Самюэль Хантингтон. Столкновение цивилизаций. Концепция С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций Что такое столкновение цивилизаций

Самюэль Хантингтон

Столкновение цивилизаций

Книга Самюэля Хантингтона “Столкновение цивилизаций” – первая проба практического применения новых смыслов, вложенных в понятие “цивилизация” во второй половине XX века.

Базовое понятие “цивилизованного” было развито в XVII веке французскими философами в рамках бинарного противостояния “цивилизация – варварство”. Это послужило онтологической основой экспансии Европейской цивилизации и практики передела мира без учета мнений и желаний любых неевропейских культур. Окончательный отказ от бинарной формулы произошел лишь в середине XX века после Второй Мировой войны. Вторая Мировая стала завершающим этапом распада Британской империи, последнего воплощения классической французской формулы цивилизации (См., например, Б. Лиддел Гарт “Вторая Мировая война”, СПб. TF, M: ACT, 1999).

В 1952 году появляется работа американских антропологов немецкого происхождения А.Кроебера и К.Клукхона “Культура: критический обзор концепций и понятий”, где они указали, что классический немецкий постулат XIX века о категорическом разделении культуры и цивилизации – обманчив. В окончательной форме теза о том, что цивилизация определяется культурой – “собрание культурных характеристик и феноменов” – принадлежит французскому историку Ф. Броделю (“Об истории”, 1969).

В 80– годы успех в “холодной войне” определил два отправных пункта для идеологов Евро-Атлантической цивилизации:

Представление о том, что цивилизационный образ “условного Запада” стал в мире определяющим для современного мира и история в своем классическом формате завершена (Ф. Фукуяма);

Существование в современном мире множества цивилизаций, которые еще придется вводить в требуемый цивилизационный образ (С.Хантингтон).

Новая формула “цивилизованного” потребовала иного практического решения в системе цивилизационных отношений. И идеологами новой практики стали американцы З.Бжезжинский с “Великой шахматной доской” и С.Хантингтон с представляемой книгой. Бывший государственный секретарь США, описывая работающие геополитические технологии назвал Россию “большой черной дырой на карте мира”, а доктор Хантингтон отнес ее к православной цивилизации и практически списал на пассивную форму сотрудничества.

Собственно главной сложностью поставленной проблемы стали классификация и география цивилизаций. Вся практика управления цивилизациями сводится в истинность описания поля “Великой Игры”. Доктрины Бжезинского и Хантингтона присутствуют в современной политике и, очень хорошо решив самые первые задачи, очевидно испытывают сложности на границах старых религиозных войн и в зоне разрушения Советского проекта.

На границе тысячелетий понятие цивилизации претерпевает очередные изменения. В рамках тезы, предложенной русскими философами П.Щедровицким и Е.Островским в конце 90-х годов, предполагается уход от географической составляющей, и окончательный переход от формулы “кровь и почва” к принципу “язык и культура”. Тем самым, границы новых единиц структурирования человеческой цивилизации, как их назвали авторы Миров, проходят по ареалам распространения языков и соответствующих образов жизни, включающих и броделевские “собрания культурных характеристик и феноменов”.

Николай Ютанов

ПРЕДИСЛОВИЕ

Летом 1993 года журнал Foreign Affairs опубликовал мою статью, которая была озаглавлена “Столкновение цивилизаций?”. По словам редакторов Foreign Affairs , эта статья за три года вызвала больший резонанс, чем любая другая, напечатанная ими с 1940-х годов. И конечно же, она вызвала больший ажиотаж, чем все что я написал ранее. Отклики и комментарии приходили из десятков стран, со всех континентов. Люди были в той или иной степени поражены, заинтригованы, возмущены, напуганы и сбиты с толку моим заявлением о том, что центральным и наиболее опасным аспектом зарождающейся глобальной политики станет конфликт между группами различных цивилизаций. Видимо, ударило по нервам читателей всех континентов.

