственным принципам. Перед лицом смерти проявляются лучшие свойства Базарова: нежность к родителям, скрытая во внешней суровости поэтическая любовь. Мы слышим столь необычные для Базарова полные поэзии слова жалости и любви о родителях «Ведь таких людей, как они, в вашем большом свете днем с огнем не сыскать…» (эпиграф)

Учитель: Пересказ – анализ 20-21 глав романа «Отцы и дети» (Базаров и его родители). В ходе пересказа затроньте такие вопросы: «Отношение отца и матери Базаровых к сыну. И отношение к ним Базарова.»

Учитель (после пересказа глав): Тургенев показывает, с какой большой любовью родители Базарова относятся к сыну. Мать ласково называет его «Енюшкой»; от волнения она пошатнулась и, наверное, упала бы, если бы Базаров не подержал ее. Тургенев пишет, что старик Базаров глубоко дышал и щурился пуще прежнего, потому что, наверное, хотел остановить слезы. Итак, мы видим большую любовь родителей к сыну, чувствуем это благодаря мастерству Тургенева, силе его слова: лаконичными, но предельно выразительными деталями внешнего поведения героев он показывает их душевное состояние.

Учитель: Попробуем теперь разобраться в том, что же собой представляют эти люди. А для этого составьте «Социальный паспорт Василия Ивановича Базарова и Арины Васильевны».

(Ребята письменно составляют «Социальный паспорт», в который входят следующие данные: имение Базаровых (усадьба); происхождение Василия Ивановича и Арины Васильевны; занятие героев.

Учитель (после заполнения таблицы): Что же можно сказать о родителях. Базарова на основании этого материала. Начнем с Василия Ивановича.

Ученики: Василий Иванович – человек очень добрый. Он бесплатно лечит крестьян, хотя отказывался уже от работы врача. Он стремится пополнить свои знания, читает медицинские журналы, толкует об ученых и науках, которых Базаров отвергает, а он это делает, чтобы доказать свою образованность.

Учитель (вместе с детьми записываем отдельные тезисы).

Василий Иванович настроен прогрессивно, он переводит своих мужиков на оброн, хотя это ему не выгодно.

Василий Иванович – гостеприимный хозяин, он с удовольствием встречает Аркадия.

Василий Иванович пытается доказать свою образованность, вставляет в свою речь слова на французском.

Таким образом, при всей своей гуманности, Васили Иванович стремится к прогрессу.

Учитель: Арина Васильевна? Дети отвечают, что Арина Васильевна – человек иного образа жизни, но в романе она показана как беспредельно любящая мать.

Записываем: Арина Васильевна суеверна и невежественна, книг не читала, любила поесть, поспать и знала толк в хозяйстве. Она очень добра и заботлива, не ляжет спать, если у мужа болит голова, больше всего на свете любит сына.

Учитель: Как же Евгений Базаров относится к своим родителям?

Анализируем разговор Базарова с Аркадием о родителях и об отъезде (выразительное чтение главы 20). Базаров любит своих родителей, прямо говорит Аркадию: «Люблю, Аркадий» – а это немало в его устах.

Итоги урока: Перед лицом смерти проявляются лучшие свойства Базарова: нежность к родителям, жажда жизни, труда, подвига, сила воли. Мы слышим столь необычные для Базарова полные поэзии слова: «Дуньте на умирающую лампаду, и пусть она погаснет…» Мы слышим и полные любви и жалости слова о родителях, которые и стали эпиграфом к нашему уроку.

Домашнее задание: Ответить письменно на вопрос: «Что понимал Базаров в своих стариках? Они ли недоразвились до него или он не дорос до этих необразованных простых людей, с их умением любить, с их понятиями о чести и нравственном долге?»

Показав в своем романе «Отцы и дети» тип нового героя демократа-разночинца, материалиста и нигилиста Базарова, И.С. Тургенев показывает и то, что, как любой думающий человек, герой не может оставаться на одних и тех же позициях при различных обстоятельствах своей жизни. Базаров не слепой фанатик идеи, не догматик он тоже способен сомневаться, переживать, разочаровываться. Поражение в любви стало для героя первым ударом. Он, отрицавший все романтические чувства, как мальчишка, признался в любви Анне Сергеевне, но она отказалась

От его любви, испугавшись за свое душевное спокойствие и комфорт. Самолюбие Базарова уязвлено настолько, что это стало началом его душевного кризиса, периода тяжких сомнений и неуверенности в себе.

Сцена у стога как раз является свидетельством этого душевного кризиса. Базаров и Аркадий отдыхают в усадьбе у родителей Базарова. Осипа на краю ямы, оставшейся от кирпичного сарая, напоминает Базарову детство и невольно заставляет его сожалеть о прежних безмятежных временах. «Я не понимал тогда, что я не скучал от того, что был ребенком». Ему скучно в доме родителей, ему чужды их мелкие хозяйственные заботы. Что

Беспокоит самого Базарова? «…Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела, до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет…» Ощущение собственной незначительности и ненужности на этом свете заставляет героя сомневаться в своем предназначении. Каков смысл его жизни и работы, что останется после него? Если крестьянин «Филипп будет жить в белой избе, а из меня лопух расти будет», легче ли от этого герою? Лезть из кожи ради мужика, который «даже спасибо не скажет», в этом ли смысл революционно-демократического движения? Базаров не уверен в своих силах, и единственное, чем он может гордиться, так это тем, что «сам себя не сломал, так и бабенка меня не сломает». Отрицая «глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», Базаров ничего не может ей противопоставить. На вопрос Аркадия, на какой же стороне правда, Базаров говорит, что может ответить, «как эхо: где?». Он отрицает человеческую мораль, сводя все к силе примитивных ощущений: «Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? тоже в силу ощущения». Он отказывает человечеству в более глубоком познании мира: «Глубже этого люди все равно не проникнут». А тот вздор, что он несет о Пушкине и якобы о его стихах, показывает насколько одностороннее его естественнонаучное образование. Сцена заканчивается размолвкой с Аркадием, когда сердца обоих молодых людей охватывает «какое-то почти враждебное чувство». Аркадий впервые протестует против «деспотизма»! Базарова, смеющегося над его «красивой» фразой. Он возмущен тем, что Базаров назвал его дядю идиотом, и не только из родственного чувства, но и из чувства справедливости. Не появись отец Базарова, друзья, возможно, подрались бы. Бестактность, бесцеремонность Евгения задевает чувства Аркадия, что еще раз подтверждает, что изначально они чужды друг другу. «Никакая дружба долго не выдержит таких столкновений», говорит автор.

