Русь уходящая павел корин. Павел корин. "русь уходящая"

Максим ТЫЧКОВ, Член Союза художников России, преподаватель СПб ГХПА

Культура в жизни России играет роль исключительную. Некоторые художественные произведения определяли образ и направление мыслей целых поколений. Другие явились оправданием эпох, в которые они создавались.

Жил во времена недавние худож­ник, имя которого можно поставить рядом с именем Александра Ивано­ва – по дерзновению и величествен­ности задач, по уровню мастерства- и служение искусству которого до­стойно назвать подвигом.

Павел Дмитриевич Корин был ху­дожником не только по призванию, но и по самому рождению. Его при­ход в большое искусство подготав­ливало не одно поколение крестьян­ иконописцев из знаменитого села Палех. В 1909 году шестнадцатилет­ний мастер-иконописец Павел Корину ехал в Москву продолжать художе­ственное образование. Сердце его лежало к реалистической живописи, он приходил в восторге рассматри­вая репродукции с картин великих мастеров Высокого Возрождения. С поры первого знакомства с эти­ми образцами и на всю оставшуюся жизнь незыблемо составились его идеалы в искусстве: только высокое, трагичное, духовное, героическое должно являться содержанием его творчества. Он понимал, что высо­кие мысли должно выражать могу­чей пластикой.

Поселившись в Москве, Корин познакомился с М.В.Нестеровым. Молодой палешанин нашел в лице маститого художника друга, едино­мышленника и мудрого наставника, который направил его на путь систе­матического художественного обра­зования.

Окончив институт живописи, ва­яния и зодчества, Корин продолжал совершенствовать художествен­ное ремесло. До 30 лет не дерзал браться за собственное творчество, считал себя учеником. По собствен­ному выражению, «вытравливал из себя XVII век», последовательно развивая свой и без того мощный дар рисовальщика. Личная глубокая вера, укорененность в народных традициях, недюжинный талант и исключительная трудоспособность Ко­рина готовили для русской культуры художника яркого и вдумчивого.

В сложное время вступал в ху­дожественную жизнь молодой, исполненный сил Павел Корин. К началу ХХ века в русской живо­писи после долгих ее блужданий в холодном западном академизме, политизированном передвижниче­стве, маргинальном декадентстве сложился и начал развиваться национальный «Русский стиль». В 1916 году М.В.Нестеров написал картину «Душа народа.., которой подвел итог возвращения русского искусства на исконную христиан­скую почву. На этой большой не­стеровской картине – Царь и юро­дивый, старцы и отроки, солдаты и монахини, крестьяне и великие русские писатели – молящаяся, пасхальная Русь. Но чувствуется в ней какая-то тревога…

Десять лет спустя в России отме­нят преподавание истории, ее заме­нят «политграмотой». Настанет вре­мя, о котором пророчески сказал поэт: «И много понтийских пилатов, и много лукавых иуд Отчизну свою распинают, Христа своего продают». Д народ-молитвенник, воспетый Не­стеровым, через два года после соз­дания им этой картины начнет отка­зываться от своей веры или платить за ее исповедание кровью.

Революция, как гигантское на­воднение, затопит русские берега, поднимет со дна всю грязь и муть и вынесет их на поверхность, до не­узнаваемости изменит державное русло русской жизни. Много пройдет времени, прежде чем успокоится река, осядет ил, снова появится от­ражение. Придут другие поколения русских людей и снова в отражении увидят Небо, но берега уже будут дру­гими… Корину выпала роль свидете­ля русской катастрофы. Оставленное им творческое наследие помогает хоть немного представить очертания погибшей великой Русской Империи и увидеть тот путь, по которому мог­ло пойти русское искусство.

Павел Корин был последовате­лем традиции, идущей со времен А. Иванова, когда вершинным родом живописи считалась живопись «исто­рическая». «Исторический живопи­сец” должен писать настоящих ге­роев, выражать своим творчеством великие, а не сиюминутные мысли. На нем большая ответственность за выбор темы и ее воплощение. При Александре Иванове русское общество искало правды на двух по­люсах: «западничества» и «славяно­фильства». Находясь в итальянском уединении, издали наблюдая за этим разделением, Иванов дерзно­вением своего творчества созерцал вершины надмирные и воспарял на ту высоту, докоторой подобные раз­деления не доходят.

Корин жил в иные времена, ког­да разделение затронуло основы бытия. Перед каждым встали вопро­сы: «кто ты?» и «с кем ты?». Историче­ский живописец Корин не мог прой­ти мимо этой трагедии. Он готовил себя к большой картине, искал свою тему.

Не мог Корин выбрать иную тему для главной картины своей жизни, чем разделение русского народа . Всем своим духовным, художествен­ным, гражданским устроением он был подготовлен к тому, чтобы вос­принять подлинный пафос происхо­дящих событий и, минуя классовые политические, сословные предрас­судки, увидеть истинных героев сво­его времени.

В 1925 году в Донском монасты­ре на отпевании Патриарха Тихона Корин обрел сюжет своей будущей картины. Все сословия и чины быв­шей России, люди всех возрастов и профессий собрались здесь, чтобы отдать последнее целование Патри­арху-исповеднику и засвидетель­ствовать свою верность гонимой Церкви. Стоя в этом нескончаемом людском потоке, художник зримо увидел, как красиво и непобедимо Добро. Зло, сбросив все личины и маски, открыто уничтожало лучших представителей народа, парализо­вав страхом остальную его часть. Люди, пришедшие на отпевание Па­триарха, свой выбор сделали. Потом они будут уходить поодиночке, но сейчас они – соль земли Русской, собрались последний раз вместе. Здесь же у художника сложился весь замысел будущего полотна. Перед ним вставал образ высокого трагиз­ма и величия. Последний парад ты­сячелетней Православной Руси. Это будет не пасхальная тема, о которой поведал Нестеров, а тема Страстной Пятницы. Последний классик рус­ской живописи, Корин назвал заду­манную картину «Реквием».

Начав работу над эскизом буду­щего полотна, он занялся поисками своих «героев» – людей, внешне и внутренне похожих на тех, кого он видел у гроба Патриарха Тихона. В своих хождениях по монастырям и церквам Москвы Корин часто встре­чал яркие типы и характеры, но на предложение о позировании всякий раз получал отказ. Терял уже в то время русский народ одно из основ­ных своих качеств – доверчивость, и непонятна была для многих «блажь» художника, затеявшего в такое ли­хое время какую-то картину.

Через Нестерова Корин решил обратиться к владыке Трифону Тур­кестанову. Легендарная личность был митрополит Трифон.

В молодости, получив блестящее образование, он после встречи с преп. Амвросием Оптинским избрал монашеский путь. Он нес послушание и в пересыльной тюрьме, и в окопах Первой мировой войны, с которой вернулся с Георгиевским крестом, золотой панагией с надписью: «За храбрость» и с ослепшим от ранения глазом. Митрополит пользовался всенародной любовью, «своим Вла­дыкой» его считали интеллигенты и кухарки. Для последних он до рево­люции служил ночные литургии, чтоб они могли говеть и причащаться, не оставляя дневных дел. Среди ду­ховных чад владыки были актриса М.Н.Ермолова, певица А.В.Нежда­нова, дирижер Н.С.Голованов, ху­дожник М.В.Нестеров. В конце З0-х годов митрополит Трифон жил на по­кое. Сподвижник Патриарха Тихона, он вдохновлял многочисленную па­ству на твердое стояние в вере.

К этому владыке и обратился Па­вел Корин. И тот горячо поддержал и благословил его замысел, согласил­ся позировать несколько сеансов. Благословение митрополита Трифо­на и написанный с него портрет от­крыли Корину сердца людей, к ко­торым теперь обращался художник с той же просьбой о позировании. Узнав, что «сам владыка Трифон сто­ял перед ним», эти люди соглашались на непривычное занятие.

Для Корина начался период на­пряженной и вдохновенной работы, длившийся с 1929 по 1937 год, ког­да он создал всю галерею этюдов к «Реквиему». 32 образа запечатлел художник на монументальных по­лотнах. Это было время наивысшего расцвета его дарования.

Как и его герои, он всей своей жизнью, убеждениями, верой был поставлен по ту сторону черты, кото­рую новая власть отвела «лишним»людям. Недаром М.Нестеров писал о братьях Кориных: «… эта порода лю­дей сейчас вымирает и, быть может, обречена на полное уничтожение. И, однако, пока они существуют, я не устану ими любоваться». Портрет молодого Павла Корина, сделанный Нестеровым в 1925 году, показыва­ет человека того же духовного скла­да, что и те люди, которых писал сам Корин для своего «Реквиема».