С учетом того, какой интерес вызвала статья, а также количества споров вокруг нее и искажения изложенных фактов, мне видится желательным развить поднятые в ней вопросы. Замечу, что одним из конструктивных путей постановки вопроса является выдвижение гипотезы. Статья, в заглавии которой содержался проигнорированный всеми вопросительный знак, была попыткой сделать это. Настоящая книга ставит своей целью дать более полный, более [ c .7] глубокий и подтвержденный документально ответ на вопрос, поставленный в статье. Здесь я предпринял попытку доработать, детализировать, дополнить и, по возможности, уточнить вопросы, сформулированные ранее, а также развить многие другие идеи и осветить темы, не рассмотренные прежде вовсе или затронутые мимоходом. В частности, речь идет о концепции цивилизаций; о вопросе универсальной цивилизации; о взаимоотношениях между властью и культурой; о сдвиге баланса власти среди цивилизаций; о культурных истоках не-западных обществ; о конфликтах, порожденных западным универсализмом, мусульманской воинственностью и притязаниями Китая; о балансировании и тактике “подстраивания” как реакции на усиление могущества Китая; о причинах и динамике войн по линиям разлома; о будущности Запада и мировых цивилизаций. Одним из важных вопросов, не рассмотренных в статье, является существенное влияние роста населения на нестабильность и баланс власти. Второй важный аспект, не упомянутый в статье, подытожен в названии книги и завершающей ее фразе: “…столкновения цивилизаций являются наибольшей угрозой миру во всем мире, и международный порядок, основанный на цивилизациях, является самым надежным средством предупреждения мировой войны”.

Я не стремился написать социологический труд. Напротив, книга задумывалась как трактовка глобальной политики после “холодной войны”. Я стремился представить в ней общую парадигму, систему обзора глобальной политики, которая будет ясной для исследователей и полезной для политиков. Проверка ее ясности и полезности заключается не в том, охватывает ли она все, что происходит в глобальной политике. Естественно, нет. Проверка заключается в том, предоставит ли она в ваше распоряжение более ясную и полезную линзу, сквозь которую можно рассматривать международные процессы. Кроме того, никакая парадигма не может существовать вечно. В то время как международный [ c .8] подход может оказаться полезным для понимания глобальной политики в конце двадцатого – начале двадцать первого века, это не означает, что он окажется в равной мере действенным для середины двадцатого или середины двадцать первого века.

Идеи, которые затем воплотились в статье и этой книге, были впервые публично выражены на лекции в Американском институте предпринимательства в Вашингтоне в октябре 1992 года, а затем изложены в сообщении, подготовленном для проекта института им. Дж. Олина “Изменение среды безопасности и американских национальных интересов”, который был воплощен благодаря фонду Смита – Ричардсона. После публикации статьи я участвовал в бесчисленных семинарах и дискуссиях с представителями правительственных, академических, предпринимательских и иных кругов в Соединенных Штатах. Кроме того, мне посчастливилось принимать участие в обсуждениях статьи и ее тезисов во многих других странах, включая Аргентину, Бельгию, Великобританию, Германию, Испанию, Китай, Корею, Люксембург, Россию, Саудовскую Аравию, Сингапур, Тайвань, Францию, Швецию, Швейцарию, ЮАР и Японию. Эти встречи познакомили меня со всеми основными цивилизациями, кроме индуистской, и я вынес бесценный опыт из общения с участниками этих дискуссий. В 1994 и 1995 годах я проводил в Гарварде семинар о природе мира после “холодной войны”, и меня вдохновили его живая атмосфера и довольно критичные подчас замечания студентов. Неоценимый вклад в работу внесли также мои коллеги и единомышленники из Института стратегических исследований имени Джона М. Олина и Центра международных дел при Гарвардском Университете.

