История скрипки страдивари. Раскрыт секрет скрипок страдивари Скрипка страдивари отличие от других

Лучшие ли скрипки делал Страдивари? April 10th, 2014

Покажите вашу скрипку, — сказал Страдивари.

Человек бережно достал из футляра скрипку, не переставая болтать:

Мой хозяин — большой знаток, он высоко ценит эту скрипку, она поет таким сильным, густым голосом, какого мне не доводилось слышать до сих пор ни одной скрипки.

Скрипка — в руках Страдивари. Она — большого формата; светлый лак. И он сразу понял, чьей она работы.

Оставьте ее здесь, — сказал он сухо.

Когда болтун, кланяясь и приветствуя мастера, ушел, Страдивари взял смычок в руки и стал пробовать звук. Скрипка, действительно звучала мощно; звук был большой, полный. Поломка была незначительная, и это не очень повлияло на звук. Он стал ее рассматривать. Скрипка сработана прекрасно, хотя у нее слишком большой формат, толстые края и длинные, похожие на складки смеющегося рта, эфы. Другая рука — другой способ работы. Только теперь заглянул он в отверстие эфа, проверяя себя.

Да, так работать может лишь один человек.

Внутри, на этикетке, черным ровным шрифтом было обозначено: «Joseph Guarnerius».

Это была этикетка мастера Джузеппе Гварнери, прозванного Дель Джезу. Он вспомнил, что недавно с террасы видел Дель Джезу, возвращающегося домой на рассвете; он шатался, разговаривал сам с собой, размахивал руками.

Да как же такой человек может работать? Как может выходить что-либо из его неверных рук? И все-таки… Он взял еще раз скрипку Гварнери и заиграл.

Какой большой, глубинный звук! И даже если выйти под открытое небо на кремоновскую площадь и заиграть перед большой толпой, — и тогда далеко кругом будет слышно.

С тех пор, как умер Николо Амати, его учитель, ни одна скрипка, ни у одного мастера не может сравниться по мягкости и блеску звука с его, Страдивари, скрипками! Но сила! В силе звука он, благородный мастер Антонио Страдивари, должен уступить этому пьянице. Значит его мастерство не было совершенно, значит нужно еще что-то, чего он не знает, а знает тот беспутный человек, чьи руки делали эту скрипку. Значит, не все еще им сделано и не полны его опыты над акустикой дерева, его опыты над составлением лаков. Свободный певучий тон его скрипок можно еще обогатить новыми красками, большой мощностью.

Он взял себя в руки. На старости лет не нужно слишком волноваться. И он успокоил себя тем, что звук гварнериевых скрипок резче, что его заказчики, знатные синьоры, не будут заказывать скрипок у Гварнери. Вот и теперь он получил заказ на квинтет: две скрипки, два альта и виолончель — от испанского двора. Заказ его радовал, он обдумывал его уже целую неделю, делал наброски, чертежи, выбирал дерево, решил попробовать новый способ прикрепления пружины. Он набросал ряд рисунков для инкрустаций, нарисовал герб высокого заказчика. Такие заказчики не пойдут к Гварнери, им не нужны его скрипки, потому что им не нужна глубина звука. Кроме того, Гварнери пьяница и буян. Он не может быть ему опасным противником. И все-таки Джузеппе Гварнери Дель Джезу омрачал последние годы Антонио Страдивари.

Еще спускаясь по лестнице, он услышал громкие голоса, доносящиеся из мастерской.

Обыкновенно ученики, приходя, сразу же направляются к своим верстакам и принимались за работу. Так было заведено издавна. Теперь они шумно разговаривали. Что-то видимо, случилось.

Сегодня ночью, в три часа…

Я сам не видел, мне рассказывала хозяйка, его вели по нашей улице…

Что теперь будет с его учениками?

Не знаю. Мастерская закрыта, на дверях весит замок…

Какой мастер, — говорит Омобоно, — прежде всего пьяница, и этого давно следовало ожидать.

Страдивари вошел в мастерскую.

Что случилось?

Джузеппе Гварнери сегодня арестован и отведен в тюрьму, — сказал Бергонци печально.

Страдивари стоял как вкопанный посредине мастерской.

Вдруг у него задрожали колени.