Этот эпизод глубже раскрывает и перелом в мироощущении Базарова и неизбежность и с Аркадием расхождения. Базарову больше нечего добиваться в этой жизни, и нелепая его смерть не будет случайностью это закономерный финал, который автор считает единственно достойным неординарного героя.

Встав с постели, Аркадий раскрыл окно - и первый предмет, бросившийся ему в глаза, был Василий Иванович. В бухарском шлафроке, подпоясанный носовым платком, старик усердно рылся в огороде. Он заметил своего молодого гостя и, опершись на лопатку, воскликнул:

Здравия желаем! Как почивать изволили?

Прекрасно, - отвечал Аркадий.

А я здесь, как видите, как некий Цинциннат, грядку под позднюю репу отбиваю. Теперь настало такое время, - да и слава Богу! - что каждый должен собственными руками пропитание себе доставать, на других нечего надеяться: надо трудиться самому. И выходит, что Жан-Жак Руссо прав. Полчаса тому назад, сударь вы мой, вы бы увидали меня в совершенно другой позиции. Одной бабе, которая жаловалась на гнетку - это по-ихнему, а по-нашему - дизентерию, я… как бы выразиться лучше… я вливал опиум; а другой я зуб вырвал. Этой я предложил эфиризацию… только она не согласилась. Все это я делаю gratis - анаматёр. Впрочем, мне не в диво: я ведь плебей, homo novus - не из столбовых, не то, что моя благоверная… А не угодно ли пожаловать сюда, в тень, вдохнуть перед чаем утреннюю свежесть?

Аркадий вышел к нему.

Добро пожаловать еще раз! - промолвил Василий Иванович, прикладывая по-военному руку к засаленной ермолке, прикрывавшей его голову. - Вы, я знаю, привыкли к роскоши, к удовольствиям, но и великие мира сего не гнушаются провести короткое время под кровом хижины.

Помилуйте, - возопил Аркадий, - какой же я великий мира сего? И к роскоши я не привык.

Позвольте, позвольте, - возразил с любезной ужимкой Василий Иванович. - Я хоть теперь и сдан в архив, а тоже потерся в свете - узнаю птицу по полету. Я тоже психолог по-своему и физиогномист. Не имей я этого, смею сказать, дара - давно бы я пропал; затерли бы меня, маленького человека. Скажу вам без комплиментов: дружба, которую я замечаю между вами и моим сыном, меня искренно радует. Я сейчас виделся с ним: он, по обыкновению своему, вероятно вам известному, вскочил очень рано и побежал по окрестностям. Позвольте полюбопытствовать, - вы давно с моим Евгением знакомы?

С нынешней зимы.

Так-с. И позвольте вас еще спросить, - но не присесть ли нам? - позвольте вас спросить, как отцу, со всею откровенностью: какого вы мнения о моем Евгении?

Ваш сын - один из самых замечательных людей, с которыми я когда-либо встречался, - с живостью ответил Аркадий.

Глаза Василия Ивановича внезапно раскрылись, и щеки его слабо вспыхнули. Лопата вывалилась из его рук.

Итак, вы полагаете… - начал он.

Я уверен, - подхватил Аркадий, - что сына вашего ждет великая будущность, что он прославит ваше имя. Я убедился в этом с первой нашей встречи.

Как… как это было? - едва проговорил Василий Иванович. Восторженная улыбка раздвинула его широкие губы и уже не сходила с них.

Вы хотите знать, как мы встретились?

Да… и вообще…

Аркадий начал рассказывать и говорить о Базарове еще с большим жаром, с большим увлечением, чем в тот вечер, когда он танцевал мазурку с Одинцовой.

Василий Иванович его слушал, слушал, сморкался, катал платок в обеих руках, кашлял, ерошил свои волосы - и наконец не вытерпел: нагнулся к Аркадию и поцеловал его в плечо.

Вы меня совершенно осчастливили, - промолвил он, не переставая улыбаться, - я должен вам сказать, что я… боготворю моего сына; о моей старухе я уже не говорю: известно - мать! но я не смею при нем выказывать свои чувства, потому что он этого не любит. Он враг всех излияний; многие его даже осуждают за такую твердость его нрава и видят в ней признак гордости или бесчувствия; но подобных ему людей не приходится мерить обыкновенным аршином, не правда ли? Да вот, например: другой на его месте тянул бы да тянул с своих родителей; а у нас, поверите ли? он отроду лишней копейки не взял, ей-богу!

Он бескорыстный, честный человек, - заметил Аркадий.

Именно бескорыстный. А я, Аркадий Николаич, не только боготворю его, я горжусь им, и все мое честолюбие состоит в том, чтобы со временем в его биографии стояли следующие слова: «Сын простого штаб-лекаря, который, однако, рано умел разгадать его и ничего не жалел для его воспитания…» - Голос старика перервался.

Аркадий стиснул ему руку.

Как вы думаете, - спросил Василий Иванович после некоторого молчания, - ведь он не на медицинском поприще достигнет той известности, которую вы ему пророчите?

Разумеется, не на медицинском, хотя он и в этом отношении будет из первых ученых.

На каком же, Аркадий Николаич?

Это трудно сказать теперь, но он будет знаменит.

Он будет знаменит! - повторил старик и погрузился в думу.

Арина Власьевна приказали просить чай кушать, - проговорила Анфисушка, проходя мимо с огромным блюдом спелой малины.

Василий Иванович встрепенулся.

А холодные сливки к малине будут?

Будут-с.

