Почему рассказ платонова называется сокровенный человек. О чем повествует повесть Платова «Сокровенный человек»

Цель урока:

Постичь важнейшие особенности платоновского героя;
Определить специфику пространственно-временной организации текста.

Учитель: “Фома Пухов не одарён чувствительностью: он на гробе жены варёную колбасу резал, проголодавшись вследствие отсутствия хозяйки…”

Первая фраза повести заставляет задуматься о герое, осмыслить его поступки. Кто же он “сокровенный человек” Платонова?

Какую характеристику даёт себе сам герой?

Ученики: “Придурковатый мужик”, “Смутный человек”, Я – природный дурак”, “Я – человек облегчённого типа”. (Запись появляется на доске)

Учитель: Сегодня мы попытаемся понять особенности платоновского героя, особенности его миросозерцания и миропонимания.

Писатель любил слово “сокровенный”, в котором одновременно слышатся и кров, и кровь, и откровенность, и покров, и сокровище.

Сегодня на уроке мы с вами приоткроем покровы с тайного в человеке.

Учитель: Каково значение слова “сокровенный”?

Ученик: Хранимый в тайне, оберегаемый от других, тайный; хранимый в глубине души, заветный. Данное определение мы находим в словаре русского языка. В словаре В.И. Даля читаем следующее определение: “Сокрытый, скрытый, утаённый, тайный, потайной, спрятанный или схороненный от кого”. (Ученик подготовлен заранее. Запись на доске)

Учитель: Что стоит за понятием сокровенного в человеке?

Ученик: Святое, хранимое в глубине души, то, что определяет сущность человека, истину.

Ученик: Через портрет героя, отношение к другим людям, поступки, отношение к себе…

Ученик: В повести нет живописного, изобразительного портрета как описания внешности. Есть только поведенческий портрет. Тем не менее мы можем представить себе героя: прост, примитивен, человек из толпы, рабочая косточка…

Учитель: Как в повести раскрывается сущность Фомы Пухова?

Ученик: Через отношение героя к труду. Фома Пухов “…чувствует странное удовольствие от предстоящего трудного беспокойства…”

Учитель: В записной книжке Андрея Платонова было записано: “Труд есть совесть”. Как вы понимаете это утверждение? Обратимся к значению понятия “совесть”.

Ученик: Сущность героя раскрывается через отношение к революции. В рассказе мы читаем: “Он ревниво следил за революцией, стыдясь за каждую глупость, хотя к ней мало был причастен”.

После смерти жены “почуял – куда и на какой конец света идут все революции”.

“Готов и сам пролить кровь, только чтобы не зря и не дуриком”.

Если бы Фома увидел в революции высшую цель, он, может быть, и отдал за неё свою жизнь, но цели он такой не находит. Герой усомнился в святости революции. Фому не убеждают чужие установки и курсы политграмоты, ему лично необходимо убедиться в святости революции.

Учитель: Это неверие сближает платоновского героя с библейским Фомой.

Ученик:(подготовлен заранее) Фома – верный и практичный, приземлённый ученик Иисуса, живший по принципу “увидеть, значит поверить”, чьи сомнения по поводу Воскресения Христа развеялись только в присутствии воскресшего Господа.

Учитель: Но наиболее ярко образ Фомы раскрывается через его отношение к машине. Как автор показывает эту неразрывную связь?

“Ему лишь бы машина была, там он считал себя дома…”
“Близ машины он всегда был добродушен…”
“Писал рапорты о болезнях машины…”
“Переделал двигатель по своему пониманию…”

Учитель: Вряд ли такого человека мы можем назвать природным дураком. Оригинальность самовыражения – принцип его поведения.

По отношению к машине Платонов создаёт свою философию, философию техники. В чём её сущность?

Ученик: Она живое существо. “День и ночь вращается машина – умная, как живая, неустанная и верная, как сердце”.

Учитель: Машина для Платонова - особая субстанция. “Людей много, машин мало; люди живые и сами за себя постоят, а машина - нежное, беззащитное, ломкое существо…” - продолжит автор в “Чевенгуре”. Рядом с машиной Фома словно выпускает спрятанные чувства, потаённые где-то в душе заботу, любовь, доброту. Изначально полноту и радость жизни Фома ощущает только в общении с машиной, ибо видит в отлаженном механизме гармоничное сочетание частей.

Что ещё кажется Пухову гармоничным? Что даёт ощущение счастья?

Ученик: Мир природы, пространство, движение.

“Пухов всегда удивлялся пространству…”
“Чувствовал землю…
“Неиспытанное чувство полного удовольствия…”

Учитель: Как же тогда смириться со словами “Пухов не одарён чувствительностью…”?

Учитель: Андрей Платонов указывает иную причину поступка Пухова: он проголодался. Жест эксцентричного человека. В первой фразе повести обнаруживается ключевая оппозиция: жизнь и смерть, единство вечного и повседневного, бытового о бытийного. Герой показан не только через его отношение к природе, людям, но и через движение, путь, проделанный им самим. Ученик представляет карту странствий Фомы Пухова.

Учитель: Перемещения Пухова весьма хаотичны, логически не мотивированы: “почти бессознательно он гнался за жизнью по всяким ущельям земли”. У героя нет пространственной цели, он ищет не места, а смысла, поэтому дорога у Платонова теряет своё пространственное значение, становясь синонимом духовного поиска.