Так вот как кончает Дель Джезу! Впрочем, этого, действительно, следовало ожидать. Пусть он теперь играет на своих скрипках и услаждает слух тюремщиков. Помещение, правда, маловато для его мощных скрипок, и слушатели, пожалуй, заткнут уши…

Итак, всему наступает свой черед. Как отчаянно боролись все Гварнери против неудач! Когда умер дядя этого Дель Джезу, Пьетро, его вдова Катарина взяла на себя мастерскую. Но мастерская должна была вскоре закрыться. Это — не женское дело, не рукоделие. Потом стали говорить: вот Джузеппе покажет. Еще Гварнери не погибли! И посмотрите, как он забьет самого старого Антонио! А теперь пришел черед и ему.

Страдивари не любил этого человека не только потому, что боялся соперничества и думал, что Гварнери превзошел его в мастерстве. Но вместе с Гварнери Дель Джезу вошел к кремоновским мастерам дух беспокойства и буйства. Мастерская его часто бывала закрыта, ученики распускались и увлекали за собой товарищей, которые работали у других мастеров. Страдивари сам прошел весь искус мастерства — от подмастерья до мастера, — он во всем любил порядок и чин. И жизнь Дель Джезу, смутная и непостоянная, была в его глазах недостойной мастера жизнью. Теперь ему конец. Из тюрьмы в кресло мастера возврата не бывает. Теперь он, Страдивари, остался один. Он строго посмотрел на своих учеников.

Hе будем терять времени, — сказал он.

Зеленая гористая местность в нескольких верстах от Кремоны. И как серое, грязное пятно — мрачное низкое здание с решетками на окнах, окруженное зубчатой стеной. Высокие тяжелые ворота закрывают вход во двор. Это тюрьма, где томятся за толстыми стенами и железными дверьми люди.

Днем узники сидят в одиночных камерах, на ночь их переводят в большую полуподвальную камеру для спанья.

Человек с всклоченной бородой тихо сидит в одной из одиночных камер. Он здесь всего лишь несколько дней. До сих пор ему не было скучно. Он смотрел в окно на зелень, землю, небо, птиц, которые быстро носились мимо окна; часами, еле слышно, насвистывал какую-то однообразную мелодию. Он был занят своими мыслями. Теперь ему стало скучно от безделья, и он томился.

Сколько времени придется пробыть здесь?

Никто хорошенько не знает, за какое преступление он отбывает наказание. Когда вечером его переводят на ночевку в общую камеру, все его засыпают вопросами. Он охотно отвечает, но никто из его ответов не понимает ясно, в чем дело.

Знают, что его ремесло — делать скрипки.

Знает об этом и девочка, дочь тюремщика, которая бегает и играет возле тюрьмы.

Отец сказал как-то вечером:

Этот человек делает, говорят, такие скрипки, которые стоят больших денег.

Однажды забрел к их двору бродячий музыкант, он был такой смешной, а на голове у него была большая черная шляпа. И он стал играть.

К ним близко ведь никто не подходит, люди не любят сюда приходить, да и стража отгоняет всех, кто чуть ближе подойдет к их воротам. А этот музыкант заиграл, и она упросила отца позволить ему доиграть. Когда стража все же прогнала его, она побежала за ним следом, далеко, и, когда никого вблизи не было, он вдруг подозвал ее и спросил ласково:

Нравится тебе, как я играю?

Она сказала:

Нравится.

Ты умеешь петь? Спой мне какую-нибудь песенку, — попросил он.

Она спела ему свою любимую песенку. Тогда человек в шляпе, даже не дослушав ее, положил скрипку на плечо и сыграл то, что она сейчас пела.

От радости она широко раскрыла глаза. Ей было приятно, что она слышит, как ее песенку играют на скрипке. Тогда музыкант сказал ей:

Я буду приходить сюда и играть тебе каждый день все, что ты захочешь, но за это окажи мне услугу. Вот эту маленькую записку ты передашь заключенному, который сидит в той камере, — он указал на одно из окошек, — это он так хорошо умеет делать скрипки, и на его скрипке я играл. Он хороший человек, ты его не бойся. Отцу ничего не говори. А если ты записки не передашь, я тебе больше играть не буду.

Девочка бегала по тюремному двору, пела у ворот, все заключенные и стража знали ее, на нее обращали так же мало внимания, как на кошек, лазавших по крышам, и птиц, садившихся на окна.

Случалось ей юркнуть за отцом в тюремный низкий коридор. Пока отец открывал камеры, она смотрела во все глаза на заключенных. К этому привыкли.

Так ей удалось передать записку. Когда тюремщик во время вечернего обхода открыл дверь камеры и, крикнув: » Собирайся на ночь! «, прошел дальше, к следующим дверям, девочка юркнула внутрь камеры и торопливо сказала:

Человек в большой черной шляпе обещал играть часто, каждый день, и за это он просил передать вам записку.