Рукопись была полностью прочитана Майклом С. Дэшем, Робертом О. Кеоханом, Фаридом Закария и Р. Скоттом Циммерманном, чьи замечания способствовали более полному и ясному изложению материала. В ходе написания [ c .9] Скотт Циммерманн оказал неоценимое содействие в исследовательских работах. Без его энергичной, квалифицированной и преданной помощи книга ни за что не была бы завершена в такие сроки. Наши ассистенты из студентов – Питер Джун и Кристиана Бриггс – также внесли свой конструктивный вклад. Грейс де Мажистри напечатала раннюю версию рукописи, а Кэрол Эдварде с вдохновением и энтузиазмом переделывала рукопись так много раз, что она, должно быть, знает ее почти наизусть. Дениз Шеннон и Линн Кокс из издательства “Жорж Боршар” и Роберт Ашания, Роберт Бендер и Джоанна Ли из издательства “Саймон энд Шустер” энергично и профессионально провели рукопись через процесс публикации. Я бесконечно благодарен всем, кто помогал мне с созданием этой книги. Она получилась намного лучше, чем была бы в ином случае, и оставшиеся недоработки лежат на моей совести.

Столкновение цивилизаций (The Clash of Civilizations) - это теория, или историко-философский трактат, предложенная ученым от геополитики Самуэлем Хантингтоном , посвященная миру после Холодной Войны . Она обозначает основной источник конфликта, который будет доминировать в современном мире. Теория сформулирована в 1993 году и дополнена в 1996 году.

Хантингтон вводит следующую основную гипотизу - фундаментальный источник конфликта в этом новом мире будет иметь не идеологическую и не экономическую основу. Основные линиии, разделяющие человечество и основной источник конфликта, имеют культурную основу. Государства с однородным национальным составом останутся самыми сильными игроками на международной арене, но принципиальные конфликты в глобальной политике будут происходить между нациями и группами разных цивилизаций. Столкновение цивилизаций будет доминировать в глобальной политике.

Хантингтон, используя историю и объемные исследования, делит мир на следующие основные цивилизации:

1) Западная цивилизация, Западная Европа (Евросоюз) и Северная Америка, но также включая Австралию и Новую Зеландию.

2) Православная, ортодоксная цивилизация России, Белоруссии, Армении, Кипра, Греции, Молдовы, Македонии, Румынии, Сербии, Грузии и Украины.

3) Латинская Америка. Это гибрид между западным миром и местными народностями. Можно считать что это часть Западной цивилизации, но здесь все же другие социальные и политические структуры, отличные от Европы и Северной Америки.

4) Исламский мир Ближнего Востока, Центральной Азии, Юго-Западной Азии, Афганистана, Албании, Азербайджана, Бангладеша, Индонезии, Малайзии, Мальдив, Пакистана, и отдельных частей Индии.

5) Индуистская цивилизация. Прежде всего Индия, Непал, а также обширные диаспоры индусов в разных частях мира.

6) Дальневосточная цивилизация Китая, Кореи, Сингапура, Тайваня, и Вьетнама. Также обширные китайские диаспоры во всем мире и особенно в Юго-Восточной Азии.

7) Япония. Считается гибридом Китайской цивилизации и Алтайских народов.

8) Цивилизация Африки южнее Сахары считается Хантингтоном возможной восьмой цивилизацией.

9) Древняя будистская цивилизация Бутана, Комбоджи, Лаоса, Мьянмы, Шри-Ланки, Таиланда, Калмыкии, регионов Непала, регионов Сибири, и Тибетское правительство в изгнании. Хотя Хантингтон считает что эта цивилизация имеет малый вес на международной арене.

10) Хантингтон также выделяет микро-цивилизации, которые не принадлежат ни к одной большой группе цивилизаций. Он называет их "странами-одиночками". Эфиопия, Турция, Израиль, и другие. Израиль хотя и может быть назван отдельной цивилизацией, имеет много общего с Западной цивилизацией. Хантингтон также считает что бывшие британские колонии в океане могут быть выделены в отдельную микро-цивилизацию.

11) В некоторых случаях китайская, японская и буддистская цивилизации могут быть выделены в одну цивилизацию, называемую Восточным миром.