Во многих мифопоэтических и религиозных традициях мифологема пути выступает метафорически, как обозначение линии поведения, особенно духовного. Для структуры архетипа пути характерно испытание. Постоянное и неотъемлемое свойство пути – его трудность. Путь строится по линии всё возрастающих трудностей, опасностей, поэтому преодоление пути есть подвиг. Отмеченность начала и конца пути как двух крайних точек – состояний выражается предметно – изменением статуса персонажа, достигшего конца.

Каким мы видим героя в конце пути?

Ученик: Пухов прошел испытания, не сделал подлости, обрёл друзей, не предал, осмыслил себя, сохранил чистое, светлое начало, чистую душу.

Учитель: Таким образом, Андрей Платонов приводит нас с вами к глобальному выводу, к мысли о возможностях человеческой души, к мысли, которая была его мукой, его радостью, вечно неуловимой и влекущей загадкой: “Главное – сеять души в людях”.

Это имя, так же как и десятки других, неугодных режиму, предано забвению и на протяжении нескольких десятилетий не было известно читателям. Андрей Платонов занимает прочное место в цепи «еретиков» русской литературы ΧΧ века. Однако место у него здесь все равно особое. В отличие от Замятина, Ахматовой, Булгакова, Мандельштама, он не был выходцем из интеллигенции, из традиций литературы Серебряного века. Социальное его происхождение — пролетарское, он и сам прошел рабочую закалку. Писатель Андрей Битов скажет о Платонове: «Он первым понял все изнутри». Имея в виду истинную суть социализма, понял все из своего опыта, то есть из рабочего класса.

Андрей был первым ребенком в большой семье слесаря Платона Климентова в Воронеже. Следом родилось еще 10 детей, поэтому чуть ли не с пеленок ему пришлось помогать отцу. Он начинал чернорабочим. Железнодорожные мастерские привили будущему великому писателю какую-то патологическую страсть к механике, может быть, это в нем было отцовской чертой, поскольку тот был не просто обычным рабочим, а талантливым изобретателем. Впоследствии у самого Платонова появится обозначение такого типа личности — человек с «умными» руками.

К моменту совершения революции Платонов уже твердо осознал себя гегемоном — пролетариатом и твердо верил, что социализм — это единый строй, который может осчастливить всех людей на свете, поэтому восприятие революции у писателя традиционно восторженное. В 20-е годы он мечтает о грандиозной переделке мира сообществом счастливых людей. О растворении каждого человека в коллективе, о социальном обезличивании личности, то есть о том, что в его зрелом творчестве станет предметом колоссальной, жесткой критики.

Первые рассказы Андрея Платонова представляют собой утопию. Его герои мечтают и создают прекрасный мир будущего. Они, как правило, творческие люди, изобретатели, самоучки, которые мечтают об укрощении колоссальной силы энергии солнца, воды или ветра. Платонов и сам верил, что можно повернуть воды теплого океана и за счет этого растопить полюса, а затем засадить их садами. Он верит в то, что новый строй колоссально преобразует весь земной шар и всю вселенную. К этому времени он оканчивает железнодорожный техникум, становится инженером-мелиоратором. В своих анкетах писатель до конца жизни в графе «профессия» писал «мелиоратор». И даже выпустил брошюру о мелиорации.

А потом вдруг началось переосмысливание, эйфория восторга сходит на нет. Этот процесс начинается уже с момента повести «Сокровенный человек». В словаре Даля слово «сокровенный» означает «сокрытый, скрытый, тайный», однако в контексте платоновской повести это понятие получает иной смысл. «Сокровенный» — необычный, нестандартный, выпадающий из привычного стереотипа восприятия мира.

Образ Фомы Пухова

В самой повести выражение «сокровенный человек» не встречается ни разу. Оно лишь в названии. Однако ясно, что сокровенным человеком Платонова стал главный герой — Фома Пухов. Его необычность и нестандартность воспринимается буквально с первых страниц произведения. Автор начинает повесть с описания того, как проголодавшийся Пухов режет колбасу на крышке гроба с умершей женой.

Фома — человек трудовой морали, рабочий с «умными» руками и с «задумывающейся» головой. Все, что происходит в революционный период, Пухов воспринимает с позиции трудового человека, который привык делать хорошие и нужные вещи. Он практичен, экономен, с «трудовой системой ценностей». Вот такой менталитет, взгляд на мир и срабатывает при восприятии Пуховым революции.

Ему, привыкшему действовать головой и руками, никак не понять то, что кто-то может работать языком. Его удивляют ораторы, которые могут говорить часами, кроме этого ничего не делать и считать это работой. Его удивляет колоссальная расточительность новой власти, зачем «маленькое тело на четырех осях везти, дали бы ему дрезину и хватит, а то зря тратят американский паровоз» — так он воспринял поезд командарма. Таким образом, если революция совпадала с трудовым мироощущением Пухова, он ее воспринимал, но если не совпадала, тогда он удивлялся ей и сомневался. Вот эти сомнения героя и отшатнули от него массу людей, он становится своего рода социальным изгоем. А среди тех, кто испытывает эйфорию от революции, — белой вороной.

Вот такой персонаж — задумывающийся, сомневающийся, буквально «выламывающийся» из привычных оценок революции и режима — и станет в дальнейшем творчестве Платонова основным типом героя. Повесть «Сокровенный человек» была первым сигналом к приходу писателя к социальной антиутопии, она же станет сигналом к «еретичеству», к тем последствиям, которые пришлось испытать автору в жизни.