Она взглянула на него и подошла ближе.

И еще он сказал, что скрипка, на которой он играл, сделана вами синьор арестант. Это правда?

Она подняла на него удивленные глаза.

Тогда он погладил ее по голове.

Тебе надо идти, девочка. Нехорошо, если тебя застанут здесь.

Потом прибавил:

Достань мне палочку и ножик. Хочешь, я тебе сделаю дудочку, и ты сможешь на ней играть?

Заключенный спрятал записку. Ему удалось ее прочесть только назавтра утром. В записке было написано: «Высокородному Джузеппе Гварнери Дель Джезу. — Любовь учеников всегда с тобою». Он крепко сжал в руке записку и улыбнулся.

Девочка подружилась с Гварнери. Сначала она приходила тайком, и отец не замечал этого, но когда раз девочка пришла домой и принесла звонкую деревянную дудочку, он заставил ее во всем признаться. И, странное дело, тюремщик не рассердился. Он повертел в пальцах гладкую дудочку и задумался.

Назавтра он зашел во вне урочное время в камеру Дель Джезу.

Если нужно дерево, — отрывисто сказал он, — можно достать.

Мне нужны мои инструменты, — сказал заключенный.

Инструменты нельзя, — сказал тюремщик и ушел.

Через день он опять зашел в камеру.

Какие инструменты? — спросил он.- Рубанок можно, а напильник нельзя. Если столярную пилу, то можно.

Так в камере Дель Джезу оказался обрубок еловой колоды, столярная пила и клей. Потом тюремщик достал у маляра, расписывавшего тюремную капеллу, лак.

И он был растроган собственным великодушием. Покойная жена его всегда говорила, что он достойный и хороший человек. Он облегчит жизнь этому несчастному, будет продавать его скрипки и брать за них высокую цену, а заключенному будет покупать табак и вино.

«Зачем заключенному нужны деньги?»

Вот только как сбывать скрипки, чтобы никто не знал об этом?

Он задумался.

«Регина, — подумал он о дочери. — Нет, она слишком мала для этого, пожалуй, не справится. Ну да ладно, посмотрим, — решил он. — Пусть делает скрипки, как-нибудь да сбудем».

Трудно Джузеппе Гварнери в маленькой низкой камере работать свои скрипки толстой пилой, большим рубанком, но дни теперь идут быстрее.

Первая скрипка, вторая, третья… Сменяются дни…

Тюремщик продает скрипки. У него появилось новое платье, он стал важный и толстый. По какой цене продает он скрипки? Этого не знает Джузеппе Гварнери Дель Джезу. Он получает табак и вино. И это все.

Это все, что ему осталось. Разве скрипки, которые он отдает тюремщику, хороши? Если б он мог не ставить на них свое имя!

Разве лак, который он употребляет, может улучшить звук? Он только глушит звук и делает его неподвижным. Кареты можно крыть этим лаком! Скрипка от него блестит — и только.

И все, что осталось Джузеппе Гварнери, — табак и вино. Иногда к нему приходит девочка. С нею он коротает часы. Она рассказывает новости, которые случаются в стенах тюрьмы. Больше она сама не знает, а если бы знала, боялась бы сказать: ей строго-настрого запрещено отцом болтать лишнее.

Отец следит за тем, чтобы заключенный не мог получать известие от друзей. Тюремщик боится: теперь это — очень важный, дорогой для него заключенный. На нем он наживается.

В промежутках между заказами Гварнери делает из обломка еловой доски для девочки длинную маленькую скрипку.

Это — сордино, — объясняет он ей, — ее можно положить в карман. На ней играют учителя танцев в богатых домах, когда учат танцевать нарядных детей.

Девочка сидит тихо и внимательно слушает его рассказы. Бывает, что он рассказывает ей о жизни на воле, о своей мастерской, о своих скрипках. О них он говорит, как о людях. Случается, что он вдруг забывает о ее присутствии, вскакивает, начинает ходить широкими шагами по камере, размахивает руками, говорит мудреные для девочки слова. Тогда ей становится скучно, и она незаметно ускользает из камеры.

Смерть и вечная жизнь

С каждым годом все труднее становится Антонио Страдивари работать самому над своими скрипками. Теперь он должен прибегать к помощи других. Все чаще стала появляться на ярлычках его инструментов надпись:

Sotto la Disciplina d» Antonio

Stradiuari F. in Cremonae.1737.

Изменяет зрение, неверны руки, все труднее вырезать эфы, неровными пластами ложится лак.