В 1930 году Корин пишет «Схим­ницу из Ивановского монастыря». Придя позировать «по послушанию», она не заметила обстановки мастер­ской, не стала вникать в замысел ху­дожника, а сразу предалась привыч­ному делу – молитве. Весь сеанс она стояла не шелохнувшись с медным крестом и зажженной свечой в ру­ках. Когда свеча догорела, предло­жили сделать перерыв. Жена худож­ника хотела взять у монахини крест, но, вскрикнув, выронила его: от пла­мени свечи он нестерпимо накалил­ся. На вопрос, как же она держала его все время, схимница просто от­ветила: «Так ведь я молилась…»

Писал Корин и священника из своего родного села Палех ­о. Алексия. Простой русский батюшка, он пережил самоубийство сына, заклейменного «виной» родителя, измену паствы, осквернение своего храма…

Поразительный портрет «Отца и сына» – Сергея Михайловича и Сте­пана Сергеевича Чураковых. Два поколения из большой семьи плот­ников и скульпторов-самоучек, всем своим видом исповедающих доброт­ность в труде, патриархальность в быту. Корин сохранил для нас облик представителей традиционной рус­ской семьи с незыблемыми нрав­ственными устоями и иерархией взаимоотношений между поколени­ями.

На картине 1932 года «Молодой послушник» изображен будущий но­вомученик российский о. Феодор Богоявленский. Тогда он, недавний выпускник медицинского факульте­та, только готовился к постригу, жил у последних монахов Зосимовой пу­стыни. В разгар безбожной пятилет­ки он собирался отречься от мира. А мир готовился ответить ему «клас­совой ненавистью». На подрамнике портрета Корин написал: «Опоздал монах, опоздал…»

Среди этюдов был и «Портрет слепого». Этого своего героя Корин увидел в Дорогомиловском собо­ре, где тот служил регентом одного из клиросов. Позже А.М. Горького, впервые пришедшего смотреть ко­ринские этюды, поразят пальцы слепого, которыми он как бы «видит»пространство перед собой. Но ему дано было видеть и другое. Когда он позировал, то чутко ловил звуки улицы, идущие с 6-го этажа, говорил: «А Вавилон-то шумит!» …Собор, в ко­тором регентовал этот коринский ге­рой, в конце 40-х был снесен.

…Шла вторая «безбожная» пяти­летка. Началось уничтожение крес­тьянства. Газеты пылали ненавистью к «бывшим» – духовенству, профес­сорам, дворянам. На производствах устраивались открытые голосования за смертную казнь «врагам народа», дети отрекались от собственных ро­дителей. В 1930 году была объявле­на «война храмам».

Корин жил в своей мастерской на Арбате – неуютной мансарде, за­ставленной огромными слепками классических греческих скульптур, подобранных им с улицы, куда их выбросили сторонники супрематиз­ма. Вместе с братом Александром и верной женой и помощницей Пра­сковьей Тихоновной они жили впро­голодь, подрабатывая написанием транспарантов для демонстраций и преподаванием. О Павле Корине и его картине ходили легенды по Мо­скве. Мало кто видел его этюды, но весть, что среди ужасной действи­тельности живет художник, который пишет столпов гонимого правосла­вия и думает посвятить им большую картину, казалась невероятной, все­ляла во многих мужество. Сам ху­дожник, посягнувший на столь оди­озную тему, ходил по лезвию ножа. Он, далекий от художественных те­чений своего времени, был лишен постоянных заказов. Материальной возможности осуществить свой мас­штабный замысел у него не было, и изменения положения не предвиде­лось.

И вот в 1931 году мансарду на Арбате посетил М. Горький. С это­го момента пролетарский писатель взял художника под свое покрови­тельство. В этом же году он устроил поездку братьев Кориных в Европу и Италию для знакомства с подлин­никами шедевров мирового искус­ства. Он содействовал устройству Павла Дмитриевича в реставра­ционные мастерские Пушкинского музея, чтобы тот имел постоянный заработок. Но, главное, Горький соз­дал все условия для осуществления масштабного замысла «Реквиема». В 1932 году он обустраивает для ху­дожника просторную мастерскую в отдельном флигеле на Малой Пиро­говской, заказывает в Ленинграде огромный тканый холст для будущей картины, а кроме того, обеспечива­ет неприкосновенность Корина от нападок и гонений.

История русской культуры знала дружбу между гениальным писате­лем и гениальным художником, где писатель взялся своим авторитетом решить материальные трудности художника. Так, в 1847 году Н.В. Го­голь написал статью «Исторический живописец Иванов», где разъяснил российской общественности гран­диозность, сложность и величие задуманного Александром Ивано­вым полотна, призвал поддержать и помочь осуществить художнику его картину на «всемирный сюжет». Конечно, роль Гоголя в общении с Ивановым не сводилась только к по­средничеству между «итальянским затворником» и российским обще­ством. Он оказывал художнику ду­ховную и моральную поддержку. Это было общение единомышленников, обогатившее творчество друг друга и обогатившее русскую культуру.

Участие Горького в судьбе Кори­на – факт несомненный, но вряд ли можно говорить об их единомыс­лии или взаимном влиянии друг на друга. Оба тонкие, чисто русские интеллигенты, они принадлежали к разным полюсам широкой русской стихии. Горький, в молодости окры­ленный революционными идеями, во всеуслышание воспел насилие, был замечен самим Лениным. После революции запоздало прозрел, уви­дев, что этот русский бунт не только «жесток и бессмысленен», но и ги­белен для народа. Пытался засту­паться за отдельных представителей интеллигенции, за что его едва тер­пели в Стране Советов. Возможно, в поддержке Корина Горький находил утешение и оправдание краху своей жизни. Помимо этого, он распознал в бывшем палехском иконописце выдающегося художника своего времени. Он был поражен мастер­ством, глубоким психологизмом, художественной правдивостью, артистизмом этюдов к «Реквиему». Одобрил и общий замысел, истол­ковав его по-своему. Горький сам искал во всем героизм, связав свои чаяния с революцией. В задуманной Кориным картине он видел в первую очередь «народность», эпичность, соответствующую тому тектониче­скому сдвигу земных слоев, который происходил в послереволюционной России. Он предложил свое назва­ние картине: «Русь уходящая». Под этим именем коринский этюд и за­мысел вошли в историю искусства.

На эскизе «Реквиема» в интерье­ре Успенского собора Московского Кремля в две стороны раскрылись крылья колоссальной людской сте­ны. Огромная рука архидиакона как будто дает звук огромному колоколу, и звук этот плавной волной проходит по молчаливому людскому строю и выходит за пределы картины.

Рядом с богатырем-архидьяко­ном – маленькая фигура митропо­лита Трифона в алом пасхальном облачении, которая ярким факелом горит в центре композиции, осве­щая собой все пространство карти­ны. Преобладающий в картине алый цвет – это цвет христианского муче­ничества.

Повернув весь сонм предстоя­щих спиной к алтарю, смешав атри­буты и жесты разных богослужений, художник сознательно показывает символичность, обобщенность и ис­ключительность изображенного со­бытия.

Сразу трех патриархов изобра­зил Корин в центре на амвоне: Свя­тейшего Тихона, Патриарха Сергия и Патриарха Алексия 1. Присутствует на картине и Патриарх Российский Пимен, он изображен в правом углу картины 25-летним иеромона­хом, каким увидел его художник в1935 году.

В этом есть удивительное про­рочество Корина, изобразившего одновременно на своей картине че­тырех первосвятителей Церкви Рус­ской, обнимающих своим правлени­ем весь период советской власти от начала до его завершения.

Присутствие на картине мно­жества схимников, чье призвание- молитва за весь мир, свидетель­ствует, что это стояние значимо не только для российской, но и для ми­ровой истории.

Потушенные свечи паникадил, брусья строительных лесов, рас­чертившие справа живое простран­ство храма, – как символ попрания Правды на Руси, разрушения незы­блемых традиций, насилия над не­прикосновенным.

Когда смотришь после галереи этюдов-портретов на детально сде­ланный небольшого размера эскиз”Реквиема», первое впечатление, что художник механически объ­единил натурные этюды, просто ма­стерски соблюдая законы ритма и равновесия. И что есть некоторая композиционная робость в том, что он сохранил все позы, которые при­нимали его модели во время пози­рования. Происходит это, вероятно, от того, что на камерный и суховатый эскиз давят своей монументальной мощью насыщенные жизненной правдой и художественной энергией портреты-этюды.

Этот эскиз – плод многолетнего (с 1935 по 1959 г.) труда и размыш­лений художника, и он требует ответ­ного зрительского «стояния» передним – тогда только открывается композиционная многослойность, символическая наполненность и верность одной мысли. И сами со­бой отпадают замечания о натурной зависимости автора.

Художник-мыслитель, всю жизнь изучавший наследие старых масте­ров, Корин сумел решить сложней­шую композиционную задачу. В му­зыке Реквием – это многоголосное циклическое хоровое произведение траурного характера. Корин сумел языком пластики и цвета выразить эпопею вселенского масштаба и драматизма, выявив все составляю­щие музыкального жанра.

С 1936 года наступил черный период в жизни художника. После смерти Горького на Корина обру­шился поток обвинений в том, что он «оторвался от действительности, не участвует в развитии пролетар­ского искусства, ушел в живописа­ние реакционной среды» и что все созданное им до сих пор – ошибка. Немало усердствовали в травле Ко­рина «собратья» по цеху. Это позже, уже в последние десятилетия своей жизни он будет признан крупней­шим художником современности, патриархом “социалистического ре­ализма», получит звание Народного художника СССР, его серия портре­тов полководцев и деятелей искус­ства войдет в сокровищницу миро­вого портретного искусства. …А в конце 40-х Корина не раз пытались выселить из мастерской. Третьяков­ская галерея убрала из постоянной экспозиции все картины Павла Ко­рина, объявленного “формалистом». Когда художник обратился в дирек­цию музея с просьбой дать ему на время некоторые, находящиеся в Третьяковке этюды к «Реквиему», нужные ему для работы над карти­ной, то получил ответ, что он может выкупить их. Корин перевез все свои, ставшие ненужными новой Третьяковке, картины в мастерскую и потом более 20 лет выплачивал долг за свои работы.