Образы Макара Ганушкина и Льва Чумового

Вскоре после «Сокровенного человека» появился рассказ «Усомнившийся Макар», где такой типаж получает свое дальнейшее развитие. Герой рассказа Макар Ганушкин — талантливый человек с «умными» руками, трудовой моралью, который в революции видит много наносного, искусственного, формального. В отличие от предыдущего произведения, в этом рассказе Платонов выводит антипод сокровенному человеку. Им предстает Лев Чумовой — полная противоположность Ганушкину, резонер, пустослов, бюрократ, который смог пролезть в руководители. Человек с «пустыми» руками.

Символичность этого образа подчеркивается и при помощи фамилии. Такие, как Лев, будто эпидемия чумы в новой власти. Пытаясь спастись от Чумового, найти правду, объяснить тем, кто у руля государства, что «чумовые» мешают новому строю и погубят его, Ганушкин доходит до Москвы. Он находит нужный кабинет, в котором, как ему кажется, сидит главный человек государства, способный услышать и понять его. Но, открыв дверь кабинета, он видит за столом Чумового. Такая концовка символична. Круг замкнулся. Все государство в паутине из чумовых.

После рассказа об усомнившемся в революции Макаре отношение к Платонову со стороны государства, цензуры, критиков резко меняется. Он попадает в долгую и глубокую опалу. Основная часть произведений писателя так и не была опубликована при жизни, и даже хрущевская оттепель вернула читателям только некоторые его тексты.

Платонов не был осужден, не прошел через сталинские чистки, с ним расправились иначе. Через все возможное и невозможное провели единственного сына — Платона. Заболевшего в тюрьме чахоткой и уже умирающего, его разрешили забрать отцу, который ухаживал за сыном сам и не смог уберечься от болезни. После смерти сына А. Платонов совсем недолго продержался в этом мире.

Статья предоставлена Антоновой Еленой.

Андрей Платонов - автор, который является признанным в отечественной литературе мастером слова. В этой статье мы расскажем вам о произведении познакомит вас с этой повестью. Она увидела свет в 1928 году. Повесть вышла отдельным изданием ("Сокровенный человек" Платонова). Краткое содержание описанных в произведении событий следующее.

Фома Пухов, главный герой, чувствительностью одарен не был. Например, он резал вареную колбасу на гробе жены, так как проголодался из-за отсутствия хозяйки. Намаявшись, после ее погребения Пухов укладывается спать. Кто-то громко стучит к нему в дверь. Это сторож конторы его начальника, который приносит герою путевку на очистку от снега железнодорожных путей. Пухов на станции расписывается в данном приказе - попробуй не распишись в то время!

Пухов расчищает путь от снежных заносов

Вместе с другими рабочими, которые обслуживают везущийся на двух паровозах снегоочиститель, главный герой начинает расчищать путь от для того, чтобы красноармейские бронепоезда и эшелоны могли пройти. В 60 верстах от этого места находится фронт. Снегоочиститель на одном снежном завале резко тормозит. Разбивая головы, падают рабочие. Насмерть разбивается Окружает рабочих конный отряд казаков, приказывая им доставить снегоочистку и паровозы на станцию, занятую белыми. Прибывший на место красный бронепоезд расстреливает казаков, завязших в снегу, и освобождает товарищей.

Отдых на станции Лиски

Они отдыхают на станции Лиски три дня. Пухов на стене барака читает объявление о том, что на Южный фронт, в технические части, ведется набор механиков. Он предлагает Зворычному, своему другу, отправиться на юг, объясняя это тем, что делать на снегоочистке уже нечего: приближается весна. Пройдет революция, а рабочим не останется ничего. Не соглашается Зворычный, так как не хочет оставлять жену с сыном.

Главный герой отправляется в Крым

Пухов через неделю вместе с пятерыми слесарями отправляется в Новороссийск. На трех кораблях красные снаряжают десант, состоящий из 500 человек, в тыл Врангелю, в Крым. Пухов отправляется на пароходе под названием "Шаня", обслуживает на нем Десант непроглядной ночью проходит через однако корабли из-за шторма теряют друг друга. Разбушевавшаяся стихия не позволяет высадиться на берег Крыма. Люди вынуждены вернуться в город Новороссийск.

Жизнь в Новороссийске

Здесь приходит известие о том, что красные войска взяли Симферополь. Пухов четыре месяца проводит в городе в качестве старшего монтера базы, относящейся к Азово-Черноморскому пароходству. От недостатка работы он скучает: пароходов прибывает мало, и главный герой занимается в основном тем, что составляет отчеты о поломках механизмов. Часто он гуляет по окрестностям, наслаждаясь природой. Главный герой, вспоминая умершую супругу, грустит, уткнувшись в землю, нагретую его дыханием, своим лицом. Смачивает ее неохотными, редкими каплями слез Пухов - "сокровенный человек" Платонова. Краткое содержание повести позволяет лишь вскользь упомянуть о его душевном состоянии.

Пухов в Баку, встреча с Шариковым

Продолжим наш рассказ. Андрей Платонов далее пишет о том, что через некоторое время Пухов покидает город Новороссийск, но направляется не домой, а в Баку, с тем чтобы дойти вдоль берега Каспия, а затем по Волге до родины. В Баку он встречается с Шариковым, матросом, налаживающим пароходство на Каспии. Этот человек предоставляет ему командировку в город Царицын для того, чтобы привлечь в Баку квалифицированный пролетариат. Прибыв туда, главный герой показывает какому-то механику, повстречавшемуся ему у конторы завода, мандат Шарикова. Этот человек читает его, после чего, смазав слюной, приклеивает бумажку к забору - интересная деталь, которую вводит Андрей Платонов. "Сокровенный человек" Пухов смотрит на бумажку и вбивает гвоздь, чтобы ветер не сорвал документ. После этого он отправляется на вокзал, где садится на поезд. Пухов спрашивает пассажиров, куда те едут. Кроткий голос одного человека отвечает, что они тоже не знают. "Едет, и мы с ним", - говорит он.