Но бодрость и спокойствие не покидают мастера. Он продолжает свою ежедневную работу, рано встает, поднимается на свою террасу, сидит в мастерской за верстаком, часами работает в лаборатории.

Много времени нужно ему теперь, чтобы закончить начатую скрипку, но он все-таки доводит ее до конца, и на ярлычке с гордостью, дрожащей рукой, делает приписку:

Antonius Stradivarius Gremonensis

Faciebat Anno 1736, D’ Anni 92.

Обо всем, что волновало его прежде, он перестал думать; он прошел к определенному решению: свои секреты он унесет с собой в могилу. Пусть лучше никто не владеет ими, чем отдавать их людям, не имеющим ни таланта, ни любви, ни дерзости.

Своей семье он дал все, что мог: и богатство, и знатное имя.

За свою долгую жизнь он сделал около тысячи инструментов, которые рассеяны по всему миру. Ему пора и отдохнуть. Он расстается с жизнью спокойно. Теперь уж ничто не омрачает его последних лет. В Гварнери он ошибался. И как могло ему казаться, что этот несчастный, сидящий в тюрьме, мог чем-то помешать ему? Хорошие скрипки Гварнери были просто случайностью. Теперь это ясно и подтверждается фактами: скрипки, которые он теперь делает, грубые, несравнимы с прежними, тюремные скрипки недостойны кремонских мастеров. Мастер пал…

Он не хотел думать о том, в каких условиях работает Гварнери, какое дерево употребляет, как душно и темно в его камере, что инструменты, которыми он работает, скорее подходят для выделки стульев, чем для работы над скрипками.

Антонио Страдивари успокоился на том, что ошибался.

Перед домом Антонио Страдивари, на площади св. Доминика, толпятся люди.

Бегают мальчишки, заглядывая в окна. Окна завешаны темным полотном. Тихо, все разговаривают вполголоса…

Девяносто четыре года прожил, не верится, что умер.

Ненадолго жену пережил, очень он ее уважал.

А что теперь будет с мастерской? Сыновья ведь не в старика.

Закроют, верно. Паоло все продаст и деньги в карман положит.

Да куда им деньги, и так отец довольно оставил.

Прибывают все новые лица, одни замешиваются в толпе, другие входят в дом; то и дело открываются двери, и тогда слышны плачущие голоса — это, по обычаям Италии, женщины громко оплакивают умершего.

Вошел в дверь высокий худощавый монах со склоненной головой.

Смотрите, смотрите: Джузеппе пришел проститься с отцом. Он не очень-то часто к старику хаживал, не в ладах с отцом жил.

Посторонись!

Подъехал катафалк, запряженный восемью лошадьми, украшенный перьями и цветами.

И тонко зазвонили погребальные колокола. Омобоно и Франческо на руках вынесли длинный и легкий гроб с телом отца и поставили на катафалк. И процессия двинулась.

Маленькие девочки, покрытые до пят белыми вуалями, сыпали цветы. По бокам, с каждой стороны шли женщины, одетые в черные платья, в черных густых вуалях, с большими зажженными свечами в руках.

За гробом торжественно и важно шли сыновья, за ними — ученики.

В черных рясах с капюшонами, опоясанные веревками, в грубых деревянных сандалиях шли густой толпой монахи ордена доминиканцев, в церкви которых купил еще при жизни почетное место для своего погребения мастер Антонио Страдивари.

Тянулись черные кареты, Лошадей вели под уздцы тихим шагом, потому что от дома Страдивари до церкви св. Доминика было очень недалеко. И лошади, чувствуя толпу, кивали белыми султанами на головах.

Так медленно, пристойно и важно хоронили в прохладный декабрьский день мастера Антонио Страдивари.

Дошли конца площади. В самом конце площади, на повороте, с похоронной процессией поравнялся конвой.

Конвой вел приземистого бородатого человека. Платье на нем было поношенное и легкое, декабрьский воздух прохладен, и он поеживался.

Вначале он с любопытством наблюдал за большим скоплением людей, — по-видимому, он отвык от этого. Потом его глаза сузились, а на лице появилось выражение человека, внезапно вспомнившего что-то давно забытое. Он стал пристально всматриваться в проходящих мимо людей.

Кого хоронят?

Мимо проехал катафалк.

За катафалком вплотную шли двое важных и прямых, уже немолодых человека.

И он узнал их.

«Как они постарели…» — подумал он, и тогда только понял, кто это и за чьим гробом они идут, понял, что хоронят мастера Антонио Страдивари.