Да холодные, смотри! Не церемоньтесь, Аркадий Николаич, берите больше. Что ж это Евгений не идет?

Василий Иванович быстро обернулся.

Ага! ты захотел посетить своего приятеля; но ты опоздал, amice , и мы имели уже с ним продолжительную беседу. Теперь надо идти чай пить: мать зовет. Кстати, мне нужно с тобой поговорить.

Здесь есть мужичок, он страдает иктером…

То есть желтухой?

Да, хроническим и очень упорным иктером. Я прописывал ему золототысячник и зверобой, морковь заставлял есть, давал соду; но это все паллиативные средства; надо что-нибудь порешительней. Ты хоть и смеешься над медициной, а, я уверен, можешь подать мне дельный совет. Но об этом речь впереди. А теперь пойдем чай пить.

Василий Иванович живо вскочил с скамейки и запел из «Роберта»:

Закон, закон, закон себе поставим

На ра… на ра… на радости пожить!

Замечательная живучесть! - проговорил, отходя от окна, Базаров.

Настал полдень. Солнце жгло из-за тонкой завесы сплошных беловатых облаков. Все молчало, одни петухи задорно перекликались на деревне, возбуждая в каждом, кто их слышал, странное ощущение дремоты и скуки; да где-то высоко в верхушке деревьев звенел плаксивым призывом немолчный писк молодого ястребка. Аркадий и Базаров лежали в тени небольшого стога сена, подостлавши под себя охапки две шумливо-сухой, но еще зеленой и душистой травы.

Та осина, - заговорил Базаров, - напоминает мне мое детство; она растет на краю ямы, оставшейся от кирпичного сарая, и я в то время был уверен, что эта яма и осина обладали особенным талисманом: я никогда не скучал возле них. Я не понимал тогда, что я не скучал оттого, что был ребенком. Ну, теперь я взрослый, талисман не действует.

Сколько ты времени провел здесь всего? - спросил Аркадий.

Года два сряду; потом мы наезжали. Мы вели бродячую жизнь; больше все по городам шлялись.

А дом этот давно стоит?

Давно. Его еще дед построил, отец моей матери.

Кто он был, твой дед?

Черт его знает. Секунд-майор какой-то. При Суворове служил и все рассказывал о переходе через Альпы. Врал, должно быть.

То-то у вас в гостиной портрет Суворова висит. А я люблю такие домики, как ваш, старенькие да тепленькие; и запах в них какой-то особенный.

Лампадным маслом отзывает да донником, - произнес, зевая, Базаров. - А что мух в этих милых домиках… Фа!

Скажи, - начал Аркадий после небольшого молчания, - тебя в детстве не притесняли?

Ты видишь, какие у меня родители. Народ не строгий.

Ты их любишь, Евгений?

Люблю, Аркадий!

Они тебя так любят!

Базаров помолчал.

Знаешь ли ты, о чем я думаю? - промолвил он на конец, закидывая руки за голову.

Не знаю. О чем?

Я думаю: хорошо моим родителям жить на свете! Отец в шестьдесят лет хлопочет, толкует о «паллиативных» средствах, лечит людей, великодушничает с крестьянами - кутит, одним словом; и матери моей хорошо: день ее до того напичкан всякими занятиями, ахами да охами, что ей и опомниться некогда; а я…

А я думаю: я вот лежу здесь под стогом… Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет… А в этом атоме, в этой математической точке кровь обращается, мозг работает, чего-то хочет тоже… Что за безобразие! Что за пустяки!

Позволь тебе заметить: то, что ты говоришь, применяется вообще ко всем людям…

Ты прав, - подхватил Базаров. - Я хотел сказать, что они вот, мои родители то есть, заняты и не беспокоятся о собственном ничтожестве, оно им не смердит… а я… я чувствую только скуку да злость.

Злость? почему же злость?

Почему? Как почему? Да разве ты забыл?

Я помню все, но все-таки я не признаю за тобою права злиться. Ты несчастлив, я согласен, но…

Э! да ты, я вижу, Аркадий Николаевич, понимаешь любовь, как все новейшие молодые люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка начинает приближаться, давай Бог ноги! Я не таков. Но довольно об этом. Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно. - Он повернулся на бок. - Эге! вон молодец муравей тащит полумертвую муху. Тащи ее, брат, тащи! Не смотри на то, что она упирается, пользуйся тем, что ты, в качестве животного, имеешь право не признавать чувства сострадания, не то что наш брат, самоломаный!

Не ты бы говорил, Евгений! Когда ты себя ломал?

Базаров приподнял голову.

Я только этим и горячусь. Сам себя не сломал, так и бабенка меня не сломает. Аминь! Кончено! Слова об этом больше от меня не услышишь.

Оба приятеля полежали некоторое время в молчании.

Да, - начал Базаров, - странное существо человек. Как посмотришь этак сбоку да издали на глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», кажется: чего лучше? Ешь, пей и знай, что поступаешь самым правильным, самым разумным манером. Ан нет; тоска одолеет. Хочется с людьми возиться, хоть ругать их, да возиться с ними.

Надо бы так устроить жизнь, чтобы каждое мгновение в ней было значительно, - произнес задумчиво Аркадий.

Кто говорит! Значительное хоть и ложно бывает, да сладко, но и с незначительным помириться можно… а вот дрязги, дрязги… это беда.

Дрязги не существуют для человека, если он только не захочет их признать.

Гм… это ты сказал противоположное общее место.

Что? Что ты называешь этим именем?

А вот что: сказать, например, что просвещение полезно, это общее место; а сказать, что просвещение вредно, это противоположное общее место. Оно как будто щеголеватее, а, в сущности, одно и то же.

Да правда-то где, на какой стороне?

Где? Я тебе отвечу, как эхо: где?

Ты в меланхолическом настроении сегодня, Евгений.

В самом деле? Солнце меня, должно быть, распарило, да и малины нельзя так много есть.

В таком случае нехудо вздремнуть, - заметил Аркадий.

Пожалуй; только ты не смотри на меня: всякого человека лицо глупо, когда он спит.