Жизнь на родине

Пухов возвращается на родину, поселяется в доме Зворычного, работавшего секретарем ячейки мастерских, и служит здесь на слесарем. Он переходит через неделю жить к себе в квартиру, которую зовет "полосой отчуждения", поскольку Пухову здесь скучно. Главный герой часто ходит в гости к своему товарищу Зворычному и рассказывает ему различные истории о Черном море - чтобы чай пить не задаром. Фома, возвращаясь домой, вспоминает, что людское жилище именуется очагом. Он сетует на то, что его дом совсем не похож на очаг: ни костра, ни бабы. Весьма интересны мысли главного героя, которого создал Платонов ("Сокровенный человек"). Анализ их, к сожалению, не является предметом нашей статьи. Однако трансформацию, которую он в итоге претерпевает, мы постараемся далее вкратце описать.

Неудавшаяся затея Пухова

Белые подступают к городу. Собравшись в отряды, рабочие обороняются. Ураганным огнем обстреливает город бронепоезд белых. Фома предлагает организовать несколько платформ из песка, с тем чтобы пустить их на бронепоезд с уклона. Но они вдребезги разлетаются, не причинив ему никакого вреда. Рабочие, бросившиеся в атаку, под пулеметным огнем падают. Два бронепоезда красноармейцев утром приходят рабочим на помощь: город спасен.

После этих событий разбирается ячейка: а не является ли Пухов предателем? А может быть, он придумал эту глупую затею потому, что просто-напросто это придурковатый мужик? На том и порешили. Фому Пухова отягощает работа в цехе - унынием, а не тяжестью. Вспоминая о Шарикове, он пишет тому письмо.

Пухов снова в Баку

Ответ приходит через месяц. Товарищ приглашает его поработать в Баку на нефтяных приисках. Фома отправляется туда, служит машинистом на одном из двигателей, перекачивающем в нефтехранилище из скважины нефть. Время идет, главному герою становится хорошо. Жалеет он лишь об одном: что постарел немного и нет уже в его душе чего-то отчаянного, как было раньше.

Осознание Фомы Пухова

Как-то раз главный герой, о жизни которого рассказывает нам повесть Платонова "Сокровенный человек", пошел на промысел из Баку. Он переночевал у своего друга Шарикова, к которому из плена вернулся брат. Неожиданно пробудившееся сочувствие к людям вдруг проясняется в душе Пухова. Он шагает с удовольствием, ощущая родственность к своему телу всех других тел, роскошь жизни, а также неистовство природы, смелой, неимоверной и в действии, и в тишине. Постепенно главный герой догадывается о самом мучительном и важном: в людей, в революционную смелость перешла отчаянная природа. Душевная чужбина оставляет Пухова, и он ощущает знакомую теплоту родины, как будто от ненужной жены он возвратился к матери. Теплота и свет напрягались над окружающим миром, превращались постепенно в людскую силу. Встретившемуся машинисту он говорит: "Хорошее утро!" Тот отвечает: "Революционное вполне".

Так заканчивается "Сокровенный человек" Платонова. Краткое содержание знакомит читателя лишь с основными событиями. Прочитав оригинал произведения, вы поближе познакомитесь с главным героем и лучше поймете, почему Платонов в его отношении употребил столь необычное определение - "сокровенный человек". Герои повести весьма интересны. Их характеры заслуживают более детального рассмотрения.

В чем смысл названия повести?

Известно, что слово «сокровенный» традиционно, вслед за определением в словаре В. И. Даля, - «сокрытый, скрытый, утаенный, потайной, спрятанный или схороненный от когото» - обозначает нечто противоположное понятиям «откровенный», «внешний»,

«наглядный». В современном русском языке к определению «сокровенный» -

«необнаруживаемый, свято хранимый» - добавляется часто «задушевный», «интимный»,

«сердечный». Однако в связи с Фомой Пуховым Платонова, откровенным пересмешником, подвергающим жесткому анализу святость и безгрешность самой революции, ищущим эту революцию не в плакатах и лозунгах, а в другом - в характерах, в структурах новой власти, понятие «сокровенный», как всегда, резко видоизменяется, обогащается. Какой же он скрытный, «схороненный», «замкнутый» этот Пухов, если┘ Пухов на каждом шагу раскрывается, распахивается, буквально провоцирует опасные подозрения в отношении себя┘ В кружок примитивной политграмоты он не хочет записываться: «Ученье мозги пачкает, а я хочу свежим жить». На предложение неких рабочих - «Ты бы теперь вождем стал, чего ж ты работаешь?» - он насмешливо отвечает: «Вождей и так много. А паровозов нету! В дармоедах я состоять не буду!» А на предложение сделаться героем, быть в авангарде, он отвечает еще более откровенно:

«Я - природный дурак!»

Кроме понятия «сокровенный», Андрей Платонов очень любил слово «нечаянный».