В период высшего расцвета сво­его дарования, в момент горения своим замыслом художник был на­сильственно отстранен от работы. Тогда же Корин тяжело заболел.

На много лет заслонил собой работу над “Реквиемом» проект ис­полнения колоссальных мозаичных фризов для Дворца Советов, за ко­торый Корин взялся, чтобы доказать свою художественную благонадеж­ность и лояльность власти.

По-настоящему талант Корина оказался востребован во время Великой Отечественной войны. Эта небывалая беда вынудила власть вспомнить о тысячелетней истории России, вызвала всплеск творче­ских и духовных сил у нашего начав­шего терять историческую память народа. Корин все свое знание о духовной красоте и стержневых качествах русского человека, вы­несенное из этюдов к “Реквиему», вложил в триптих «Александр Не­вский», написанный им в 1942 году. Эта работа наравне с гимном «Вста­вай, страна огромная» явилась в

тот период чем-то большим, нежели простое художественное произве­дение.

Павел Корин не написал своего “Реквиема». С 1932 года и до самой смерти художника в его мастерской стоял исполинский холст, загрунто­ванный серой краской, к которому так и не притронулась рука мастера. Он как немой укор. Но не художнику, а эпохе, в которой ему выпало жить. Огромный холст – как размах нашей необъятной Родины, а его нетрону­тость – символ не реализованного нашим народом могучего творческо­го потенциала. Гениальные этюды Корина, как и выдающиеся подвиги, которыми украсил себя русский на­род, истощив свои последние силы, творились не во имя, а вопреки сво­ему времени.

3навшие Павла Корина на зака­те его жизни свидетельствуют, что у него были глаза исстрадавшегося человека. Он часто с горечью повто­рял, что не выполнил своего предна­значения.

Были чисто внешние причины, из-за которых Корин так и не смог начать свою картину. Время всег­да работает не на художника, за­думавшего произведение крупной формы. С течением жизни, пока ху­дожник вынашивает свой замысел и трудится над ним, меняется мир вокруг, меняется он сам. «Что В на­чале пути стоило легкого взгляда, то теперь ужасный труд», – призна­вался в свое время А.Иванов. Сам Иванов сумел сохранить неповреж­денным свой замысел и довести его через многие годы до завершения лишь потому, что жил затворником

в Италии, вдали от гущи обществен­ных российских событий. Корин не мог жить вне своего времени, хоть он тоже слыл затворником. Сколь­ких обособившихся от советской действительности «бывших» людей перемолол молох репрессий или борьба за существование вынудила оставить высокие идеалы! Благо­даря Горькому Корин уцелел и мог свободно заниматься своим творче­ством. Но для работы над картиной нужно было отрешиться от всего, выпасть из жизни, подняться над действительностью. Разве мог он от­влечься от картин разрушения того, что составляло основу и ценность его жизни, от страданий и гибели близких ему людей? Получив через Горького доступ к «сильным мира сего», он постоянно ходатайствовал за друзей, знакомых священников, чьих-то родственников, которых са­жали, высылали, лишали избира­тельных прав. Сердце его не знало покоя и в более поздние «благопо­лучные» времена, когда он пытался силой своего авторитета спасать от разрушений и уничтожения памят­ники архитектуры, художественные ценности. Всю свою долгую жизнь

Корин был лишен главного условия для работы над своей эпопеей – покоя внешнего и внутреннего. Но он не оставлял мысль начать и сделать главную картину своей жизни. Неза­долго до смерти он говорил: «Этой зимой я все-таки запачкаю свое большое полотно…» Тогда же Кори­ным были заказаны механические леса для облегчения работы над ис­полинским холстом…

Значение, которое могла иметь его картина для русской культуры и истории, осознавали многие совре­менники Корина. Владыка Трифон благословил его на этот труд, Горь­кий просил его написать картину, всемерно и масштабно помогал в этом. Нестеров тоже завещал дове­сти до конца начатую работу, даже, шутя, грозил, что будет приходить с того света и понуждать закончить картину.. .

Сейчас все этюды и эскиз к «Рек­виему», собранные воедино, выстав­лены в мемориальной мастерской П.Д. Корина в Москве на Малой Пи­роговской. Чуткое сердце зрителя, болеющее болью своей Родины, со­единит в себе разрозненные фраг­менты коринской эпопеи и составит их в своем воображении в единую картину. И родится уверенность, что «Реквием» Корина существует.

Русская живопись прошла путь от преподобного Андрея Рублева, изобразившего неизобразимое – Предвечный Совет, Пресвятой Тро­ицы, через гений А.Иванова, посяг­нувшего выразить в красках тайну Боговоплощения, к Павлу Корину, засвидетельствовавшему в своем творчестве верность русского наро­да Христу.

Экспозиция художника Павла Корина, чье 125-летие отмечается в этом году, открылась в Новой Третьяковке на Крымском валу. Зрители увидят знаковые работы, среди которых знаменитые коринские портреты 30-х — 50-х годов и этюды к неосуществленной картине «Реквием. Русь уходящая».

С Галереей художника связывают особые отношения. Музей первым купил его работы в 1925 году, а в 1944-м устроил первую персональную выставку мастера. Позднее Корин, будучи еще и реставратором, консультировал галерею и принимал участие в реставрационных работах — восстанавливал картины Виктора Васнецова и Михаила Нестерова. Кроме того, художник завещал галерее свой дом-мастерскую на Малой Пироговской улице с коллекцией икон. Теперь это один из филиалов музея — последние годы здание закрыто на ремонт.

Wikimedia Commons Павел Корин

Павел Корин родился 7 июля 1892 года в Палехе в семье потомственных иконописцев. После окончания местной иконописной школы стал учеником иконописной палаты Донского монастыря в Москве. Был дружен с Михаилом Нестеровым — копировал его работы и помогал расписывать храмы.

«Вы бросили мне в душу Ваш пламень, Вы виновник того, что я стал художником», — признавался в одном из своих писем к Нестерову Корин.

Именно по настоянию Нестерова в 1912 году Корин поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества — его учителями стали Константин Коровин и Леонид Пастернак. По окончании училища путешествовал по Ярославлю и Ростову, где по просьбе великой княгини Елизаветы Федоровны изучал древние фрески. Спустя несколько лет по протекции Горького совершил еще одну яркую поездку — на этот в Италию.

В 1917-м устроил мастерскую в одной из арбатских мансард, откуда через 16 лет навсегда перебрался в реконструированное здание бывшей прачечной на Малой Пироговке близ Новодевичьего монастыря.

Во время войны Корин много реставрировал: в частности, восстанавливал вместе с коллегами плафон и фойе Большого театра, пострадавшие от бомбежек. Около 30 лет Корин возглавлял реставрационные мастерские ГМИИ им.А.С. Пушкина. Под его началом проводилась реставрация картин Дрезденской галереи и фресок Владимирского собора в Киеве. После работы в ГМИИ Корин руководил Центральной реставрационной мастерской (ныне — Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени академика И.Э. Грабаря).

При жизни Корин не был забыт властью, если не сказать иного.

Настоящий успех принесли художнику портреты известных современников — ученых, писателей, военачальников, артистов, в каждом из которых, по его собственному признанию, Корин старался передать, прежде всего, характер человека.

В 50-е Корин работал над мозаиками для Московского метрополитена. Портреты Александра Невского, Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова можно увидеть на станции «Комсомольская» (кольцевая линия), «Орден Победы» — на «Смоленской», «Рабочий» и «Колхозница» — на «Павелецкой», а витражи — на «Новослободской». Витражами художника также оформлены подъезды в высотке на Кудринской площади и залы самого большого продовольственного магазина СССР.

Будучи уже народным художником СССР, Корин получил в 1963 году Ленинскую премию за портреты Сарьяна, Симонова, Кукрыниксов, Гуттузо. В 1965-ом открылась его персональная выставка в Нью-Йорке. А в 66-м, несмотря на все регалии, среди которых к тому времени были членство в Академии художеств СССР и Сталинская премия, выступил против реабилитации Сталина и подписал письмо Брежневу 25 деятелей культуры и науки.

Реквием. Русь уходящая

Павел Дмитриевич Корин «Реквием. Русь уходящая» (1935-1959)

Главная работа Павла Корина, дело 30 лет его жизни — одно из самых грандиозных по своему замыслу полотно --, осталась незавершенной. Художник написал цикл портретов, сделал этюды интерьеров Успенского собора Московского Кремля, подготовил несколько эскизов композиции, но так и не перенес работу на огромный холст размером более 40 квадратных метров, превышающий по размерам «Явление Христа народу» Александра Иванова.