Так и не пришлось им встретиться, не пришлось поговорить с гордым стариком. А ему хотелось, он думал об этом не раз. Как же теперь его секреты? Кому оставил он их?

Ну время не терпит, — сказал ему конвойный, — не останавливаться, идем…- И толкнул арестанта.

Арестант был Джузеппе Гварнери, возвращающийся с очередного допроса в тюрьму.

Запели певчие, слышны стали звуки органа, игравшего реквием в церкви.

Звонили тонкие колокола.

Хмурые и растерянные, сидят Омобоно и Франческо в мастерской отца.

Напрасны все поиски, все пересмотрено, все перерыто, никаких признаков записей, никаких рецептов составления лака, ничего, что могло бы пролить свет на секреты отца,объяснить, отчего их скрипки — точные копии отцовских — звучат по-иному.

Итак, напрасны все надежды. Славы отца им не добиться. Может быть, лучше поступить так, как предлагал Паола: бросить все и заняться другим делом? — Зачем вам это все, — говорит Паоло, — продайте мастерскую, охота сидеть целый день на одном месте за верстаком. Уж, право, мое ремесло лучше — купить- продать, и деньги в кармане.

Может быть, прав Паоло? Распустить учеников и закрыть мастерскую?

Что осталось в мастерской отца? Несколько готовых инструментов, а остальное — все разрозненные части, которые уже некому собрать так, как собрал бы их отец. Девятнадцать образцов для скрипичных бочков, на которых собственноручная подпись отца — на одном совсем свежая…

Но эти подписи, пожалуй, дороже самих частей; можно и не так удачно соединить разрозненные части, а знаменитая подпись, знакомая всей Кремоне и другим городам, за них поручится. Старик еще после смерти сработает для сыновей не одну скрипку.

А еще что? Да разве образцы эфов, сделанные из бумаги, да еще точный объмер эфов Амати из тончайшей меди, сделанный стариком в молодости, различные чертежи и рисунки для двенадцати струнной » виолы д’ амур «, пятиструнной » виолы да гамба » ; эта виола была заказана знатной донной Висконти еще полстолетия назад. Рисунки грифов, смычков, частей смычка, тончайшая вязь для разрисовки бочков, наброски гербов фамилии Медичи — высоких покровителей и заказчиков, рисунки купидона для подгрифа и, наконец, деревянная печать для этикеток, сделанная из трех передвижных цифр: 1,6,6. Много лет добавлял отец знак за знаком к этому трехзначному числу, подчищая вторую шестерку и дописывая следующую цифру от руки, пока не кончился 17-век. тогда старик стер тонким ножом обе шестерки и оставил одну единицу — так привык он к старым цифрам. Тридцать семь лет приписывал он цифры к этой единицы, пока, наконец, цифры не остановились на тридцати семи: 1737.

Может прав Паоло?

И как когда-то, они продолжают мучительно завидовать отцу, который оставил им столько денег и вещей и унес с собой то, чего ни у кого не купишь, нигде не достанешь, — секрет мастерства.

Нет, — вдруг упрямо сказал Франческо, — худо ли, хорошо ли мы будем продолжать работу отца, что ж делать, мы будем по-прежнему работать. Скажи Анжелике, пусть приберет мастерскую, а к дверям прикрепит объявление:» Принимаются заказы на скрипки, виолы, виолончели. Производится починка «.

И уселись за свои верстаки.