«Я нечаянно стал, хожу один и думаю», - говорит, например, мальчик в рассказе

«Глиняный дом в уездном саду». И в «Сокровенном человеке» есть отождествление понятий «нечаянный» и «сокровенный»: «Нечаянное сочувствие к людям┘ проявилось в заросшей жизнью душе Пухова». Мы едва ли ошибемся, если на основании многих рассказов Платонова для детей, его сказок, вообще «знаков покинутого детства» скажем, что дети или люди с открытой, подетски стихийной душой и есть самые «сокровенные», ведущие себя предельно естественно, без притворства, прятанья, тем более лицемерия. Дети - самые открытые, безыскусственные, они же и самые «сокровенные». Все их поступки «нечаянны», т. е. не предписаны никем, искренни, «неосторожны». Фоме Пухову то и дело говорят: «Ты своего добьешься, Пухов! Тебя гденибудь шпокнут!»;

«Почему ж ты ворчун и беспартиец, а не герой эпохи?» и т. п. А он продолжает свой путь свободного созерцателя, иронического соглядатая, не вписывающегося ни в какую бюрократическую систему, иерархию должностей и лозунгов. «Сокровенность» Пухова - в этой свободе саморазвития, свободе суждений и оценок самой революции, ее святых и ангелов в условиях остановившейся в бюрократическом оцепенении революции.

«Каковы особенности сюжетного развертывания характера Пухова и чем они обусловлены?» - спросит учитель у класса.

Андрей Платонов не объясняет причины непрерывных, бесконечных скитаний Пухова сквозь революцию (это 1919-1920 гг.), его стремления искать хороших мыслей (т. е. уверенности в правде революции) «не в уюте, а от пересечки с людьми и событиями». Не объяснил он и глубокого автобиографизма всей повести (она создана в 1928 году и

предшествует его рассказу «Усомнившийся Макар», вызвавшему резкое неприятие официозом всей позиции Платонова).

Повесть начинается с демонстративно заявленной, наглядной темы движения, разрыва героя с покоем, с домашним уютом, с темы натиска на его душу встречной жизни; с ударов ветра, бури. Он входит в мир, где «ветер, ветер на всем белом свете» и «на ногах не стоит человек» (А. Блок). Фома Пухов, еще неизвестный читателю, не просто идет в депо, на паровоз, чтобы чистить от снега пути для красных эшелонов, - он входит в пространство, в мирозданье, где «вьюга жутко развертывалась над самой головой Пухова», где «его встретил удар снега в лицо и шум бури». И это его радует: революция вошла в природу, живет в ней. В дальнейшем в повести не раз возникает - и совсем не в функции пассивного фона событий, живописного пейзажа - невероятно подвижный мир природы, стремительно движущихся людских масс.

«Метель выла ровно и упорно, запасшись огромным напряжением гдето в степях юговостока».

«Холодная ночь наливалась бурей, и одинокие люди чувствовали тоску и ожесточение».

«Ночью, против окрепшего ветра, отряд шел в порт на посадку».

«Ветер твердел и громил огромное пространство, погасая гдето за сотни верст. Капли воды, выдернутые из моря, неслись в трясущемся воздухе и били в лицо, как камешки».

«Иногда мимо «Шани» (судно с морским десантом красных. - В. Ч.) проносились целые водяные столбы, объятые вихрем нордоста. Вслед за собой они обнажалиглубокие бездны, почти показывая дно моря».

«Всю ночь шел поезд, - гремя, мучаясь и напуская кошмар в костяные головы забывшихся людей┘ Ветер шевелил железо на крыше вагона, и Пухов думал о тоскливой жизни этого ветра и жалел его».

Обратите внимание на то, что среди всех чувств Фомы Пухова преобладает одно: только бы не останавливалась буря, не исчезла величавость соприкосновения с людьми сердцем к сердцу, не наступил застой, «парад и порядок», царство прозаседавшихся! И лишь бы самого его, Пухова, не поместили, как героя гражданской войны Максима Пашинцева в «Чевенгуре», в своеобразный аквариум, «ревзаповедник»!

Сам Платонов к 1927-1928 годам ощущал себя, былого романтика революции (см. его сборник стихов 1922 года «Голубая глубина»), страшно обиженным, оскорбленным эпохой бюрократизации, эрой «чернильной тьмы», царства конторок и заседаний. Он, как Фома Пухов, спрашивал себя: неужели правы те бюрократы из его сатирической повести «Город Градов» (1926), которые «философски» отрицают саму идею движения, обновления, идею пути, говоря: «то, что течет, потечетпотечет и - остановится»? В «Сокровенном человеке» многие современники Пухова - и Шариков, и Зворычный - уже «остановились», уселись в бюрократические кресла, уверовали с выгодой для себя в «Собор Революции», т. е. в догмы новой библии.

Характер Пухова, скитальца, праведника, носителя идеи свободы, «нечаянности» (т. е. естественности, непредписанности помыслов и поступков, природности человека), сложно развертывается именно в его перемещениях, встречах с людьми. Он не боится

опасностей, неудобств, он всегда колюч, неуступчив, насмешлив, неосторожен. Едва кончилась опасная поездка со снегоочистителем, как Пухов сразу предлагает своему новому другу Петру Зворычному: «Тронемся, Петр!.. Едем, Петруш!.. Революциято пройдет, а нам ничего не останется!» Ему нужны горячие точки революции, без опеки бюрократов. В дальнейшем беспокойный Пухов, Фома неверующий, озорник, человек игрового поведения, попадает в Новороссийск, участвует (как механик на десантном судне «Шаня») в освобождении Крыма от Врангеля, перемещается в Баку (на пустой нефтяной цистерне), где встречается с прелюбопытным персонажем - матросом Шариковым.