Идея картины возникла у Корина после того, как он стал свидетелем церемонии прощания с патриархом Тихоном в Донском монастыре в марте 1925 года. Главными героями масштабной работы должны были стать реальные участники — митрополиты, архиепископы, игумены, схимницы, нищие, слепые, монахи и монахини. «Мне трудно Вам объяснить, почему я писал это, но все-таки я скажу, что трагедия моих персонажей была моей бедой. Я не смотрел на них со стороны, я жил с ними, и сердце мое обливалось кровью», — из писем Корина Черкасскому.

Среди этюдов, представленных в экспозиции, — «Нищий», двойной портрет иеромонаха Пимена и епископа Антонина, «Отец и сын» (Чураковы), «Молодой монах» (преподобномученик Федор Богоявленский), «Схиигумения Фамарь», «Протодиакон М.К. Холмогоров».

Исторический триптих Александр Невский

Павел Дмитриевич Корин «Исторический триптих «Александр Невский» (1943)

«Меня иногда спрашивают, почему я заковал в стальные латы своего Александра Невского. Конечно, я мог бы одеть его в бархатные штанишки и сафьяновые сапожки. Но такой не вышиб бы Биргера из седла», — говорил Корин о главном герое своего триптиха, каждая часть которого имеет свое название: «Северная баллада», «Александр Невский», «Старинный сказ».

Кольчугу, латы и шлем Александра Невсокого художник писал в Историческом музее, где советовался со специалистами. Для боковых картин триптиха позировали натурщики.

Портрет Горького

Павел Дмитриевич Корин «Портрет А.М. Горького» (1932)

«Горького писали многие художники. Очень хорош его портрет, написанный Валентином Серовым. Там Горький — романтик. У меня — совсем другое. Я хотел написать автора «Матери» и «Клима Самгина», — из воспоминаний Корина.

Работая над портретом, художник устраивал совместные прогулки, во время которых наблюдал своего героя: «Он шел, опираясь на палку, сутулясь, его угловатые плечи высоко поднимались, над высоким лбом дыбились седеющие волосы; он шел, глубоко задумавшись».

Портрет М. Сарьяна

Павел Дмитриевич Корин «Портрет художника М. Сарьяна»

«Дух в человеке — главное. Первым, кто раскрыл в искусстве всю мощь духа человека, был Микеланджело. И мне, в меру моих возможностей, хочется воспевать человеческий дух. Поэтому я ищу в жизни людей, в которых сильно духовное содержание, и пишу их. ...То, в чем я не вижу величия духа, меня увлечь не может», — из воспоминаний Корина.

Кукрыниксы

Павел Дмитриевич Корин «Портрет художников Кукрыниксов»(1957-1958)

«В 1956 году я задумал написать портрет моих друзей, прекрасных художников — М.В. Куприянова, П.Н. Крылова, Н.А. Соколова — и объединить их во всемирно известном художнике, художнике мощной политической сатиры «Кукрыниксы». Их сатира-плакаты во время Великой Отечественной войны разили врага не хуже наших «Катюш», и по сие время они в политической сатире стоят на передовой линии. Писал я этот портрет довольно долго, на протяжении двух лет. ...Портрет был трудный: мне надо было передать внутреннюю духовную осанку каждого из них и объединить в одной мощной, предельно выразительной и острой осанке художника «Кукрыниксы», при этом избежать намека на шарж, в портрете он недопустим. Много труда положил я на этот портрет, много, много труда», — из воспоминаний Корина.

Павел Корин. Художник Михаил Нестеров

Очередь на выставку Василия Верещагина в Третьяковке не заканчивается. Менее известна еще одна важная для галереи выставка – расширенная экспозиция произведений Павла Корина.

Выпускник иконописной школы, оформитель Московского метрополитена, автор портретов советских деятелей и руководитель реставрационных мастерских в ГМИИ им. А.С. Пушкина, коллекционер икон, автор самого грандиозного и трагического художественного замысла ХХ века – незавершенной картины «Реквием. Русь уходящая».

В 2017 году исполнилось 125 лет со дня рождения художника и 50 лет со дня смерти. В ноябре Третьяковская галерея совместно с Высшей школой экономики запустили виртуальный музей Павла Корина – часть большого проекта о малых музеях галереи.

На основе материалов этого сайта «Правмир» рассказывает о творчестве художника и работах, которые нужно успеть увидеть на выставке до 16 апреля.

«Русь уходящая»: Церковь выходит на последний парад

Главное дело жизни Павла Корина - картина «Реквием. Русь уходящая». Над эскизами к ней он работал более сорока лет, но так и не приступил к написанию большого полотна. Картину называют одним из грандиозных художественных замыслов ХХ века.

А началось все в марте 1925 года, когда Павел Корин участвовал во всенародном прощании с Патриархом Тихоном в московском Донском монастыре. «Церковь выходит на последний парад», - подумал тогда молодой художник, выпускник Палехского иконописного училища, и решил писать большую картину, которую назвал траурным молебном - «Реквием».

Ее герои, среди которых есть реальные участники церемонии отпевания Патриарха - митрополиты, архиепископы, игумены, схимницы, нищие, слепые, монахи и монахини, – должны были воплотить образ Православной Церкви в целом.

Павел Корин. Реквием. Русь уходящая

Например, на картине мы видим Патриарха Московского и всея Руси Алексия I, архимандрита Сергия - духовника Марфо-Мариинской обители. Одним из первых духовных лиц, которые позировали Корину, стал митрополит Трифон (Борис Петрович Туркестанов), который широко почитался народом как подвижник и проповедник. Многие из изображенных были репрессированы во время борьбы с тайными монашескими братствами в Москве в 1920–1930-е годы.

Митрополит Трифон (фрагмент)

Переименовать картину в «Русь уходящую» Корину предложил Максим Горький и так уберег от различных преследований из-за попыток «воспевания Церкви». Писатель всегда поддерживал молодого художника.

Вскоре изменился и замысел картины: теперь главной стала не идея гибели духовной традиции, а мысль о неистребимости Церкви как вечного источника духа.

На вопрос, где и как он писал портреты «Реквиема», Корин отвечал: «Ходил по церквам, там и встречал этих людей, приводил к себе и писал». Художник признавался, что «изображал людей убежденных, но фанатиков не изображал».

«Мне трудно Вам объяснить, почему я писал это, но все-таки я скажу, что трагедия моих персонажей была моей бедой. Я не смотрел на них со стороны, я жил с ними, и сердце мое обливалось кровью» (из писем Павла Корина В. М. Черкасскому).

И хотя Корин называл эти работы «этюдами», по своим художественным свойствам это полноценные портреты. 29 портретов-этюдов для масштабной композиции сегодня хранит Третьяковская галерея. Часть из них можно увидеть на экспозиции:

Иеромонах Феодор (Олег Павлович Богоявленский)

Преподобномученик Феодор был одним из членов тайной монашеской общины Высоко-Петровского монастыря. В 1933 году его арестовали и приговорили к трем годам исправительно-трудовых работ. Иеродиакон Феодор имел неоконченное высшее образование и в лагере помогал тюремному врачу лечить заключенных.

После освобождения он служил в подмосковных храмах, но отказался заниматься доносительством. За это получил запрет жить в Московской области и переселился под Тверь. В июле 1941 года его обвинили в создании «подпольной организации церковников», арестовали и поместили в Бутырскую тюрьму, где допрашивали и пытали, но безуспешно. В 1943 году следствие развалилось и всех привлеченных по этому делу освободили. Сам иеромонах Феодор был осужден на пять лет ссылки и через месяц скончался в тюрьме в Балашове. Место его захоронения неизвестно.

В августе 2000 года причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви.

Иеромонах Пимен (Сергей Михайлович Извеков). С 1971 по 1990 год - Патриарх Московский и всея Руси

В 1930–1940-х неоднократно подвергался арестам. В 1941-43 годах участвовал в Великой Отечественной войне, был ранен. Внес большой вклад в укрепление отношений между Православными Церквями разных стран, награжден орденом Трудового Красного Знамени «за активную миротворческую деятельность». По инициативе Патриарха Пимена в 1989 году были канонизированы Патриархи Тихон и Иов.

Иеромонах Пимен (на переднем плане)

Из-за нечеткой надписи, оставленной Кориным на подрамнике, есть два предположения, кто изображен за Патриархом Пименом. Либо это епископ Антонин (Александр Андреевич Грановский), богослов, исследователь и знаток древних языков, ученый и переводчик раннехристианских текстов. В 1921 году был запрещен в священнослужении за самовольные изменения в литургии. Активно сотрудничал с советской властью, выступал за низложение и арест Патриарха Тихона. Был одним из лидеров обновленческого церковного раскола. Либо это кто-то из иерархов, служивших в 1920–1930-е годы, – Антоний Миловидов, Антоний Панкеев, Антоний Романовский.

Схиигумения Фамарь (Тамара Александровна Марджанова (Марджанашвили)

Родилась в Грузии в княжеской семье. В совсем юном возрасте ушла послушницей в Бодбийский монастырь, где потом приняла постриг с именем Ювеналия, а в 1902 году стала игуменьей. Вскоре ее перевели в Москву и назначили настоятельницей Покровской общины сестер милосердия. Спустя пять лет основала в Подмосковье Серафимо-Знаменский скит.