1) обеспечивать более тесное сотрудничество и единение в рамках собственной цивилизации, особенно между ее европейской и североамериканской частями;

2) интегрировать в Западную цивилизацию те общества в Восточной Европе и Латинской Америке, чьи культуры близки к западной;

3) обеспечить более тесные взаимоотношения с Японией и Россией;

4) предотвратить перерастание локальных конфликтов между цивилизациями и глобальные войны;

5) ограничить военную экспансию конфуцианских и исламских государств;

6) приостановить свертывание западной военной мощи и обеспечить военное превосходство на Дальнем Востоке и в Юго-Западной Азии;

7) использовать трудности и конфликты во взаимоотношениях исламских и конфуцианских стран;

8) поддерживать группы, ориентирующиеся на западные ценности и интересы в других цивилизациях;

9) усилить международные институты, отражающие западные интересы и ценности и узаконивающие их, и обеспечить вовлечение незападных государств, в эти институты”.

В качестве наиболее вероятных противников Запада Хантингтон указывает Китай и исламские государства (Иран, Ирак, Ливия и т.д.).

Известный американский политолог С. Хантингтон опубли­ковал летом 1993 г. статью «Столкновение цивилизаций?» в журнале «For­eign Affairs». Статья прославила не только маститого политолога, но и жур­нал «Внешняя политика», вызвав широкий интерес у представителей соци­ально-политической мысли разных стран. Как отметил позже С. Хантингтон, статья «Столкновение цивилизаций?» «вызвала больший ажиотаж, чем все, что я написал ранее» . При этом следует обратить вни­мание на тот факт, что в заглавии статьи 1993 г. содержался вопроситель­ный знак, который, по мнению С. Хантингтона, был проигнорирован всеми. Последнее обстоятельство представляет значительный интерес, по­скольку требует объяснения вопрос о том, почему вопросительное утверж-дение, с помощью которого американский политолог ставил проблему и обращал внимание на опасность направления развития событий, стал ут­вердительным. Связано ли это с теми глобальными трансформациями, ко­торые произошли в мире, или социально-гуманитарная мысль не сомнева­лась в том, что выявленная американским политологом тенденция сущест­венно укоренена в происходящих процессах и на вопрос можно ответить утвердительно? В последующем С. Хантингтон сам стал придерживаться этой точки зре­ния. Об этом свидетельствует следующее положение монографии «Столк­новение цивилизаций и переделка мирового порядка»: «Подстегиваемая модернизацией, идет перестройка глобального политического пространст­ва по культурному принципу. Народы и страны родственных культур сближаются. Народы и страны различных культур, напротив, отдаляются друг от друга. Союзы и бло-ки, определившиеся идеологией и отношения­ми сверхдержав, сменяются союзами, диктуемыми принадлежностью к той или иной культуре и цивилизации. Ускоряются процессы, направленные на приведение политических границ в соответствие с культурными. Сообще­ства, объединяемые общей культурой, приходят на смену блокам времен холодной войны, а линии тектонических разломов между цивилизациями становятся осями противостояний и столкновений мировой политики» .

Соглашаясь в целом с оценкой американского политолога, отметим, что выявленные процессы спровоцированы глобальными трансформация­ми в мире. Мир стал резко менять свой облик, поскольку пришли в движе­ние не только прежние государственные структуры, но и ценностные ос­нования общества. Последнее актуализировало проблему идентичности и заставило народы сплотиться вокруг родственных культур.

Вместе с тем для полноты исторической картины отметим, что до С. Хантингтона понятие «столкновение цивилизаций» использовал клас­сик цивилизационного подхода английский историк А. Тойнби в работе «Цивилизация перед судом истории». У А. Тойн-би имеется специальный раздел - «Столкновения цивилизаций». Он отметил, что основным источником столкновения цивилизаций является стремление Запада при­дать универсальный характер своим ценностям. Согласно А. Тойнби, экспансионная установка – в природе западной цивилизации. Подчеркивая это обстоятельство, он писал: «Западная цивилизация имеет своей целью не больше и не меньше, как включение всего человечества в единое общество и контроль над всем, что есть на земле, в воздухе и на воде, и к чему можно приложить для пользы дела современную технологию» .