Этот герой уже не хочет возвращаться к своей предреволюционной рабочей профессии. И на предложение Пухова «бери молоток и латай корабли лично», он,

«ставший писцом┘» будучи фактически неграмотным, гордо заявляет: «Чудак ты, я ж всеобщий руководитель Каспийского моря!»

Встреча с Шариковым не остановила Пухова на месте, не «пришила к делу», хотя Шариков предложил ему┘ начальствовать: «стать командиром нефтяной флотилии». «Как сквозь дым, пробивался Пухов в потоке несчастных людей на Царицын. С ним всегда так бывало - почти бессознательно он гнался за жизнью по всяким ущельям земли, иногда в забвеньи самого себя», - пишет Платонов, воспроизводя смуту дорожных встреч, бесед Пухова, наконец, прибытия его в родной Похаринск (безусловно, родной Платонову Воронеж). И наконец, участие его в сражении с неким белым генералом Любославским («у него конницы - тьма»).

Искать в маршрутах скитальчества, странничества Пухова (хотя и крайне деятельного, активного, полного опасностей) какогото соответствия конкретноисторическим ситуациям, искать последовательности событий гражданской войны, конечно, не следует. Все пространство, в котором движется Пухов, во многом условное, как и время 1919-

1920 гг. Иные из современников и очевидцев реальных событий тех лет, вроде друга и покровителя Платонова, редактора «Воронежской коммуны» Г. З. ЛитвинаМолотова, даже упрекали писателя в «отступлениях от правды истории»: Врангель был изгнан в 1920 году, тогда какой же белый генерал мог после этого осадить Похаринск (Воронеж)? Ведь рейд корпусов белых деникинских генералов Шкуро и Мамонтова (у них действительно конницы была тьма), взявших Воронеж, случился в 1919 году!

«Что радовало Пухова в революции и что безмерно огорчало, усиливало поток иронических суждений?» - обратится учитель с вопросом к классу.

Когдато в молодости Андрей Платонов, выходец из многодетной семьи железнодорожного мастера в Ямской слободе, признался: «Слова о паровозереволюции превратили для меня паровоз в ощущение революции». При всех своих сомнениях Фома Пухов, хотя это отнюдь не героический характер и не холодный мудрец, не условный пересмешник, еще сохранил эту же юношескую черту, романтизм жизнеощущений самого автора. Платонов вложил в жизнеощущения Пухова многое от своего восприятия революции как грандиознейшего события XX века, изменившего всю историю, окончившего былую, «испорченную», обидную для человека историю (вернее, предысторию). «Время кругом стояло как светопреставление», «глубокие времена дышали над этими горами» - подобных оценок времени, всех событий, изменивших историю, судьбу былого маленького человека, очень много в повести. Из ранней лирики Платонова, из книги «Голубая глубина», перешел в повесть важнейший мотив о вечной тайне, сокровенности (свободе) человеческой души:

Сам себе еще я неизвестный,

Мне никто еще пути не осветил.

В повести такими «неосвещенными», т. е. не нуждающимися в дарованном, предписанном, данном извне «свете» (директивы, приказы, агитки), являются молодые красноармейцы на пароходе «Шаня»:

«Они еще не знали ценности жизни, и потому им была неизвестна трусость - жалость потерять свое тело┘ Они были неизвестны самим себе. Поэтому красноармейцы не имели в душе цепей, приковавших их к собственной личности. Поэтому они жили полной жизнью с природой и с историей, - и история бежала в те годы, как паровоз, таща за собой на подъем всемирный груз нищеты, отчаяния и смиренной косности».

«Что же огорчает Пухова в событиях, в самой атмосфере времени?» - спросит педагог у ребят.

корпуса всесильных чиновников, признаки явного торможения, остывания, даже

«оказенивания», окаменения всего - душ, деяний, общего воодушевления, истребления или опошления великой мечты. Инженер, отправляющий Пухова в рейс, - это уже сплошной испуг: «его два раза ставили к стенке, он быстро поседел и всему подчинился - без жалобы и без упрека. Но зато навсегда замолчал и говорил только распоряжения».

В Новороссийске, как заметил Пухов, уже шли аресты и разгром «зажиточных людей», а его новый друг матрос Шариков, уже известный самому себе, осознавший свое право на пролетарские льготы, выгоды «восходящего класса», пробует повернуть и Пухова на тропу карьеризма. Если ты рабочий, то┘ «- тогда почему же ты не в авангарде революции?»

«Два Шарикова: как вы думаете, в чем их сходство и отличие?» - задаст учитель вопрос классу.

К счастью для Платонова, не было замечено, что в «Сокровенном человеке» уже явился┘ свой платоновский Шариков (после, но независимо от булгаковской гротесковой повести «Собачье сердце», 1925). Этот вчерашний матрос, тоже второе «Я» Платонова, еще не рождает так называемого «страхосмеха» (смеха после запретного анекдота, страшноватой аллегории, насмешки над официозным текстом и т. п.). Шариков уже не прочь нарастить ревбиографию, он не хочет остаться в тех сопливых, без которых и с Врангелем обойдутся, он не входит, а влазит┘ во власть!

В итоге он - и не надо никакой фантастической операции с милой собачкой Шариком! - уже с видимым наслаждением выводит свою фамилию на бумагах, ордерах на пакет муки, кусок мануфактуры, груду дров и даже, как марионетка, усердствует: «так знаменито и фигурно расписаться, чтобы потом читатель его фамилии сказал: товарищ Шариков - это интеллигентный человек!».