Схиигумения Фамарь

После его закрытия в 1924 году жила в покоях великой княгини в Марфо-Мариинской обители, позднее вместе с несколькими сестрами основала трудовую артель в подмосковном селе Перхушково: делали игрушки и шили одеяла. В 1931 году монахиню арестовали и отправили в ссылку в Иркутскую область, Корин успел написать ее после возвращения. А в 1936 году она скончалась.

В 2016 году канонизирована Грузинской Православной Церковью.

Сергей Михайлович Чураков (справа) и Степан Сергеевич Чураков

Сергей Михайлович - художник, мастер деревянной скульптуры, чьи работы получили диплом в 1925 году на международной выставке декоративного искусства в Париже.

В начале 30-х был главным художником Гжельского керамического завода. Его работы хранятся в собраниях Третьяковки, а также нескольких региональных музеев.

Чураковы

Его сын Степан Сергеевич - тоже художник и реставратор. Учился у Веры Мухиной на отделении скульптуры, позже стал учеником Павла Корина и после был зачислен в реставрационную мастерскую Музея изящных искусств (ГМИИ им. Пушкина). В 60–70-х годах руководил реставрационными мастерскими после Павла Дмитриевича.

Нищий

Корин вспоминал, что встретил старика нищего на паперти Дорогомиловского Богоявленского собора (позднее взорванного) и с трудом привел в мастерскую.

Некоторые люди, изображенные на подготовительных портретах, не вошли в эскиз 1935–1959 годов. Сам эскиз хранится в Третьяковской галерее.

Портреты современников и «сила человека»

«А в громадном портретном наследии Корина, разве в них не те же характеры, что и в этюдах к картине? Те же, это их продолжение. Те же героические, трагические и возвышенные черты. Корина всегда влекла микеланжеловская сила человека» (В.И. Иванов. Памяти Павла Дмитриевича Корина).

Работа над «Русью уходящей» – так получилось в силу времени и обстоятельств – шла, как принято говорить, «в свободное от основной работы время», хотя всегда была для Павла Корина главной. Слава к художнику пришла во многом благодаря работе над портретами современников: ученых, писателей, военачальников, артистов. За эту серию он получил Ленинскую премию.

Сегодня некоторые работы художника находятся в экспозиции Третьяковской галереи, некоторые в запасниках музея. Часть из них можно увидеть на выставке:

Портрет А.М. Горького, 1932

С портрета Максима Горького началась карьера Павла Корина как живописца современников.

Корин и Горький познакомились в сентябре 1931 года, тогда писатель пришел в гости к молодому художнику в его дом-мастерскую на чердаке дома на Арбате. С того момента началась их большая дружба - Горький стал для Корина в каком-то смысле защитой от идеологически правильных и скептично настроенных по отношению к художнику соотечественников.

Подсказал новое название картины («Русь уходящая» вместо «Реквиема») и таким образом спас от многих неприятностей. Пригласил в поездку по Италии - посмотреть великих мастеров. Италия стала для художника настоящей академией искусств. Впоследствии именно Горький организовал обустройство новой мастерской Корина.

Портрет М.В. Нестерова, 1939

Корин и Нестеров познакомились в 1911 году. Тогда Павел приехал из родного села Палех, где окончил иконописную школу, и в Москве устроился работать в иконописную палату Донского монастыря. Там он и познакомился с художником Михаилом Нестеровым: тот увидел в юноше талант и взял к себе в помощники – Корин помогал расписывать Покровский храм Марфо-Мариинской обители. А Нестеров стал для него не просто учителем, но и наставником по жизни.

В экспозиции есть и другие известные портреты:

Портрет маршала Г.К. Жукова, 1945

«В портрете Георгия Константиновича Жукова я хотел отразить и несгибаемую волю нашего народа, и торжество победы», – говорил Корин.

Портрет художников Кукрыниксов, 1957–1958

(Кукрыниксы (псевдоним по первым слогам фамилий) - творческий коллектив советских художников-сатириков: Михаила Куприянова, Порфирия Крылова и Николая Соколова)

«Их сатира – плакаты во время Великой Отечественной войны разили врага не хуже наших “Катюш”, и по сие время они в политической сатире стоят на передовой линии», – говорил Корин.

Портрет В.И. Качалова, 1940

(Василий Качалов - один из ведущих актеров Московского Художественного театра)

«Александр Невский» – заказ во время войны

Целую стену на выставке в Третьяковской галерее занимает исторический триптих «Александр Невский», во многом благодаря которому нам знаком образ великого князя. Этот жанр занимал важное место в творческой биографии Корина.

Исторический триптих «Александр Невский» Павел Корин писал в 1942–43 гг. по заказу комитета по делам искусств - тема противостояния захватчику тогда была центральной. Чтобы написать латы, шлем и кольчугу, Корин ходил в Исторический музей, а для боковых картин триптиха – композиции «Северная баллада» (слева) и «Старинный сказ» (справа) – ему позировали натурщики.

Прообразами персонажей послужили сказительница из Архангельской губернии и сказитель из Карелии. Кстати, в образе молодого воина в «Северной балладе» изображен иеромонах Феодор.

В феврале 1944 года огромную копию триптиха, которую написали сами солдаты, установили при въезде в освобожденный Великий Новгород.

Великие события на стенах московского метро

И если этюды к «Руси уходящей» и портреты советских деятелей культуры можно увидеть только в музее, то есть работы, мимо которых ежедневно проходят миллионы жителей столицы и гости города, - это станции метро.

Московский метрополитен Павел Корин начал оформлять в 1950-е годы. На тот момент он уже двадцать лет был заведующим реставрационными мастерскими ГМИИ им. А.С. Пушкина.

По эскизам и под наблюдением Павла Корина на своде станционного зала «Комсомольской кольцевой» сделаны мозаики с изображением русских воинов – Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова, советских солдат и офицеров, а также Орден Победы в переходе на радиальную ветку. За оформление «Комсомольской кольцевой» Павел Корин получил Сталинскую премию.

Мозаика на Комсомольской кольцевой. Фото: Сергей Авдуевский / Москва меняется

Для станции метро «Новослободская» Павел Корин нарисовал эскизы 32 витражей - они стали его первой работой в этой технике, и эскиз мозаичной картины «Миру - мир», на которой изображена мать с ребенком на руках.

Новослободская. Фото: Сергей Авдуевский / Москва меняется

«Рабочий и колхозница» на торцевой стене зала «Павелецкой» и мозаика с эмблематикой русского и советского оружия в вестибюле станции «Смоленская» - это тоже работы Павла Дмитриевича.

Нет сомнения – Павел Корин был выдающимся мастером монументального искусства, считая, что «великие события истории, изображенные на стене, дадут народу не меньше, чем книга, прочитанная миллионами».

Одна из лучших в СССР коллекция икон

За свою жизнь Павел Корин собрал одну из лучших в СССР коллекций древнерусского искусства. Корин родился в семье иконописцев, был выпускником Палехской иконописной школы и учеником иконописной палаты Донского монастыря.

Выбрав путь светского художника, он не оставил интерес к иконописи и покупал иконы в течение многих лет за гонорары от своих картин. «Я собираю иконы не ради удовольствия. Глядя на них, я творчески расту», – говорил он.

Свое собрание древнерусского искусства - всего 228 предметов - Павел Корин завещал Третьяковской галерее. Среди этих икон есть совершенно уникальные, очень древние святыни.

Фрески по заказу Елизаветы Федоровны

В 1916 году по заказу настоятельницы Марфо-Мариинской обители великой княгини Елизаветы Федоровны Павел Корин расписал подземную усыпальницу, где должны были быть захоронены сама настоятельница и сестры обители.

Сегодня фрески нуждаются в реставрации, поэтому закрыты от глаз посетителей.

Дом Павла Корина – «малый музей» Третьяковки

Более тридцати лет Павел Корин жил в здании бывшей прачечной на улице Малая Пироговская близ Новодевичьего монастыря. В одной половине дома была жилая часть, в другой – мастерская. Все свое имущество Павел Корин завещал жене Прасковье Тихоновне, а в случае ее смерти - Государственной Третьяковской галерее с единственным условием - сохранить в доме все, как при жизни художника.

После смерти мужа Прасковья Корина попросила министра культуры СССР Екатерину Фурцеву принять в дар Третьяковке коллекцию древнерусского искусства и образовать в доме их семьи художественный музей.

В 1971 году мемориальный Дом-музей открылся для посетителей как часть Третьяковской галереи.

В 2009 году музей закрыли на реконструкцию - дом нуждался в ремонте. Пока наследие Павла Корина хранится в запасниках галереи.

Дом-музей. Фото: museum.ru

«Вера - это великая вещь!»

« Я никогда не забуду одного из тех, кого я писал, он говорил: “Мне нужно немножечко веры”. “Немножечко веры” - как хорошо сказано! Вера - это великая вещь! <…> Вера - это одно из самых замечательных проявлений человеческого духа… Превыше всего ценю в человеке веру. Веру - в широком смысле. Верить можно и в Бога, и в Родину, и в народ…» (из бесед Павла Корина с Л.С. Зингер) .