А тебе не все равно, что о тебе думают?

Не знаю, что тебе сказать. Настоящий человек об этом не должен заботиться; настоящий человек тот, о котором думать нечего, а которого надобно слушаться или ненавидеть.

Странно! я никого не ненавижу, - промолвил, подумавши, Аркадий.

А я так многих. Ты нежная душа, размазня, где тебе ненавидеть!.. Ты робеешь, мало на себя надеешься…

А ты, - перебил Аркадий, - на себя надеешься? Ты высокого мнения о самом себе?

Базаров помолчал.

Когда я встречу человека, который не спасовал бы передо мною, - проговорил он с расстановкой, - тогда я изменю свое мнение о самом себе. Ненавидеть! Да вот, например, ты сегодня сказал, проходя мимо избы нашего старосты Филиппа, - она такая славная, белая, - вот, сказал ты, Россия тогда достигнет совершенства, когда у последнего мужика будет такое же помещение, и всякий из нас должен этому способствовать… А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; ну, а дальше?

Полно, Евгений… послушать тебя сегодня, поневоле согласишься с теми, которые упрекают нас в отсутствии принципов.

Ты говоришь, как твой дядя. Принципов вообще нет - ты об этом не догадался до сих пор! - а есть ощущения. Все от них зависит.

Как так?

Да так же. Например, я: я придерживаюсь отрицательного направления - в силу ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен - и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? - тоже в силу ощущения. Это все едино. Глубже этого люди никогда не проникнут. Не всякий тебе это скажет, да и я в другой раз тебе этого не скажу.

Что ж? и честность - ощущение?

А? что? не по вкусу? - перебил Базаров. - Нет, брат! Решился все косить - валяй и себя по ногам!.. Однако мы довольно философствовали. «Природа навевает молчание сна», - сказал Пушкин.

Никогда он ничего подобного не сказал, - промолвил Аркадий.

Ну, не сказал, так мог и должен был сказать, в качестве поэта. Кстати, он, должно быть, в военной службе служил.

Пушкин никогда не был военным!

Помилуй, у него на каждой странице: на бой, на бой! за честь России!

Что ты это за небылицы выдумываешь! Ведь это клевета наконец.

Клевета? Эка важность! Вот вздумал каким словом испугать! Какую клевету ни взведи на человека, он, в сущности, заслуживает в двадцать раз хуже того.

Давай лучше спать! - с досадой проговорил Аркадий.

С величайшим удовольствием, - ответил Базаров.

Но ни тому, ни другому не спалось. Какое-то почти враждебное чувство охватывало сердца обоих молодых людей. Минут пять спустя они открыли глаза и переглянулись молча.

Посмотри, - сказал вдруг Аркадий, - сухой кленовый лист оторвался и падает на землю; его движения совершенно сходны с полетом бабочки. Не странно ли? Самое печальное и мертвое - сходно с самым веселым и живым.

О друг мой, Аркадий Николаич! - воскликнул Базаров, - об одном прошу тебя: не говори красиво.

Я говорю, как умею… Да и наконец это деспотизм. Мне пришла мысль в голову; отчего ее не высказать?

Так; но почему же и мне не высказать своей мысли? Я нахожу, что говорить красиво - неприлично.

Что же прилично? Ругаться?

Э-э! да ты, я вижу, точно намерен пойти по стопам дядюшки. Как бы этот идиот порадовался, если б услышал тебя!

Как ты назвал Павла Петровича?

Я его назвал, как следует, - идиотом.

Это, однако, нестерпимо! - воскликнул Аркадий.

Ага! родственное чувство заговорило, - спокойно промолвил Базаров. - Я заметил: оно очень упорно держится в людях. От всего готов отказаться человек, со всяким предрассудком расстанется; но сознаться, что, например, брат, который чужие платки крадет, вор, - это свыше его сил. Да и в самом деле: мой брат, мой - и не гений… возможно ли это?

Во мне простое чувство справедливости заговорило, а вовсе не родственное, - возразил запальчиво Аркадий. - Но так как ты этого чувства не понимаешь, у тебя нет этого ощущения, то ты и не можешь судить о нем.

Другими словами: Аркадий Кирсанов слишком возвышен для моего понимания, - преклоняюсь и умолкаю.

Полно, пожалуйста, Евгений; мы наконец поссоримся.

Ах, Аркадий! сделай одолжение, поссоримся раз хорошенько - до положения раз, до истребления.

Но ведь этак, пожалуй, мы кончим тем…

Что подеремся? - подхватил Базаров. - Что ж? Здесь, на сене, в такой идиллической обстановке, вдали от света и людских взоров - ничего. Но ты со мной не сладишь. Я тебя сейчас схвачу за горло…

Базаров растопырил свои длинные и жесткие пальцы… Аркадий повернулся и приготовился, как бы шутя, сопротивляться… Но лицо его друга показалось ему таким зловещим, такая нешуточная угроза почудилась ему в кривой усмешке его губ, в загоревшихся глазах, что он почувствовал невольную робость…

А! вот вы куда забрались! - раздался в это мгновение голос Василия Ивановича, и старый штаб-лекарь предстал перед молодыми людьми, облеченный в домоделанный полотняный пиджак и с соломенною, тоже домоделанною, шляпой на голове. - Я вас искал, искал… Но вы отличное выбрали место и прекрасному предаетесь занятию. Лежа на «земле», глядеть в «небо»… Знаете ли - в этом есть какое-то особое значение!

Я гляжу в небо только тогда, когда хочу чихнуть, - проворчал Базаров и, обратившись к Аркадию, прибавил вполголоса: - Жаль, что помешал.

Ну, полно, - шепнул Аркадий и пожал украдкой своему другу руку. Но никакая дружба долго не выдержит таких столкновений.

Смотрю я на вас, мои юные собеседники, - говорил между тем Василий Иванович, покачивая головой и опираясь скрещенными руками на какую-то хитро перекрученную палку собственного изделия, с фигурой турка вместо набалдашника, - смотрю и не могу не любоваться. Сколько в вас силы, молодости самой цветущей, способностей, талантов! Просто… Кастор и Поллукс!