В этой связи заслуга американского политолога С. Хантингтона в том, что он акцентировал внимание на роли культурно-рели-гиозных цен­ностей в глобализирующемся мире. Однако, на наш взгляд, этот процесс сближения родственных культур не столь однозначен, как предполагает американский политолог, поскольку народы сближаются или, напротив, разъединяются не только по культурным и родственным принципам. По­этому можно предположить, что после определенной стабилизации меж­дународных отношений и упорядочения государственных структур опас­ность столкновения цивилизаций уменьшится, если ее не будут искусст­венно подогревать. Далее. При концептуальном осмыслении вопроса о столкновении цивилизаций необходимо считаться с тем, что в процессе глобализации происходит интенсивное взаимодействие различных народов и культур. Последнее находит отражение в миграционных процессах, ко­торые приняли глобальный характер и оказывают влияние на политику ве­дущих стран Запада. Наконец, на наш взгляд, ошибочно представлять С. Хантингтона как безоговорочного адепта концепции неизбежного столкновения цивилизаций. Автор «столкновений цивилизации» понимает опасность такого развития событий. Поэтому он резко критикует западные страны за то, что они стараются навязать свои ценности остальному миру. По его мнению, «живущим за пределами Запада очевиден... тот разрыв, который существует между провозглашаемыми принципами Запада и его действиями. Лицемерие, двойная мораль, игра в “да” и “нет” – вот цена его претензий на универсализм» .

Не входя в детальный анализ концепции С. Хантингтона, которая более сложна, чем она предстает во многих работах (к тому же, она со вре­менем эволюционирует, претерпевая изменения), отметим, что современная цивилизация недостаточно осознает возможные последствия умонастрое­ния, основанного на возможности и даже неизбежности столкновения ци­вилизаций. В этой связи необходимо помнить, что «катастрофическое сознание» может породить катастрофическое будущее. В любом случае, статья «Столкновение цивилизаций», а затем и книга с тем же названием американского политолога сыграли важную провокативную роль в осозна­нии той опасности, которая ожидает современную цивилизацию, если гло­бализирующееся общество не изменит вектор цивилиза-ционного развития. Усилению нестабильности формирующегося глобального миропо­рядка способствуют конкретные проявления столкновения цивилизаций в современном мире. Характерны в этой связи действия США в Ираке. США начали военные действия в этой стране вопреки позиции мирового сообщества, нашедшего отражение в решениях СБ ООН. Военные действия про­должаются до сих пор и уносят жизни сотен тысяч людей. По данным бри­танского исследовательского агентства ORB, с момента начала военных действий США в Ираке жертвами войны в этой стране к середине сентября 2007 г. стали более 1,2 млн человек. По данным ORB, в Багдаде каждый второй житель потерял члена семьи . Из страны эмигрировали более 4 млн человек. На огромные потери в этой войне еще раньше обращали внима­ние американские правозащитники, но правительство США опровергало подобную информацию, считая такие данные о потерях завышенными. Не­смотря на проблемы в Ираке, США и их союзники все чаще говорят о воз­можном начале военных действий против Ирана. Все это не может не вол­новать мировое сообщество, поскольку подобные региональные столкно­вения – шаг к возможному столкновению различных цивилизаций, которое может закончиться всеобщей катастрофой. Такая политика, опирающаяся не столько на нормы международного права, сколько на военную силу, не может решить труднейшие вопросы, порожденные глобализацией. Она обостряет международные отношения и приводит к интенсификации гонки вооружений, поскольку страх возможности начала военных действий про­тив той или иной страны заставляет усиливать обороноспособность всех стран вплоть до стремлений иметь свое атомное оружие. Тем самым поли­тика, основанная не на законе, а на силе, вызывает сопротивление и, соот­ветственно, способствует гонке вооружений. Кроме того, в условиях гонки вооружений меньше внимания уделяется социальным проблемам, что вносит свой вклад в усиление разрыва между «золотым» и «голодным» миллиардами. К тому же политика, основанная на силе, разрушает основу для взаимопонимания, уменьшает поле диалога.

Одна из основных особенностей глобализирующегося мира –отсутствие доверия между различными государствами. Окончание проти­востояния между капитализмом и социализмом и победа капитализма в этом глобальном противостоянии не привели к радикальному изменению международного климата и к качественному сокращению военных расхо­дов ведущих государств планеты. Человечество, и в первую очередь – США и другие индустриально развитые страны мира, не воспользовалось новой ситуацией и существенно не изменило свою политику в военной области.