Подготовила Надежда Прохорова

До 30.03.2014 в Государственной Третьяковской галерее на Крымском Валу.

На протяжении нескольких лет Третьяковская галерея готовилась к реализации крупного и сложного спецпроекта, посвященного картине Павла Корина «Реквием. Русь уходящая «, одному из самых грандиозных и загадочных художественных замыслов 20 века, который так и остался незавершенным. Впервые после проведения больших реставрационных работ Третьяковская галерея экспонирует весь корпус портретов, этюдов и эскизов к картине, включая предназначавшийся для нее крупноформатный холст.

Павел Дмитриевич Корин (1892–1967) – выдающийся живописец, жизнь и творчество которого полны трагических парадоксов. Потомственный палехский иконописец , ученик и близкий друг М.В.Нестерова, П.Д.Корин был известен современникам в первую очередь как мастер портрета. Его кисти принадлежат ставшие классическими изображения художников С.Т.Коненкова, М.С.Сарьяна, М.В.Нестерова, Кукрыниксов , выполненные в 1940–1960-е годы. Знаковыми для советского искусства воспринимаются монументальные работы Павла Корина – мозаики станций метро «Комсомольская» и «Смоленская», витражи станции «Новослободская». Благодаря им мастер получил официальное признание. Но главным делом его жизни стала работа над картиной «Реквием «.

Замысел произведения возник в марте 1925 года под впечатлением от всенародного прощания с патриархом Тихоном , в котором Корин принимал участие. Потрясенный увиденным, он решил написать большое полотно, на котором главными героями стали бы реальные участники церемонии отпевания патриарха. За конкретным событием художник увидел обобщение – «церковь выходит на последний парад» (П.Д.Корин ). Назвав будущую картину «Реквием «, мастер определил ее содержание как заупокойную литургию, траурное прощание. Второе, широко известное в советское время название – «Уходящая Русь» («Русь уходящая «) – было дано произведению А.М.Горьким и стало для Павла Корина своеобразной «охранной грамотой».

Общая идея «Реквиема » с годами трансформировалась: первоначальный вариант – уход подвижников, гибель духовной традиции – в окончательной версии преобразился в свидетельство «неиссякающего множества» Церкви как вечного источника духа . Соответственно менялась и композиция. Если в ранних вариантах эскизов художник выстраивал ее по принципу шествия, крестного хода (работа 1927 года), то на последнем эскизе (1959) Корин пришел к идее предстояния, избрав местом действия центральное пространство Успенского собора Московского Кремля.

В результате подготовительных работ к картине сформировался цикл из 29 портретов, эскизов-вариантов композиции, этюдов интерьеров Успенского собора Московского Кремля. Загрунтованный холст (551 × 941 см), помещенный в экспозиции, на протяжении десятилетий стоял нетронутым в мастерской художника. Ныне он воспринимается своеобразным камертоном, благодаря которому становится понятна грандиозность замысла , свидетельствующая о Корине как о продолжателе традиции создания «большой» исторической картины, важнейшей для национального искусства, а весь ряд произведений, созданных к «Руси уходящей «, читается наиболее значительно.

Реальные персонажи портретов – митрополиты, архиепископы, игумены, схимницы, нищие, слепые, монахи и монахини, пришедшие проститься со своим патриархом, – на холстах художника превращаются в символы трагических событий в истории России 20 века. Многие из действующих лиц «Реквиема » служили для Корина примерами нравственного и духовного выбора. Увековечение их облика средствами изобразительного искусства было одной из основных задач мастера. Четкие силуэты, выразительные, но сдержанные жесты и позы свидетельствуют о значительной внутренней силе героев картины, лучших представителей Церкви Земной перед ликами Церкви Небесной .

Павел Корин продолжал трудиться над проектом более 30 лет, так и не приступив к написанию большого полотна. Однако нереализованность главного замысла не воспринимается как его крах . Идея «Реквиема » и процесс работы над ним были беспрецедентны в советском искусстве . В настоящее время цикл произведений, связанных с воплощением этой идеи, представляется целостным творческим проектом . Входящие в него работы выстраиваются в единое и мощное полифоническое полотно. О картине Павла Корина ходили легенды. Мастерская живописца превратилась в место паломничества художников, литераторов, артистов, дипломатов; сохранились воспоминания о посещении ее наркомами, священнослужителями. Так «Реквием » превратился в значимое явление неофициальной художественной жизни Москвы.

Работа над «Реквиемом » стала лабораторией мастера, в которой формировались творческие принципы и живописные приемы, во многом предопределившие будущие пластические открытия в отечественном искусстве 1960-х годов.

С момента своего создания полотна хранились в доме П.Д.Корина на Малой Пироговской улице . Впоследствии по завещанию художника дом был передан Третьяковской галерее и стал одним из научных отделов музея. Однако здание мастерской – бывшая прачечная доходного дома – оказалось неприспособленным для экспонатов . В неблагоприятных условиях хранения у всех полотен изменился цвет, так как авторский лак утратил прозрачность. В 2009 году холсты поступили в запасники Третьяковской галере и из закрывшегося на реконструкцию Дома-музея П.Д.Корина .

На протяжении нескольких лет специалисты музея с помощью уникальных авторских методик выравнивали лаковую пленку, проводили регенерацию лака, удаляли провисание холстов. Два полотна отреставрированы благодаря финансовой поддержке ОАО «ТВЭЛ». В результате проведенных работ на многих полотнах открылись не читавшиеся ранее детали, вернулась глубина и прозрачность колористической гаммы. Проявившаяся интенсивная цветность живописи стала настоящим открытием даже для самих исследователей творчества Корина . Современному зрителю впервые предоставлена возможность увидеть эти полотна в первозданном состоянии.

Подготовлен альбом-каталог, включающий статью об истории работы над картиной, краткие биографии портретируемых, хронологию жизни и творчества П.Д.Корина . Дизайн-проект экспозиции создан архитектором и художником Юрием Аввакумовым .

Информация (на 21.11.2013):

Государственная Третьяковская Галерея, здание на Крымском Валу

Адрес: улица Крымский Вал, дом 10. Ближайшие станции метро «Октябрьская» и «Парк Культуры»

Режим работы: вторник, среда, пятница, суббота, воскресенье – с 10.00 до 19.30, четверг и пятница с 10:00 до 21:00, выходной день – понедельник

Стоимость билетов – 350 рублей, льготные категории – 150 рублей.

В 1925 году в своей московской резиденции (тогда это был Донской монастырь) умер патриарх Тихон. Смерть святителя Русской православной церкви вызвала массовое паломничество народа к одру умершего. По всем дорогам к Москве, к стенам Донского монастыря, потекли потоки людские. Безмолвно, день и ночь, шла вся православная Русь. Торжественная церемония отпевания, духовенство всех степеней и рангов, толпы верующих, среди которых были фанатики и юродивые...

*кликабельна

Реквием. Русь уходящая. 1935-1959

Побывали там и писатели, и композиторы, и ученые, и художники - все, кто мог тогда осознать значение происходящего. Среди художников оказался искренний певец "Святой Руси" М.В. Нестеров, а с ним ученик и к тому времени самый уже близкий друг его Павел Корин. Он и увидел, как эта Русь, убогая в повседневной жизни, в эти последние - трагические для нее и одновременно звездные мгновения - проявила всю силу своего характера. Эта Русь и уходила по-русски, уходом своим являя знак вечности.

Разные персонажи - молодые и старые, мужчины и женщины, епископы и монахи, игуменьи и молодые монашенки, калеки и нищие на каменных ступенях церквей и просто миряне. Все они уходили в прошлое с непреклонной верой, что уход этот временный, с надеждой на возвращение и убежденностью в правоте и святости своего дела. Сам художник плакал, когда вслед за ушедшими из храма служителями культа стали рушить прекрасные памятники зодчества, украшенные фресками талантливых мастеров.

Павел Корин сделал тогда для памяти несколько карандашных набросков. А на одном из рисунков подписал: "Встретились два схимника, как будто бы вышли из земли... Из-под нависшей седой брови смотрит глаз, одичало смотрит". Именно тогда и зародилась у молодого художника идея написать большую картину, которой он дал название "Реквием".

Сначала это были просто этюды, которые он писал самозабвенно, с вдохновением, доходящим до отчаяния. Еще не до конца были ясны сюжет и композиция картины, а характеры действующих лиц уже рождались на полотне. Они были живые - со своими страстями, верой, смятением. Иногда некоторые коллеги забрасывали семена сомнения в душу художника, но не охлаждали его творческого пыла, хотя и сильно терзали.

В Палехе, а затем в Москве, в иконописной мастерской, П. Корин часто соприкасался со служителями Русской православной церкви, и этот мир стал ему хорошо знаком. Впечатлительный художник с большой остротой почувствовал и понял всю глубину трагического положения церкви, вступившей в конфликт с молодой советской властью. Эта борьба носила ожесточенный характер, и когда в стране началось уничтожение духовенства, П. Корин понял: уходит со сцены общественной жизни великая сила. Именно в этом уходе виделось ему глубокое, полное внутреннего драматизма художественное полотно.