Тайна скрипок, изготовленных великим мастером Страдивари, не давала покоя нескольким поколениям исследователей из разных стран мира, на протяжении трехсот лет. И вот, наконец, ученые смогли проникнуть в древний секрет. Датским специалистам удалось определить причину чудесного уникального звучания инструментов сделанных Антонио Страдивари. Они полагают, что уникальность скрипок мастера и их главный секрет содержится в древесине, которую Антонио Страдивари использовал для создания своих шедевров. Для проведения исследования датские ученые использовали современную сканирующую медицинскую рентгеновскую установку. Полученные результаты показали, что плотность древесины используемой для изготовления скрипок Страдивари намного выше плотности древесины применяемой для производства современных инструментов. По мнению экспертов, деревья семнадцатого века, древесина которых использовалась для создания скрипок, росли в других климатических условиях, отличающихся от современных. Нужно сказать, что это далеко не первая теория, объясняющая тайну скрипок талантливого итальянского мастера Антонио Страдивари. В прошлом году известный журнал Nature опубликовал статью, в которой рассказывалось о биохимике, практикующем в Техасском университете механики и сельского хозяйства, некоем Джозефе Негивари. По мнению биохимика, уникальность звучания скрипок объясняется предварительной химической обработкой, которой подвергалась древесина перед использованием. К таким выводам Джозеф Негивари пришел после детального анализа стружек со скрипок семнадцатого века изготовленных Страдивари и его коллегой Гварнери. Их химический состав отличался от химического состава древесины, используемой в более поздние времена. Анализ, производившийся при помощи ЯМР и инфракрасного спектрометра показал, что скрипки Страдивари, а также Гварнери сделаны из древесины, молекулы которой расщеплены. Это возможно лишь в том случае, если имел место процесс гидролиза или окисления. Джозеф Негивари считает, что великий мастер Страдивари вываривал скрипичные заготовки в сложном химическом растворе. И, вероятнее всего, изначально это делалось в целях борьбы с грибками и древесными жуками, которые, в то время, вызвали целую эпидемию в Южной Европе. Каков был состав применяемого раствора, ныне можно только догадываться, одно известно точно – от грибков и прочих вредителей он защищал на сто процентов. Побочным эффектом такого рода обработки стало удивительное звучание инструментов. Это объясняется тем, что дерево, после обработки становилось прочнее, но, в то же время, легче, что придавало дополнительную звонкость. Скрипка, сделанная из такой древесины, с годами только улучшает свои акустические качества. Но профессор консерватории Санкт-Петербурга, Семен Бокман, уверен, что объяснять тайну инструмента банальной борьбой с червями глупо и антинаучно. Ведь юный Антонио Страдивари, тогда еще ученик Амати, свою первую скрипку сделал в 1667 году. Но еще несколько десятилетий ушли на поиск собственной модели. Это были годы исследований, и творческих экспериментов. Только после 1700 года его скрипки приобрели свой уникальный вид и звучание, которым мы восторгаемся и поныне. Скрипка Страдивари, для совершенствования которой мастер посвятил тридцать лет ежедневной напряженной работы, остается непревзойденной и в наши дни. Инструмент обладает потрясающим тембром и удивительной «дальнобойность», что позволяет наполнить звуком любой огромный зал. Скрипка имеет удлиненную форму, а внутри корпуса содержит множество неровностей и изломов, что обогащает звучание появлением высоких обертонов. Парящий, чарующий звук инструментов великого гения не смогли воспроизвести ни древние, ни современные мастера.

18 декабря 1737 года в родном Кремоне в возрасте 93 лет скончался Антонио Страдивари - мастер, оставивший после себя бессмертное наследие. Около 650 музыкальных инструментов радуют слух искушенных поклонников классического звучания и в наши дни. Почти три столетия не дает покоя изготовителям музыкальных инструментов вопрос: почему звук скрипок Страдивари похож на звонкий и нежный женский голос?

Струны из жил

В 1655 году Антонио был всего одним из многочисленных учеников лучшего в Италии скрипичных дел мастера Николо Амати.

Будучи в то время всего лишь мальчиком на побегушках у прославленного мастера, Страдивари искренне не понимал: почему мясник в ответ на записку синьора присылает тому кишки.

Амати раскрыл первый из секретов изготовления инструментов своему ученику: струны делаются из внутренностей ягнят. По технологии того времени их вымачивал в щелочном растворе на основе мыла, сушили их и затем скручивали. Считалось, что не все жилы подходят для струн. Самый лучший материал - это жилы 7-8-месячных ягнят, выращенных в Центральной и Южной Италии. Амати учил своих подопечных, что качество струн зависит и от пастбища, от времени убоя, от воды и от многих других факторов.

Тирольское дерево

В возрасте 60 лет, когда большинство людей уже уходят на заслуженный отдых, Антонио разработал модель скрипки, которая и принесла ему бессмертную славу.

Его скрипки пели так необыкновенно, что некоторые всерьез утверждали, что дерево, из которого сделаны инструменты, - это обломки Ноева ковчега.

Ученые предполагают, что Страдивари использовал высокогорные ели, росшие при необычно холодной погоде. Такое дерево имело повышенную плотность, что и придавало отличительное звучание инструментам, из него изготовленным.

Страдивари, бесспорно, для своих инструментов выбирал древесину только высочайшего качества: хорошо просушенную, выдержанную. Особая ель шла на изготовления деки, клен использования для дна. Кроме того, чурки он разделывал не на доски, а на секторы: получались "апельсиновые дольки". К такому выводу исследователи пришли, опираясь на расположение годичных слоев.