Сегодня идет конкуренция между ведущими производителями ору­жия по вопросу о том, кто больше продает оружия и кто получит новые контракты на производство военной техники для развивающихся стран. Естественно, что в подобной атмосфере растет сумма военных расходов в мире, создаются новые виды вооружения на базе новейших достижений науки и техники, формируются мощные военные группировки в неста­бильных регионах Азии, Ближнего Востока и Латинской Америки. Тем самым можно говорить о продолжающейся милитаризации планеты, веду­щей к возрастанию глобальной нестабильности. В целом можно сказать, что вслед за глобализацией экономики и финансов, достижений науки и технологий происходит глобализация военной опасности.

Разумеется, окончание «холодной войны» и противостояния между капитализмом и социализмом повлияло на характер расходов на оборону, но исторически небольшой период поиска новой модели мира не столько сни­зил расходы на производство оружия, сколько привел к перестройке обо­ронного сектора, повышению затрат на научно-исследовательские работы в области совершенствования средств военной техники. Тем самым 90-е гг. ХХ в. стали периодом формирования новых, более совершенных моделей обо­ронной промышленности и всего военно-промышленного комплекса.

В подобной ситуации актуализируется вопрос о смысле глобализа­ции как этапа становления нового мирового порядка. Требует, в частно­сти, обсуждения вопрос о том, сводится ли глобализация к американиза­ции и является ли такая интерпретация глобальных трансформаций истин­ной. Этот вопрос является дискуссионным. По мнению, например, А. А. Зиновьева, «идея “глобального общества” есть лишь идеологически замаскированная установка западного мира, возглавляемого США, на по­корение всей планеты и на установление своего господства над всем про­чим человечеством» . И такая компонента в происходящих глобальных трансформациях действительно присутствует. Несомненно, что опреде­ленная часть политической и военной элиты Запада и США стремится ис­пользовать сложившуюся после окончания «холодной войны» ситуацию для установления своего господства в мире. Достаточно в этой связи отме­тить направленность современной политики США в мире, когда США, не считаясь с позицией СБ ООН, начали военные действия в Ираке, построи­ли свои военные базы в Румынии и Болгарии и т. д. Такую политику пыта­ются теоретически и идеологически обосновать многие политики консер­вативного толка. Приведем в этой связи ряд высказываний, не требующих пространных комментариев. П. Дж. Бьюкенен в работе «Смерть Запада» пишет: «Мировое правительство, в котором все государства и народы бу­дут иметь равное право определять судьбу человечества, – абсурд. Самоле­том управляет пилот, а не пассажиры, а родители не дают младенцам права голоса при обсуждении семейных проблем» . Разумеется, что в приведен­ных метафорах роль пилота отводится США, которые призваны выполнять роль родителей по отношению ко всем остальным странам-младенцам.

Столь же категорична и М. Тэтчер. В работе «Искусство управления государством. Стратегии для меняющегося мира» она пишет: «...нравится вам это или нет, но в “холодной войне” победу одержал За­пад. И все же главным победителем являются Соединенные Штаты. Толь­ко Америка имеет все необходимое, чтобы возглавлять в соответствии со своим историческим и философским предназначением дело борьбы за свободу...» . Исходя из этого сомнительного тезиса, ибо неясно, откуда у Америки отданное ей М. Тэтчер подобное историческое и философское предназначение, бывший премьер-министр Великобритании подвергает резкой критике позиции тех стран, в частности Франции, Китая, России, Швеции, которые выступают против модели «однополярного мира» во главе с США. Чтобы понять позицию М. Тэтчер, приведем еще одну цита­ту из ее работы: «Америка – это больше, чем нация, государство или сверхдержава; именно в этом и заключается ее идея – идея, которая трансформировала и продолжает трансформировать всех нас. Америка уникаль­на своей мощью, богатством и мировоззрением. У этой уникальности есть свои корни, и они в значительной степени английские» . Последнее об­стоятельство является основополагающим для позиции М. Тэтчер, которая заключает рассмотрение данного вопроса утверждением: «Ближайшие со­юзники Америки, в особенности союзники из англоязычного мира, долж­ны рассматривать миссию Америки как основу для выработки своей собственной миссии» . Приведенные мысли М. Тэтчер, П. Дж. Бьюкенена не требуют пространных комментариев. Основная их идея – оправдать стрем­ление США к мировому господству, используя победу Запада во главе с США в холодной войне. Поэтому прав Э. Х. Карр, который справедливо отметил, что «“международный порядок” и “международная солидарность” всегда будут девизами тех, кто чувствует себя достаточно сильным, чтобы навязывать их другим» .