Вон куда - в мифологию метнул! - промолвил Базаров. - Сейчас видно, что в свое время сильный был латинист! Ведь ты, помнится, серебряной медали за сочинение удостоился, а?

Диоскуры, Диоскуры! - повторял Василий Иванович.

Однако полно, отец, не нежничай.

В кои-то веки разик можно, - пробормотал старик. - Впрочем, я вас, господа, отыскал не с тем, чтобы говорить вам комплименты; но с тем, чтобы, во-первых, доложить вам, что мы скоро обедать будем; а во-вторых, мне хотелось предварить тебя, Евгений… Ты умный человек, ты знаешь людей, и женщин знаешь, и, следовательно, извинишь… Твоя матушка молебен отслужить хотела по случаю твоего приезда. Ты не воображай, что я зову тебя присутствовать на этом молебне: уж он кончен; но отец Алексей…

Ну да, священник; он у нас… кушать будет… Я этого не ожидал и даже не советовал… но как-то так вышло… он меня не понял… Ну, и Арина Власьевна… Притом же он у нас очень хороший и рассудительный человек.

Ведь он моей порции за обедом не съест? - спросил Базаров.

Василий Иванович засмеялся.

Помилуй, что ты!

А больше я ничего не требую. Я со всяким человеком готов за стол сесть.

Василий Иванович поправил свою шляпу.

Я был наперед уверен, - промолвил он, - что ты выше всяких предрассудков. На что вот я - старик, шестьдесят второй год живу, а и я их не имею. (Василий Иванович не смел сознаться, что он сам пожелал молебна… Набожен он был не менее своей жены.) А отцу Алексею очень хотелось с тобой познакомиться. Он тебе понравится, ты увидишь. Он и в карточки не прочь поиграть, и даже… но это между нами… трубочку курит.

Что же? Мы после обеда засядем в ералаш, и я его обыграю.

Хе-хе-хе, посмотрим! Бабушка надвое сказала.

А что? разве стариной тряхнешь? - промолвил с особенным ударением Базаров.

Бронзовые щеки Василия Ивановича смутно покраснели.

Как тебе не стыдно, Евгений… Что было, то прошло. Ну да, я готов вот перед ними признаться, имел я эту страсть в молодости - точно; да и поплатился же я за нее! Однако как жарко. Позвольте подсесть к вам. Ведь я не мешаю?

Нисколько, - ответил Аркадий.

Василий Иванович кряхтя опустился на сено.

Напоминает мне ваше теперешнее ложе, государи мои, - начал он, - мою военную, бивуачную жизнь, перевязочные пункты, тоже где-нибудь этак возле стога, и то еще слава Богу. - Он вздохнул. - Много, много испытал я на своем веку. Вот, например, если позволите, я вам расскажу любопытный эпизод чумы в Бессарабии.

За который ты получил Владимира? - подхватил Базаров. - Знаем, знаем… Кстати, отчего ты его не носишь?

Ведь я тебе говорил, что я не имею предрассудков, - пробормотал Василий Иванович (он только накануне велел спороть красную ленточку с сюртука) и принялся рассказывать эпизод чумы. - А ведь он заснул, - шепнул он вдруг Аркадию, указывая на Базарова и добродушно подмигнув. - Евгений! вставай! - прибавил он громко: - Пойдем обедать…

Отец Алексей, мужчина видный и полный, с густыми, тщательно расчесанными волосами, с вышитым поясом на лиловой шелковой рясе, оказался человеком очень ловким и находчивым. Он первый поспешил пожать руку Аркадию и Базарову, как бы понимая заранее, что они не нуждаются в его благословении, и вообще держал себя непринужденно. И себя он не выдал и других не задел; кстати посмеялся над семинарскою латынью и заступился за своего архиерея; две рюмки вина выпил, а от третьей отказался; принял от Аркадия сигару, но курить ее не стал, говоря, что повезет ее домой. Не совсем приятно было в нем только то, что он то и дело медленно и осторожно заносил руку, чтобы ловить мух у себя на лице, и при этом иногда давил их. Он сел за зеленый стол с умеренным изъявлением удовольствия и кончил тем, что обыграл Базарова на два рубля пятьдесят копеек ассигнациями: в доме Арины Власьевны и понятия не имели о счете на серебро… Она по-прежнему сидела возле сына (в карты она не играла), по-прежнему подпирая щеку кулачком, и вставала только затем, чтобы велеть подать какое-нибудь новое яство. Она боялась ласкать Базарова, и он не ободрял ее, не вызывал ее на ласки; притом же и Василий Иванович присоветовал ей не очень его «беспокоить». «Молодые люди до этого неохотники», - твердил он ей (нечего говорить, каков был в тот день обед: Тимофеич собственною персоной скакал на утренней заре за какою-то особенною черкасскою говядиной; староста ездил в другую сторону за налимами, ершами и раками; за одни грибы бабы получили сорок две копейки медью); но глаза Арины Власьевны, неотступно обращенные на Базарова, выражали не одну преданность и нежность: в них виднелась и грусть, смешанная с любопытством и страхом, виднелся какой-то смиренный укор.

Впрочем, Базарову было не до того, чтобы разбирать, что именно выражали глаза его матери; он редко обращался к ней, и то с коротеньким вопросом. Раз он попросил у ней руку на счастье; она тихонько положила свою мягкую ручку на его жесткую и широкую ладонь.

Что, - спросила она, погодя немного, - не помогло?

Еще хуже пошло, - отвечал он с небрежною усмешкой.

Очинно они уже рискуют, - как бы с сожалением произнес отец Алексей и погладил свою красивую бороду.

Наполеоновское правило, батюшка, наполеоновское, - подхватил Василий Иванович и пошел с туза.

Оно же и довело его до острова Святыя Елены, - промолвил отец Алексей и покрыл его туза козырем.

Не желаешь ли смородинной воды, Енюшечка? - спросила Арина Власьевна.

Базаров только плечами пожал.