Возникает не праздный вопрос: в чем отличие платоновского Шарикова и его

«шариковщины» от соответствующего героя в повести М. Булгакова «Собачье сердце» (1925)? По существу в литературе 20х годов возникли два Шарикова. Платонову не надо было искать услуг профессора Преображенского и его ассистента Борменталя (герои

«Собачьего сердца») для создания феномена Шарикова - самодовольного, еще

простоватого демагога, носителя примитивного пролетарского чванства. Не нужен был

«материал» в виде беззлобного бездомного пса Шарика. Шариков Платонова не чрезвычайное, не умозрительное и исключительное (как у Булгакова) явление: он и проще, привычнее, будничнее, автобиографичное, и тем, вероятно, страшнее. И больнее для Платонова: он вырастает в «Чевенгуре» в Копенкина, а в «Котловане» - в Жачева. Его растит не лаборатория, а время. Он готовит десант в Крым и пробует както учить бойцов. Вначале он просто «радостно метался по судну и каждому чтонибудь говорил». Любопытно, что он уже не говорил, а непрерывно агитировал, не замечая скудости своих лекций.

Платоновский Шариков, научившись ворочать «большие бумаги на дорогом столе», став «всеобщим руководителем Каспийского моря», очень скоро научится «бузовать», шуровать в любой сфере.

Финал «Сокровенного человека» в целом еще оптимистичен: позади для Пухова остаются и эпизоды умираний - помощника машиниста, рабочего Афонина, и призраки

«шариковщины», и угрозы в свой адрес┘ Он «снова увидел роскошь жизни и неистовство смелой природы», «нечаянное в душе возвратилось к нему». Однако эти эпизоды примирения, своего рода гармонии между героемискателем и героемфилософом (первые названия повести «Страна философов»), весьма хрупки, недолговечны. Уже через год очередной пересмешник, только более отчаявшийся, «усомнившийся Макар», придя в Москву, верховный, управляющий город, будет взывать: «Нам сила не дорога - мы и то мелочи дома поставим - нам душа дорога┘ Даешь душу, раз ты изобретатель». Это, пожалуй, главная, доминирующая нота во всем оркестре Платонова: «Все возможно - и удается все, но главное - сеять душу в людях». Фома Пухов - первый из вестников этой платоновской мечтыболи.

Вопросы и темы для повторения

1. Как понимал Платонов смысл слова «сокровенный»?

2. Почему Платонов избрал сюжет скитальчества, странничества для раскрытия характера?

3. В чем состоял автобиографизм образа Пухова? Не был ли и сам Платонов таким же скитальцем, полным ностальгии по революции?

4. В чем отличие Шарикова от одноименного персонажа из «Собачьего сердца»

М. А. Булгакова? Кто из писателей стоял ближе к своему герою?

5. Можно ли сказать, что Пухов отчасти конкретно исторический характер, а отчасти

«плавающая точка зрения» (Е. ТолстаяСегал) самого Платонова на революцию, ее взлеты и спад?

Андрей Платонов: Воспоминания современников. Материалы биографии / Сост. Н. Корниенко,

Е. Шубина. - М., 1994.

Василье в В. В. Андрей Платонов: Очерк жизни и творчества. - М., 1990.

К орниенко Н. В. История текста и биографии А. П. Платонова (1926-1946). - М., 1993.

В чем смысл названия повести?

Известно, что слово «сокровенный» традиционно, вслед за определением в словаре В. И. Даля, - «сокрытый, скрытый, утаенный, потайной, спрятанный или схороненный от кого-то» - обозначает нечто противоположное понятиям «откровенный», «внешний», «наглядный». В современном русском языке к определению «сокровенный» - «необнаруживаемый, свято хранимый» - добавляется часто «задушевный», «интимный», «сердечный». Однако в связи с Фомой Пуховым Платонова, откровенным пересмешником, подвергающим жесткому анализу святость и безгрешность самой революции, ищущим эту революцию не в плакатах и лозунгах, а в другом - в характерах, в структурах новой власти, понятие «сокровенный», как всегда, резко видоизменяется, обогащается. Какой же он скрытный, «схороненный», «замкнутый» этот Пухов, если Пухов на каждом шагу раскрывается, распахивается, буквально провоцирует опасные подозрения в отношении себя В кружок примитивной политграмоты он не хочет записываться: «Ученье мозги пачкает, а я хочу свежим жить». На предложение неких рабочих - «Ты бы теперь вождем стал, чего ж ты работаешь?» - он насмешливо отвечает: «Вождей и так много. А паровозов нету! В дармоедах я состоять не буду!» А на предложение сделаться героем, быть в авангарде, он отвечает еще более откровенно: «Я - природный дурак!»

Кроме понятия «сокровенный», Андрей Платонов очень любил слово «нечаянный».

«Я Нечаянно Стал, хожу один и думаю», - говорит, например, мальчик в рассказе «Глиняный дом в уездном саду». И в «Сокровенном человеке» есть отождествление понятий «нечаянный» и «сокровенный»: «Нечаянное Сочувствие к людям проявилось в заросшей жизнью душе Пухова». Мы едва ли ошибемся, если на основании многих рассказов Платонова для детей, его сказок, вообще «знаков покинутого детства» скажем, что дети или люди с открытой, по-детски стихийной душой и есть самые «сокровенные», ведущие себя предельно естественно, без притворства, прятанья, тем более лицемерия. Дети - самые открытые, безыскусственные, они же и самые «сокровенные». Все их поступки «нечаянны», т. е. не предписаны никем, искренни, «неосторожны». Фоме Пухову то и дело говорят: «Ты своего добьешься, Пухов! Тебя где-нибудь шпокнут!»; «Почему ж ты ворчун и беспартиец, а не герой эпохи?» и т. п. А он продолжает свой путь свободного созерцателя, иронического соглядатая, не вписывающегося ни в какую бюрократическую систему, иерархию должностей и лозунгов. «Сокровенность» Пухова - в этой Свободе Саморазвития, свободе суждений и оценок самой революции, ее святых и ангелов в условиях остановившейся в бюрократическом оцепенении революции.