Когда П. Корин решил написать большую картину, увековечивающую уходящую старую Русь, он говорил: "За всю Церковь нашу переживал, за Русь, за русскую душу. Тут больше меня, чем всех этих людей; я старался их видеть просветленными и сам быть в приподнятом состоянии... Для меня заключено нечто невероятно русское в понятии "уходящее". Когда все пройдет, то самое хорошее и главное - оно все останется".

Не считая себя портретистом, П. Корин задумал создать многофигурную композицию с ярко выраженной сюжетной основой: "Церковь выходит на последний парад". Этюды к задуманной картине были сделаны им задолго до окончательного эскиза ее композиции. Это были уже вполне самостоятельные, мастерские портреты, общее число которых достигало нескольких десятков.

Отец и сын. (С.М. и Ст.С. Чураковы). 1931

Одним из самых ранних (некоторые исследователи считают его и самым лучшим) был этюд "Отец и сын". Это парный портрет скульптора-самоучки СМ. Чуракова и его сына, впоследствии известного художника-реставратора. Они представлены почти в полный рост. Изображенная на первом плане фигура Чуракова-старшего - высокого, крепкого сложения старика с бородой микеланджеловского пророка - поражает зрителя необычайной силой. Уверенно стоит он на широко расставленных ногах, приподняв правое плечо и заложив за спину руки, держащие клюку. Голова его склоняется долу; красивое лицо с высоким открытым лбом, изборожденным резкими морщинами, осенено глубокой думой.

Стоящий позади него сын как бы дополняет этот образ, развивая и варьируя тему глубокого раздумья. Внешне фигура юноши напоминает фигуру отца. Правда, она значительно меньше и тоньше, но и здесь та же глубоко сосредоточенная поза с опущенной головой и сомкнутыми руками. При всем том зрителю ясно, что перед ним совершенно разные, во многом даже контрастные фигуры.

Тонкое, нервное лицо молодого человека, обрамленное густыми темно-каштановыми волосами, закрывающими лоб; жиденькая юношеская бородка, судорожно сплетенные пальцы рук - все говорит о более сложной и одновременно более слабой внутренней организации.

«Трое» в центре старица Елагина, слева Софья Мих. Голицына Павел Корин 1933-35 г.г.

Через несколько лет П. Корин написал этюд "Трое". Три женские фигуры, являющие три разных возраста, отразили три разных подхода мастера к решению портретного образа. Центральная фигура - приземистая, сгорбленная старуха-монахиня, тяжело опирающаяся на клюку... Перед зрителем предстает одна из главенствующих церковных особ, может быть, в прошлом - настоятельница какого-нибудь монастыря. Длинная черная ряса с накидкой облекает эту мрачную фигуру. Из-под огромной, надвинутой на лоб шапки с меховой опушкой и прикрывающего щеки черного платка рельефно выделяются мастерски вылепленные цветом детали старческого лица. С первого взгляда на нее зрителю ясно, что перед ним личность властная, решительная, мужественная.

За спиной старухи, справа, стоит пожилая женщина в полумонашеской одежде. Ее красивое лицо в обрамлении черного платка, с высоким открытым лбом и добрыми, печальными глазами овеяно какой-то особой душевной теплотой и тихим спокойствием, говорит о трудной, многострадальной судьбе, мудром терпении и стойкости русской женщины.

Третья фигура - молодая большеглазая красавица, стройная и высокая - олицетворяет героико-романтическое направление в творчестве П. Корина. Она в таком же темном полумонашеском одеянии, как и ее соседка, но горделиво приподнятая голова ее не покрыта.

Протодьякон М.К. Холмогоров

В 1935 году последовал еще один этюд - портрет протодьякона М.К. Холмогорова, а потом еще и другие. Когда появились еще первые этюды к "Реквиему", многие встретили их просто в штыки. Признавая бесспорную одаренность П. Корина, его упрекали за уход от действительности, поэтизацию мрачных сторон "наследия прошлого", апологию религиозности и за многое другое. Однако уже в этих этюдах было своеобразное отражение революции, пусть пока и косвенное. Суть такого отражения заключалась, в предельном накале страстей человеческих, в могучей стихии веры. "Реквием" в этюдах постепенно вырастал до символического "реквиема" уходящему старому миру.

Иеромонах Пимен и Епископ Антоний

Митрополит Трифон

В конце 1930-х годов П. Корин перестал писать этюды к своей картине, объясняя это чисто внешними фактами - нападками недоброжелателей и т.д. Но были и более глубокие причины мировоззренческого характера и творческого порядка. Стремительно развивалась новая жизнь, требовавшая от художника обновления и расширения тематики творчества. Обращение к новым героям (портреты замечательных деятелей советской культуры) заметно притормозило работу над задуманной картиной, но не остановило ее.

Молодой иеромонах. Отец Федор. 1932

Приехавший однажды к художнику A.M. Горький подробно расспрашивал о композиции будущего полотна, поинтересовался и названием. "Реквием", - не очень уверенно ответил художник. - "Адреса не вижу. Название должно определять содержание. - А потом писатель проговорил, взглянув на этюды: - Они все эти - уходящие. Уходят из жизни. Уходящая Русь. Я бы так и назвал: "Русь уходящая".
И как-то сразу после этих слов все определилось у П. Корина. Все стало на свои места, идея и замысел картины приобрели ясную и четкую стройность.

Схимница мать Серафима из Ивановского монастыря в Москве

Схимница из Ивановского монастыря. Этюд к картине «Реквием». 1930-е.

Почти четверть века (хотя и со значительными перерывами) писал Павел Корин окончательный эскиз картины, который и завершил в 1959 году. Этот эскиз был уменьшенным вариантом задуманного полотна, он не просто дает представление о его композиции и художественном строе, но и раскрывает конкретное содержание каждого образа. Это эскиз многофигурного группового портрета, созданного по примеру лучших образцов этого жанра.

Нищий. 1933

Действие своей картины П. Корин развернул в глубине Успенского собора Московского Кремля. Многоликая толпа, заполнив собор, готовится к торжественному выходу. Такое решение сюжета позволило художнику обратить всех героев картины лицом к зрителю, что в свою очередь способствует наиболее многогранному раскрытию портретных характеристик.

В центре картины П. Корин расположил высшее духовенство. В одном храме одновременно вместе сошлись четыре патриарха, последовательно возглавлявшие Русскую православную церковь. Уже одно только это обстоятельство говорит в пользу того, что замысел всего полотна не сводится лишь к отображению трагически уходящей Святой Руси. Долгое время некоторые искусствоведы (например, Г. Васильев) рассматривали картину П. Корина как "последний парад осужденных историей на небытие". Критик отмечал, что "их отчужденность от жизни безжалостно подчеркнута безлюдием огромного собора. Художник задумал свою картину как "Реквием" - отходную могучему общественному явлению, именуемому православием".

Схиигуменья мать Фамарь. 1935

Молодая монахиня. 1935

Да, мысль о происходящей трагедии читается и в композиции картины, и в лицах ее персонажей. Но лица большинства из них омрачены не только скорбью, они отмечены и глубокими сосредоточенными раздумьями. В картине и намека нет, что перед нами представлены жертвы великой исторической ломки, смиренно принимающие приговор эпохи. Поэтому среди персонажей очень мало склоненных фигур и людей с поникшим взором. Слева от амвона зритель видит высокого, гордо откинувшего голову иеромонаха. Рядом с ним представлены два народных типа: древний, но еще полный неугасимых сил старик и нищий-слепец. На переднем плане уже называвшиеся выше три женские фигуры. Богата разнообразными типами и характерами правая часть композиции. Общий красновато-синий колорит полотна с обильными вкраплениями золота, строгая величавость фона, заполненного чудесно интерпретированной художником русской живописью, таинственное мерцание свечей - все усиливает суровую, напряженную торжественность этой монументальной сцены.

Задуманная П. Кориным "Русь уходящая" - полотно крупного историко-философского плана. Но художник так и не перенес готовую в сущности картину на большой холст. Натянутый на гигантский подрамник, холст этот и поныне стоит в мастерской-музее художника. Почему же его не коснулись ни кисть, ни даже уголь?

Некоторые считают, что художник почувствовал непреодолимое противоречие между замыслом и выбранным им путем его воплощения. А. Каменский, например, писал: "Корин задумал свою огромную картину как торжественный реквием, как высокую трагедию. Но трагедия лишь тогда обретает настоящую жизненную силу и величие страстей, когда при конкретном столкновении погибающая сторона обладает своей исторической справедливостью и человеческой красотой. У персонажей "Руси уходящей" этих качеств нет. Лучше всех это доказал сам Корин в своих этюдах. Он изобразил с... психологической силой вереницу духовных и физических калек, упорствующих фанатиков, слепорожденных, умирающих без прозрения... И вот когда Корин стал компоновать из своих этюдов картину, намереваясь создать трагическую композицию, объективное содержание созданных им же самим отдельных образов стало противоречить общему замыслу. У Корина хватило душевной зоркости, чтобы это понять, и мужества, чтобы отказаться от создания полотна".