Нет! - говорил он на следующий день Аркадию, - уеду отсюда завтра. Скучно; работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять к вам в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь отец мне твердит: «Мой кабинет к твоим услугам - никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него запираться. Ну и мать тоже. Я слышу, как она вздыхает за стеной, а выйдешь к ней - и сказать ей нечего.

Очень она огорчится, - промолвил Аркадий, - да и он тоже.

Я к ним еще вернусь.

Да вот как в Петербург поеду.

Мне твою мать особенно жалко.

Что так? Ягодами, что ли, она тебе угодила?

Аркадий опустил глаза.

Ты матери своей не знаешь, Евгений. Она не только отличная женщина, она очень умна, право. Сегодня утром она со мной с полчаса беседовала, и так дельно, интересно.

Верно, обо мне все распространялась?

Не о тебе одном была речь.

Может быть; тебе со стороны видней. Коли может женщина получасовую беседу поддержать, это уж знак хороший. А я все-таки уеду.

Тебе нелегко будет сообщить им это известие. Они все рассуждают о том, что мы через две недели делать будем.

Нелегко. Черт меня дернул сегодня подразнить отца; он на днях велел высечь одного своего оброчного мужика - и очень хорошо сделал; да, да не гляди на меня с таким ужасом, - очень хорошо сделал, потому что вор и пьяница он страшнейший; только отец никак не ожидал, что я об этом, как говорится, известен стал. Он очень сконфузился, а теперь мне придется вдобавок его огорчить… Ничего! До свадьбы заживет.

Базаров сказал: «Ничего!» - но целый день прошел, прежде чем он решился уведомить Василия Ивановича о своем намерении. Наконец, уже прощаясь с ним в кабинете, он проговорил с натянутым зевком:

Да… чуть было не забыл тебе сказать… Вели-ка завтра наших лошадей к Федоту выслать на подставу.

Василий Иванович изумился.

Разве господин Кирсанов от нас уезжает?

Да; и я с ним уезжаю.

Василий Иванович перевернулся на месте.

Ты уезжаешь?

Да… мне нужно. Распорядись, пожалуйста, насчет лошадей.

Хорошо… - залепетал старик, - на подставу… хорошо… только… только… Как же это?

Мне нужно съездить к нему на короткое время. Я потом опять сюда вернусь.

Да! На короткое время… Хорошо. - Василий Иванович вынул платок и, сморкаясь, наклонился чуть не до земли. - Что ж? это… все будет. Я было думал, что ты у нас… подольше. Три дня… Это, это, после трех лет, маловато; маловато, Евгений!

Да я ж тебе говорю, что я скоро вернусь. Мне необходимо.

Необходимо… Что ж? Прежде всего надо долг исполнять… Так выслать лошадей? Хорошо. Мы, конечно, с Ариной этого не ожидали. Она вот цветов выпросила у соседки, хотела комнату тебе убрать. (Василий Иванович уже не упомянул о том, что каждое утро, чуть свет, стоя о босу ногу в туфлях, он совещался с Тимофеичем и, доставая дрожащими пальцами одну изорванную ассигнацию за другою, поручал ему разные закупки, особенно налегая на съестные припасы и на красное вино, которое сколько можно было заметить, очень понравилось молодым людям.) Главное - свобода; это мое правило… не надо стеснять… не…

Он вдруг умолк и направился к двери.

Мы скоро увидимся, отец, право.

Но Василий Иванович, не оборачиваясь, только рукой махнул и вышел. Возвратясь в спальню, он застал свою жену в постели и начал молиться шепотом, чтобы ее не разбудить. Однако она проснулась.

Это ты, Василий Иваныч? - спросила она.

Я, матушка!

Ты от Енюши? Знаешь ли, я боюсь: покойно ли ему спать на диване? Я Анфисушке велела положить ему твой походный матрасик и новые подушки; я бы наш пуховик ему дала, да он, помнится, не любит мягко спать.

Ничего, матушка, не беспокойся. Ему хорошо. Господи, помилуй нас грешных, - продолжал он вполголоса свою молитву. Василий Иванович пожалел свою старушку; он не захотел сказать ей на ночь, какое горе ее ожидало.

Базаров с Аркадием уехали на другой день. С утра уже все приуныло в доме; у Анфисушки посуда из рук валилась; даже Федька недоумевал и кончил тем, что снял сапоги. Василий Иванович суетился больше чем когда-либо: он видимо храбрился, громко говорил и стучал ногами, но лицо его осунулось, и взгляды постоянно скользили мимо сына. Арина Власьевна тихо плакала; она совсем бы растерялась и не совладела бы с собой, если бы муж рано утром целые два часа ее не уговаривал. Когда же Базаров, после неоднократных обещаний вернуться никак не позже месяца, вырвался наконец из удерживавших его объятий и сел в тарантас; когда лошади тронулись, и колокольчик зазвенел, и колеса завертелись, - и вот уже глядеть вслед было незачем, и пыль улеглась, и Тимофеич, весь сгорбленный и шатаясь на ходу, поплелся назад в свою каморку; когда старички остались одни в своем, тоже как будто внезапно съежившемся и подряхлевшем доме, - Василий Иванович, еще за несколько мгновений молодцевато махавший платком на крыльце, опустился на стул и уронил голову на грудь. «Бросил, бросил нас, - залепетал он, - бросил; скучно ему стало с нами. Один как перст теперь, один!» - повторил он несколько раз и каждый раз выносил вперед свою руку с отделенным указательным пальцем. Тогда Арина Власьевна приблизилась к нему и, прислонив свою седую голову к его седой голове, сказала: «Что делать, Вася! Сын - отрезанный ломоть. Он что сокол: захотел - прилетел, захотел - улетел; а мы с тобой, как опенки на дупле, сидим рядком и ни с места. Только я останусь для тебя навек неизменно, как и ты для меня».

Если произведение является переводом, или иным производным произведением , или создано в соавторстве, то срок действия исключительного авторского права истёк для всех авторов оригинала и перевода.