Предшествует его рассказу «Усомнившийся Макар», вызвавшему резкое неприятие официозом всей позиции Платонова).

Повесть начинается с демонстративно заявленной, наглядной темы движения, разрыва с покоем, с домашним уютом, с темы натиска на его душу встречной жизни; с ударов ветра, бури. Он входит в мир, где «ветер, ветер на всем белом свете» и «на ногах не стоит человек» (А. Блок). Фома Пухов, еще неизвестный читателю, не просто идет в депо, на паровоз, чтобы чистить от снега пути для красных эшелонов, - он входит в пространство, в мирозданье, где «вьюга жутко развертывалась над самой головой Пухова», где «его встретил удар снега в лицо и шум бури». И это его радует: революция вошла в природу, живет в ней. В дальнейшем в повести не раз возникает - и совсем не в функции пассивного фона событий, живописного пейзажа - невероятно подвижный мир природы, стремительно движущихся людских масс.

«Метель выла ровно и упорно, Запасшись огромным напряжением Где-то в степях юго-востока».

«Холодная ночь Наливалась Бурей, и одинокие люди чувствовали тоску и ожесточение».

«Ночью, Против окрепшего ветра , отряд шел в порт на посадку».

«Ветер твердел И громил огромное пространство, погасая где-то за сотни верст. Капли воды, Выдернутые из моря , неслись в трясущемся воздухе и били в лицо, как камешки».

«Иногда мимо «Шани» (судно с морским десантом красных. - В. Ч. ) проносились

Целые водяные столбы, объятые вихрем норд-оста.

Вслед за собой они обнажалиГлубокие бездны , Почти показывая дно моря ».

«Всю ночь шел поезд, - гремя, мучаясь и Напуская кошмар В костяные головы забывшихся людей Ветер шевелил железо на крыше вагона, и Пухов думал о тоскливой жизни этого ветра и жалел его».

Сам Платонов к 1927-1928 годам ощущал себя, былого романтика революции (см. его сборник стихов 1922 года «Голубая глубина»), страшно обиженным, оскорбленным эпохой бюрократизации, эрой «чернильной тьмы», царства конторок и заседаний. Он, как Фома Пухов, спрашивал себя: неужели правы те бюрократы из его сатирической повести «Город Градов» (1926), которые «философски» отрицают саму идею движения, обновления, идею пути, говоря: «то, что течет, потечет-потечет и - остановится»? В «Сокровенном человеке» многие современники Пухова - и Шариков, и Зворычный - уже «остановились», уселись в бюрократические кресла, уверовали с выгодой для себя в «Собор Революции», т. е. в догмы новой библии.

Опасностей, неудобств, он всегда колюч, неуступчив, насмешлив, неосторожен. Едва кончилась опасная поездка со снегоочистителем, как Пухов сразу предлагает своему новому другу Петру Зворычному: «Тронемся, Петр!.. Едем, Петруш!.. Революция-то пройдет, а нам ничего не останется!» Ему нужны горячие точки революции, без опеки бюрократов. В дальнейшем беспокойный Пухов, Фома неверующий, озорник, человек игрового поведения, попадает в Новороссийск, участвует (как механик на десантном судне «Шаня») в освобождении Крыма от Врангеля, перемещается в Баку (на пустой нефтяной цистерне), где встречается с прелюбопытным персонажем - матросом Шариковым.

Этот герой уже не хочет возвращаться к своей предреволюционной рабочей профессии. И на предложение Пухова «бери молоток и латай корабли лично», он, «ставший писцом» будучи фактически неграмотным, гордо заявляет: «Чудак ты, я ж всеобщий руководитель Каспийского моря!»

Встреча с Шариковым не остановила Пухова на месте, не «пришила к делу», хотя Шариков предложил ему начальствовать: «стать командиром нефтяной флотилии». «Как сквозь , пробивался Пухов в потоке несчастных людей на Царицын. С ним всегда так бывало - почти бессознательно он гнался за жизнью по всяким ущельям земли, иногда в забвеньи самого себя», - пишет Платонов, воспроизводя смуту дорожных встреч, бесед Пухова, наконец, прибытия его в родной Похаринск (безусловно, родной Платонову Воронеж). И наконец, участие его в сражении с неким белым генералом Любославским («у него конницы - тьма»).

Искать в маршрутах скитальчества, странничества Пухова (хотя и крайне деятельного, активного, полного опасностей) какого-то соответствия конкретно-историческим ситуациям, искать последовательности событий гражданской войны, конечно, не следует. Все пространство, в котором движется Пухов, во многом условное, как и время 1919- 1920 гг. Иные из современников и очевидцев реальных событий тех лет, вроде друга и покровителя Платонова, редактора «Воронежской коммуны» Г. З. Литвина-Молотова, даже упрекали писателя в «отступлениях от правды истории»: Врангель был изгнан в 1920 году, тогда какой же белый генерал мог после этого осадить Похаринск (Воронеж)? Ведь рейд корпусов белых деникинских генералов Шкуро и Мамонтова (у них действительно конницы была тьма), взявших Воронеж, случился в 1919 году!