Однако, как уже говорилось выше, факты противоречат утверждению, будто художник пришел к выводу о нецелесообразности завершения своей картины. Л. Зингер, например, отмечает, что в эскизе есть просто прекрасные персонажи: тот же старик-богатырь из пары "Отец и сын", некоторые женские типы - плоть от плоти тех вечных прообразов, что в свое время породили боярыню Морозову и стрельцов у В. Сурикова, Марфу и Досифея у Мусоргского, отца Сергия у Л. Толстого.

Но картина оказалась незавершенной не столько по воле самого художника. Партийные функционеры стояли на страже принципа социалистического реализма в литературе и искусстве, ревностно следили за тем, чтобы "идейно вредные" и "чуждые народу" произведения никогда не увидели свет.
Еще в 1936 году от одного из них, А. Ангарова, поступило письмо на имя И.В. Сталина: "Подготовка Корина к основной картине выражается в сотне эскизов, натурщиками для которых служат махровые изуверы, сохранившиеся в Москве остатки духовенства, аристократических фамилий, купечества и т.д. Так, например, среди натурщиков Корина имеется человек, окончивший два высших учебных заведения и в 1932 году постригшийся в монахи. Корину позируют бывшие княгини, ныне ставшие монахинями, попы всех рангов и положений, протодьяконы, юродивые и прочие подонки...

Наши попытки доказать ему ложность взятой им темы пока не имели успеха... Прошу Вашего указания по этому вопросу".

Сам П. Корин в последние годы страстно хотел завершить свою картину. Единственным серьезным препятствием стали возраст и резкое ухудшение здоровья художника. Ему было уже около семидесяти лет, он перенес два инфаркта, а работа требовала много сил. И все же мастер не хотел сдаваться.
П.Д. Корин собирался даже заказать специальное подъемное кресло и начать работы. Но силы убывали, и незадолго до кончины художник с горечью произнес: "Не успел".

Сам П. Корин никогда не верил в окончательный уход Святой Руси, в исчезновение православной духовности. Он страстно верил: "Русь была, есть и будет. Все ложное и искажающее ее подлинное лицо может быть пусть затянувшимся, пусть трагическим, но только эпизодом в истории этого великого народа".

Моя Родина

Северная баллада - левая часть триптиха Александр Невский. 1943

Старинный сказ - правая часть триптиха Александр Невский. 1943

Александр Невский. Центральная часть триптиха. 1942

Спас Ярое Око. 1932

Левая часть эскиза неосуществленного триптиха Сполохи. 1966

Правая часть эскиза неосуществленного триптиха Сполохи. 1966

Центральная часть эскиза неосуществленного триптиха Сполохи. 1966

Архимандрит Отец Никита.

Местоблюститель Патриаршего престола Блаженнейший Сергий Митрополит Московский и Коломенский (будущий патриарх Сергий). 1937 год

Пересвет и Ослябя - правая часть эскиза-варианта неосуществленного триптиха
Дмитрий Донской. 1944

Дмитрий Донской и Сергий Радонежский - центральная часть эскиза-варианта неосуществленного триптиха
Дмитрий Донской. 1944

Дмитрий Донской. Утро Куликова поля. 1951

Сельский священник. Отец Алексий. Фрагмент

Иеромонах Митрофан. Фрагмент

Отец Иван, священник из Палеха. 1931

Схиигумен Митрофан и Иеромонах Гермоген. 1933
На обороте на верхней планке подрамника авторская надпись: Схиигумен О. Митрофан (с крестом) из «Зосимовой пустыни»

Собор Святого Петра в Риме. 1932.

Портрет Кукрыниксов

Портрет А.М. Горького. 1932

Портрет Н.А. Пешковой. 1940

Портрет М.В. Нестерова. 1939

Портрет К.Н. Игумнова. 1941-1943

Портрет маршала Г.К. Жукова. 1945

Корин, Павел Дмитриевич

П.Д. Корин - одна из самых крупных, сложных и трагических фигур в русском искусстве XX в.

Родился он в знаменитом селе Палех в семье потомственных иконописцев. Жизненная стезя была предопределена. Однако талант требовал развития. Корин перебирается в Москву, в 1911 г. становится помощником М. В. Нестерова в работе над росписью церкви Марфо-Мариинской обители.

Встреча с Нестеровым, понимавшим искусство как духовный подвиг, а также другая "встреча" - с творчеством А. А. Иванова, преклонение перед его подвижнической жизнью укрепили в Корине мечту отдать всю жизнь служению искусству, достичь высот мастерства, стать продолжателем великих традиций русской живописи.

В 1916 г. Корин заканчивает МУЖВЗ, но, неудовлетворенный своими первыми самостоятельными работами, осознает, сколь далек заветный идеал, сколь труден путь к намеченной цели.
В 1918-25 гг., в самый разгар смуты в стране и в искусстве, Корин словно несет добровольное послушание: много рисует, копирует, изучает анатомию. Он убежден, что новые и новейшие художественные течения не расширяют, а резко сужают возможности художника, не дают ему в руки достаточных пластических средств, что это движение не вверх, а вниз.

В 1925 г. Корин, как некогда А. А. Иванов, обретает свою тему. В апреле этого года умирает патриарх Тихон. В Москву на его похороны собирается вся православная Россия. Потрясенный увиденным ученик Нестерова, православный русский человек, Павел Корин осознает себя художником этой России, казалось бы обреченной, но продолжающей жить, уверенной в своей духовной правоте. Он задумывает изобразить крестный ход во время похорон патриарха.

Вскоре началась работа над подготовительными этюдами к картине, которую Корин назвал "Реквием". Одновременно художник создает первую крупную работу - панорамный пейзаж "Моя родина" (1928). Это вид на Палех издали. Корин словно прикасается к родной земле, набираясь сил для воплощения грандиозного замысла. Он вновь словно клянется в верности великой национальной традиции, своим постоянным учителям - А. А. Иванову и М. В. Нестерову. Работа над этюдами к большой картине заняла десять лет.

Последний портрет - митрополита Сергия, будущего патриарха - написан в 1937 г. Исполненные с редкой для искусства XX в. пластической мощью этюды вместе составляют уникальную портретную серию. Православная Русь - от нищего до высших церковных иерархов - предстает перед зрителем. Персонажи объединены общим состоянием, полны внутреннего духовного огня, но при этом каждый обладает индивидуальным характером.

В 1931 г. мастерскую Корина неожиданно посещает М. Горький. От него картина получила новое название - "Русь уходящая", что исказило первоначальный замысел, но и "прикрыло" художника от возможных нападок. Благодаря Горькому, братья Павел и Александр Корины едут в Италию. Там они изучают работы старых мастеров, Павел Дмитриевич пишет пейзажи и известный портрет Горького (1932). В это время окончательно складывается живописный стиль Корина: мощная пластическая лепка, чеканная и обобщенная форма, сдержанная и одновременно насыщенная цветовая гамма с введением отдельных цветовых акцентов, живопись плотная, многослойная, с использованием лессировок (Корин - блестящий знаток техники живописи).

После смерти Горького в 1936 г. обстоятельства жизни художника резко изменились, он фактически был вынужден прекратить работу над картиной. Уже подготовленный огромный холст так и остался нетронутым. Эскиз (1935-37) показывает, что "Русь уходящая" могла стать самым значительным произведением русской живописи после 1917 г., исполненным мощи и символического значения. Это Церковь, выходящая на бой. В центре - три патриарха, Тихон, Сергий и Алексий, современником которых был Корин. Перед ними митрополит в красном пасхальном облачении (Пасха - праздник Воскресения и вечной жизни). Огромный архидиакон непомерно (и намеренно) длинной рукой вздымает вверх кадило жестом, означающим начало литургии: "Благослови кадило, Владыка!" - но обращается не к патриархам, как того требует обряд, а как бы прямо к Богу. Это Церковь, "уходящая" в вечность.
По сути, те же качества духовного подвижничества подчеркивает Корин в портретах деятелей культуры и науки, заказ на которые художник получает в 1939 г. Среди портретируемых - М. В. Нестеров, А. Н. Толстой, актеры В. И. Качалов, Л. М. Леонидов, пианист К. Н. Игумнов; после войны к ним добавились портреты М. С. Сарьяна, С. Т. Конёнкова, Кукрыниксов, итальянского живописца Р. Гуттузо.

При всем мастерстве и силе этих произведений, в самой их живописи есть ощущение трагического надрыва, живопись как бы замыкается и кристаллизуется, уходит непосредственность, картины словно закованы в броню гладких, плотных мазков. Это естественно. И сам Корин чувствует себя воином, постоянно отражающим натиск враждебных сил.

В годы Великой Отечественной войны художник обращается к исторической теме, работать над которой он продолжал до самой смерти. Образы воинов - защитников не просто родной земли, но духовных идеалов России - привлекают Корина. Таков Александр Невский - центральная фигура знаменитого одноименного триптиха (1942), - в котором живут черты и святых с древнерусских икон, и могучих героев итальянского Возрождения.

Всю жизнь Корин вел бой. Как художник. Как собиратель обреченных на гибель произведений древнерусского искусства. Как выдающийся реставратор, которому человечество обязано спасением многих великих произведений, в том числе шедевров Дрезденской галереи. Как общественный деятель - защитник культурных памятников России. Но одержать главную победу - завершить труд, к которому он сознавал себя призванным, - Корину не удалось.