Показав в своем романе «Отцы и дети» тип нового героя демократа-разночинца, материалиста и нигилиста Базарова, И.С. Тургенев показывает и то, что, как любой думающий человек, герой не может оставаться на одних и тех же позициях при различных обстоятельствах своей жизни. Базаров не слепой фанатик идеи, не догматик он тоже способен сомневаться, переживать, разочаровываться. Поражение в любви стало для героя первым ударом. Он, отрицавший все романтические чувства, как мальчишка, признался в любви Анне Сергеевне, но она отказалась от его любви, испугавшись за свое душевное спокойствие и комфорт. Самолюбие Базарова уязвлено настолько, что это стало началом его душевного кризиса, периода тяжких сомнений и неуверенности в себе.
Сцена у стога как раз является свидетельством этого душевного кризиса. Базаров и Аркадий отдыхают в усадьбе у родителей Базарова. Осипа на краю ямы, оставшейся от кирпичного сарая, напоминает Базарову детство и невольно заставляет его сожалеть о прежних безмятежных временах. «Я не понимал тогда, что я не скучал от того, что был ребенком». Ему скучно в доме родителей, ему чужды их мелкие хозяйственные заботы. Что беспокоит самого Базарова? «…Узенькое местечко, которое я занимаю, до того крохотно в сравнении с остальным пространством, где меня нет и где дела, до меня нет; и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностию, где меня не было и не будет…» Ощущение собственной незначительности и ненужности на этом свете заставляет героя сомневаться в своем предназначении. Каков смысл его жизни и работы, что останется после него? Если крестьянин «Филипп будет жить в белой избе, а из меня лопух расти будет», легче ли от этого герою? Лезть из кожи ради мужика, который «даже спасибо не скажет», в этом ли смысл революционно-демократического движения? Базаров не уверен в своих силах, и единственное, чем он может гордиться, так это тем, что «сам себя не сломал, так и бабенка меня не сломает». Отрицая «глухую жизнь, какую ведут здесь «отцы», Базаров ничего не может ей противопоставить. На вопрос Аркадия, на какой же стороне правда, Базаров говорит, что может ответить, «как эхо: где?». Он отрицает человеческую мораль, сводя все к силе примитивных ощущений: «Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? тоже в силу ощущения». Он отказывает человечеству в более глубоком познании мира: «Глубже этого люди все равно не проникнут». А тот вздор, что он несет о Пушкине и якобы о его стихах, показывает насколько одностороннее его естественнонаучное образование. Сцена заканчивается размолвкой с Аркадием, когда сердца обоих молодых людей охватывает «какое-то почти враждебное чувство». Аркадий впервые протестует против «деспотизма»! Базарова, смеющегося над его «красивой» фразой. Он возмущен тем, что Базаров назвал его дядю идиотом, и не только из родственного чувства, но и из чувства справедливости. Не появись отец Базарова, друзья, возможно, подрались бы. Бестактность, бесцеремонность Евгения задевает чувства Аркадия, что еще раз подтверждает, что изначально они чужды друг другу. «Никакая дружба долго не выдержит таких столкновений», говорит автор.

Этот эпизод глубже раскрывает и перелом в мироощущении Базарова и неизбежность и с Аркадием расхождения. Базарову больше нечего добиваться в этой жизни, и нелепая его смерть не будет случайностью это закономерный финал, который автор считает единственно достойным неординарного героя.

Диалоги-споры занимают важное место в романе И.С. Тургенева "Отцы и дети". Они являются одним из главных способов характеристики героев романа. Высказывая свои мысли, свое отношение к разным вещам и понятиям, человек открывает себя, свою...

Цели урока: Образовательная - углубление знаний учащихся о характере главного героя на основе сопоставления его с другими персонажами романа через раскрытие их сложных взаимоотношений; Воспитательная - воспитание культуры чувств, серьезного отношения...

Личность Базарова замыкается в самой себе, потому что вне ее и вокруг нее почти нет вовсе родственных ей элементов. Д.И. Писарев Я хотел сделать из него лицо трагическое... Мне мечталась фигура сумрачная, дикая, большая, наполовину выросшая из почвы,...

В романе «Отцы и дети» Тургенев изобразил общественно-политическую борьбу в России накануне реформы 1861 года. Прогрессивно настроенные русские люди понимали, что изменения в обществе необходимы, что старый экономический уклад и старое государственное...

Что сближает и что разобщает этих героев романа "Отцы и дети"?

Базарова и Аркадия Кирсанова связывает нигилистическая теория, общественное движение молодежи, понимавшей необходимость назревших реформ. Горячее желание Аркадия участвовать в рождении новых идей по реформированию общества привело его под опеку Базарова, которому нравилась роль наставника и учителя, поэтому он и пытался сблизиться с Аркадием. Поначалу «ученик» очень хотел угодить «учителю», даже занялся «перевоспитанием» своего отца, Николая Петровича. Как выяснилось позже, ни дружбы, ни общего дела у Аркадия и Евгения на самом деле не было. Позднее Базаров называет своего «ученика» «мякеньким либеральным баричем», в котором нет «ни дерзости, ни злости», а потому он не годится «для горькой, терпкой, бобыльной жизни». Да и сам Аркадий понимал, что пути их разойдутся: он женится, а создав семью, продолжит родовые традиции дворян Кирсановых.

Базарову нужны были сторонники, последователи, ученики, как свита королю. И Аркадий убеждается в этом, когда спрашивает о Ситникове: «...зачем он здесь?» Ответ Базарова показывает бездонную пропасть его самолюбия: «Ты, брат, глуп еще... Ситниковы нам необходимы. Мне... нужны подобные олухи. Не богам же, в самом деле, горшки обжигать». Аркадий понимает, что он тоже относится к «олухам», и его это оскорбляет.