Мебельный лак

Рассказывали, что тайну лака Страдивари узнал в одной из аптек и усовершенствовал рецепт, добавив в него "крылышки насекомых и пыль с пола собственной мастерской".

Еще одно предание гласит, что кремонский мастер готовил свои смеси из смол деревьев, росших в те времена в тирольских лесах, а позже начисто вырубленных.

На самом деле, все довольно прозаично: ученые выяснили, что лак, которым Страдивари покрывал свои знаменитые скрипки, ничем не отличался от того, что использовали в ту эпоху мебельщики.

При этом многие инструменты вообще были заново "перекрашены" при реставрации в XIX веке. Был проведен даже рискованный эксперимент: с одной из скрипок едкими смесями смыли лак. Инструмент потускнел, облез, но звучать хуже не стал.

Идеальная форма

У Страдивари была особенная манера выдалбливать деки, уникальный рисунок отверстий, характерный обвод внешних линий. Историки утверждают, что среди известных в наши дни скрипок нет двух в точности одинаковых по рельефу и звуку.

В попытке повторить успех Страдивари мастера шли на крайние меры: вскрывали старую скрипку и по ней делали десять новых, до мельчайшей детали воспроизводя форму. Так, в СССР в 1930-1950-х годах проводились научные исследования скрипок Страдивари с целью наладить производство аналогичных инструментов на автоматических линиях. Наиболее удачные экспериментальные инструменты оказались вполне сравнимы с инструментами Страдивари по звучанию.

Самые удачные подражания, полагают специалисты, на счету Симона Фернандо Саккони. Этот итальянский мастер смычковых инструментов, творивший в первой половине XX века, при создании инструментов использовавший модель Антонио Страдивари и добился прекрасных результатов.

Талант ученого и резчика

Страдивари владел интуицией ученого, ловкими руками резчика-краснодеревщика, острым глазом художника, тонким слухом музыканта. И все это, тысячекратно умноженное неиссякаемым трудолюбием, он вложил в свои творения. Может быть, именно в таланте мастера сокрыта тайна звучания его инструментов?

Мастер не стремился никому подражать, он любой ценой стремился добиться красоты и силы звука. Труд его стал трудом исследователя. Его скрипки - это акустические опыты, одни более удачные, другие - менее. Порой тончайшее изменение свойств древесины заставляло его поправлять конфигурацию дек, их толщину, выпуклость. Как это сделать, подсказывал мастеру слух.

Ну и, конечно, не стоит сбрасывать со счетов ценность "бренда": есть мнение, что славу Страдивари принесли порядка 20 процентов его музыкальных инструментов. Остальные, менее выдающиеся, воспринимались как произведения искусства лишь потому, что автор их - "тот самый кремонский гений".

18 декабря 1737 года в родном Кремоне в возрасте 93 лет скончался Антонио Страдивари - мастер, оставивший после себя бессмертное наследие. Около 650 музыкальных инструментов радуют слух искушенных поклонников классического звучания и в наши дни. Почти три столетия не дает покоя изготовителям музыкальных инструментов вопрос: почему звук скрипок Страдивари похож на звонкий и нежный женский голос?

Струны из жил

В 1655 году Антонио был всего одним из многочисленных учеников лучшего в Италии скрипичных дел мастера Николо Амати.

Будучи в то время всего лишь мальчиком на побегушках у прославленного мастера, Страдивари искренне не понимал: почему мясник в ответ на записку синьора присылает тому кишки.

Амати раскрыл первый из секретов изготовления инструментов своему ученику: струны делаются из внутренностей ягнят. По технологии того времени их вымачивал в щелочном растворе на основе мыла, сушили их и затем скручивали. Считалось, что не все жилы подходят для струн. Самый лучший материал - это жилы 7-8-месячных ягнят, выращенных в Центральной и Южной Италии. Амати учил своих подопечных, что качество струн зависит и от пастбища, от времени убоя, от воды и от многих других факторов.

Тирольское дерево

В возрасте 60 лет, когда большинство людей уже уходят на заслуженный отдых, Антонио разработал модель скрипки, которая и принесла ему бессмертную славу.

Его скрипки пели так необыкновенно, что некоторые всерьез утверждали, что дерево, из которого сделаны инструменты, - это обломки Ноева ковчега.

Ученые предполагают, что Страдивари использовал высокогорные ели, росшие при необычно холодной погоде. Такое дерево имело повышенную плотность, что и придавало отличительное звучание инструментам, из него изготовленным.