Для раскрытия идейного содержания романа большое значение имеет эпизод, где герои беседуют, лежа на сене. Здесь продолжается идеологический спор, начатый еще в имении Кирсановых. Аркадий, которому казалось, что он является единомышленником Базарова, постепенно осознает, как далеки его представления о назревших переменах в жизни от нигилистической теории друга и наставника.
В предыдущей (XIX главе) автор отмечает, что «между обоими молодыми людьми с некоторых пор установилось какое-то лжеразвязное подтрунивание, что всегда служит признаком тайного неудовольствия или невысказанных подозрений». Именно в этот вечер Аркадий понял, что Базаров презирает тех, кто считает себя его учениками. Он и сам не испытывал уважения к Ситникову и Кукшиной, но не хотел бы подвергать их оскорблениям, хотя невольно иногда участвует в очень неприятных сценах унижения «единомышленников».

Разговор молодых людей под стогом сена помогает раскрыть новые стороны характера Базарова и его взаимоотношений с Аркадием. Трагическое положение Базарова в том, что он отвергнут любимой женщиной. Но даже Аркадий не понимает друга, хотя ему Евгений признался, что потерпел поражение. Впервые Базаров осознал, что такое крах в помыслах и надеждах. Он глубоко переживает, он похудел, не может спать, почти болен. Для него, отрицавшего любовь как романтизм и непростительную глупость, вдруг открылась истина: человеческое сердце способно на глубокие и сильные чувства, когда разум и жизнь подчиняются одной цели – быть рядом с любимой. Еще недавно Базаров не стремился связывать себя серьезными отношениями с женщиной и мог бы поступить, как другие: «давай бог ноги». Теперь же Евгений уверяет Аркадия, что он не такой. Оказалось, что в испытании любовью проявилась сильная, крепкая натура человека, способного ответственно решать вопросы отношений между мужчиной и женщиной. Но именно в этот переломный и тяжелый для Базарова период он вдруг отброшен ударом отрицания, как ненужный предмет или нежелательное явление в жизни той, которая стала ему дороже всего на свете.

В беседе с Аркадием под стогом сена Базаров обещает, что больше не заговорит о чувствах. Он борется со своей болью, пытаясь философски отнестись к происходящему. Он ищет точку опоры и рассуждает о ничтожности человека-песчинки, «атома», «математической точки» в сравнении с мировым пространством, в сравнении с вселенной: «...и часть времени, которую мне удастся прожить, так ничтожна перед вечностью...». Глубокая тоска и трагическое одиночество звучат в этих словах Базарова, который начинает осознавать, что теряет не только едва зародившуюся надежду на счастье быть любимым, но и вообще в жизни он одинок: нет настоящих учеников, нет и единомышленников, а от родителей давно сам отдалился.

Базаров в споре с Аркадием заявляет, что не встречал еще равных себе среди окружающих, чем и объясняет свое презрение к людям. Также он напоминает, как почувствовал ненависть к мужику, для которого «надо бы постараться общественным деятелям», чтобы улучшить жизнь крестьянина. Эти слова Евгений произнёс, когда они шли мимо добротного дома старосты крестьянской общины в деревеньке, где жили родители Базарова. Евгений начинает противоречить самому себе: он всем недоволен, его мучает ненависть, и он уже не хочет посвящать свою жизнь борьбе за новое. Аркадий пытается остановить друга, напоминая, что так можно договориться до отсутствия принципов у нигилистов, а Базаров говорит, что принципов и нет, а есть ощущения.

В споре они доходят до противоречий по отношению к литературе, к мыслительным способностям человека и его речи. «Не говори красиво», – призывает Базаров Аркадия, когда он сравнивает падающий лист с полетом бабочки. Аркадия возмущает подобное навязывание воли старшего, а также высокомерие «учителя», который пророчит ему жизнь «по стопам» дядюшки и называет при этом Павла Петровича идиотом. В результате друзья почти поссорились, и А.Кирсанов предположил, что «никакая дружба долго не выдержит таких столкновений».

Эпизод показал, что пришло время отдаления Аркадия Кирсанова от Базарова, их пути вскоре разойдутся. Именно в беседе под стогом сена «ученик» проявил стремление вырваться из-под власти «учителя» и смело возражал ему. У них разные точки зрения на любовь, на брак, на отношение к родителям, разные взгляды на жизненные цели, на общественное движение, отношение к крестьянам, на роль человека в обществе. Они спорят о принципах аристократов и «ощущениях» нигилистов, о Пушкине и особенностях человеческой речи, о чувстве справедливости.

Автор не высказывает явной симпатии к кому-либо из героев, но его отношение передано через речевые характеристики, через восприятие природы (старого дворянского домика и зелени вокруг), через высказывания о родителях Базарова. Отношение автора к героям проявляется с помощью просторечных выражений и оценочных эпитетов: «порадовался бы этот идиот», «схвачу за горло», длинные и жесткие пальцы, зловещее лицо, нешуточная угроза, кривая усмешка, если речь идет о Базарове, но «невольная робость», если описывается состояние Аркадия, который «сопротивляется как бы шутя».

Аркадий, как выяснилось, был гораздо ближе по своим убеждениям к аристократам, чем к нигилисту Базарову. Он любил природу, поэзию и музыку, его никак не могло раздражать увлечение отца, который играл на виолончели. И в нём также было заложено стремление правильно и экономически выгодно вести хозяйство, трудиться в родовом имении. Позднее Аркадий добивается даже некоторых успехов в своём поместье.
Отношение к любви и к семейным ценностям у Аркадия также отличалось от нигилистических взглядов Евгения.
А.Кирсанов влюбляется, он счастлив в любви и становится хорошим семьянином.

Монологи Базарова помогли лучше узнать и понять героя, но затем произошло обострение противоречий между молодыми людьми, и диалоги с Аркадием позволили выявить тенденцию к расхождению не только в убеждениях, но и в тех путях, которыми они пойдут дальше.

Рецензии

На школьных уроках я Базарова не понимала. Теперь, имея некоторый жизненный опыт, могу сказать: Базаров строит свою жизнь, но сути своей личности сам до конца не понимает. Он не таков, каким себя видит. Отсюда все его противоречия.

С уважением, Галина

ЗЫ. Обожаю Тургенева! И не согласна с Д.Быковым: Тургенев не забытый автор.