Страдивари, бесспорно, для своих инструментов выбирал древесину только высочайшего качества: хорошо просушенную, выдержанную. Особая ель шла на изготовления деки, клен использования для дна. Кроме того, чурки он разделывал не на доски, а на секторы: получались "апельсиновые дольки". К такому выводу исследователи пришли, опираясь на расположение годичных слоев.

Мебельный лак

Рассказывали, что тайну лака Страдивари узнал в одной из аптек и усовершенствовал рецепт, добавив в него "крылышки насекомых и пыль с пола собственной мастерской".

Еще одно предание гласит, что кремонский мастер готовил свои смеси из смол деревьев, росших в те времена в тирольских лесах, а позже начисто вырубленных.

На самом деле, все довольно прозаично: ученые выяснили, что лак, которым Страдивари покрывал свои знаменитые скрипки, ничем не отличался от того, что использовали в ту эпоху мебельщики.

При этом многие инструменты вообще были заново "перекрашены" при реставрации в XIX веке. Был проведен даже рискованный эксперимент: с одной из скрипок едкими смесями смыли лак. Инструмент потускнел, облез, но звучать хуже не стал.

Идеальная форма

У Страдивари была особенная манера выдалбливать деки, уникальный рисунок отверстий, характерный обвод внешних линий. Историки утверждают, что среди известных в наши дни скрипок нет двух в точности одинаковых по рельефу и звуку.

В попытке повторить успех Страдивари мастера шли на крайние меры: вскрывали старую скрипку и по ней делали десять новых, до мельчайшей детали воспроизводя форму. Так, в СССР в 1930-1950-х годах проводились научные исследования скрипок Страдивари с целью наладить производство аналогичных инструментов на автоматических линиях. Наиболее удачные экспериментальные инструменты оказались вполне сравнимы с инструментами Страдивари по звучанию.

Самые удачные подражания, полагают специалисты, на счету Симона Фернандо Саккони. Этот итальянский мастер смычковых инструментов, творивший в первой половине XX века, при создании инструментов использовавший модель Антонио Страдивари и добился прекрасных результатов.

Талант ученого и резчика

Страдивари владел интуицией ученого, ловкими руками резчика-краснодеревщика, острым глазом художника, тонким слухом музыканта. И все это, тысячекратно умноженное неиссякаемым трудолюбием, он вложил в свои творения. Может быть, именно в таланте мастера сокрыта тайна звучания его инструментов?

Мастер не стремился никому подражать, он любой ценой стремился добиться красоты и силы звука. Труд его стал трудом исследователя. Его скрипки - это акустические опыты, одни более удачные, другие - менее. Порой тончайшее изменение свойств древесины заставляло его поправлять конфигурацию дек, их толщину, выпуклость. Как это сделать, подсказывал мастеру слух.

Ну и, конечно, не стоит сбрасывать со счетов ценность "бренда": есть мнение, что славу Страдивари принесли порядка 20 процентов его музыкальных инструментов. Остальные, менее выдающиеся, воспринимались как произведения искусства лишь потому, что автор их - "тот самый кремонский гений".

Скрипки Антонио Страдивари содержат различные сочетания алюминия, меди и цинка. Вероятно, мастер окунал дерево в некий раствор, помогавший инструментам пройти через века. Об этом свидетельствует исследование профессора по химии Тайваньского университета Хван Чинг Таи.

"Использование такого рода химических сплавов было необычной практикой, они оставались неизвестными последующим поколениям скрипичных мастеров", - утверждает ученый.

Специалисты обследовали скрипки на молекулярном уровне. Однако не смогли определить, насколько специальное покрытие влияет на тембр и качество звучания. Ясно было только одно: в XVII веке Страдивари обладал необычайными для того времени знаниями по химии. Установлено, что инструменты были обработаны сложным минеральным составом. Причем, консервант использовался для вымачивания древесины длительное время.

Сравнительный анализ показывает, что к химической обработке древесины не прибегали и в XVIII и XIX веках. Сегодня при создании скрипок исходное сырье сушится на воздухе в течение нескольких лет. Страдивари был одним и немногих мастеров в Кремоне, который пользовался специальными растворами. Эта техника, скорее всего, была утрачена. Воспроизведение уникального состава позволило бы вдохнуть новую жизнь в современные музыкальные инструменты.

Версию тайваньских исследователей подтверждает Джозеф Наджияри из университета в Техасе. Он считает, что дерево скрипок Страдивари покрывалось защитным составом от древесных вредителей, содержащим различные химические элементы, в том числе боракс, используемый египтянами для бальзамирования мумий.