Между тем подобный сценарий не только не отвечает интересам большинства стран мира, но и встречает критику со стороны многих тео­ретиков глобализации. Естественно, это не означает, что те исследователи, которые подвергают критике тезис о неизбежности однополярного мира во главе с США, едины в своем понимании сути глобализации. Однако большинство авторов, по-разному понимая природу глобализации, тем не менее, исходят из необходимости диалога культур для поиска новых путей цивилизационного развития.

В этом диалоге России принадлежит одна из ведущих ролей в силу ее истории, ментальности, своеобразно сочетающей ценности Запада и Востока, многонациональности, поликонфессиональности и заинтересо­ванности в несиловом решении возникающих проблем.

Одной из существенных особенностей современного этапа цивилизационного развития является усиливающаяся взаимозависимость различ­ных стран, с одной стороны, и возрастание напряженности в мире – с дру­гой. Подобная противоречивая ситуация опасна своей непредсказуемо­стью, поскольку она ведет к гонке вооружений и дальнейшей дестабилиза­ции мирового процесса. Это предъявляет новые требования к ведущим акторам глобальных трансформаций, поскольку именно от их политики во многом зависит климат межгосударственных и межцивилизационных от­ношений. В сложившейся в конце XX и начале XXI в. ситуации особая ответственность лежит на индустриально развитых странах мира вообще и США в особенности, поскольку Соединенные Штаты стали лидером западного мира и пре­тендуют на роль единственной сверхдержавы в условиях формирования нового глобального мира. Патриарх американской геополитики З. Бжезинский пытается обосновать тезис о том, что «именно Америка оп­ределяет сейчас направление движения человечества, и соперника ей не предвидится» . Не ставя под сомнение право той или иной страны на ли­дерство в тех или иных конкретных областях, например в области эконо­мики или науки, технологии и культуры, можно ставить вопрос о том, что такое лидерство в современной политике, можно ли стать лидером гло­бального мира без согласия других стран. Не является ли попытка стать лидером глобальных трансформаций с помощью военной силы или угрозы ее применения претензией на мировое господство, которая не раз осужда­лась в истории? Достаточно поставить вопрос так, как становится ясной опасность попыток отдельных стран, даже самых могущественных, например США, управлять всеми процессами, которые происходят в мире. Ме­жду тем именно в «американизации» мира видят многие политологи смысл глобализации.

Попыткой разобраться в начавшихся глобальных трансформациях были статьи американских политологов Ф. Фукуямы «Конец истории» и С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций?». При этом если Ф. Фукуяма обосновывал тезис об окончательной победе либерально-демократических идей над всеми остальными идеологическими кон­цепциями, то С. Хантингтон, как было отмечено, обратил внимание на обост­рение взаимоотношений между циви-лизациями, ядром которых выступают различные религиозные и культурные ценности. Судьба этих работ неоди­накова. Если вначале обе статьи привлекли всеобщее внимание, то со вре­менем идеи Ф. Фукуямы отошли на второй план, тогда как тезис о «столк­новении цивилизаций» стал одним из самых популярных не только в поли­тологической, но и во всей социально-гуманитарной мысли. Последнее неслучайно, поскольку расширяющийся процесс глобализации в ее нынеш­ней форме не только не способствует сближению позиций сторон, придер­живавшихся различных точек зрения о перспективах современной цивили­зации, но и обостряет межцивилизационные отношения. Столкновение ценностей находит отражение в самых разных областях: от геопо­литической и до сферы культуры.

Между тем вопрос в том, неизбежно ли столкновение цивилизаций или у современного общества имеются альтернативы, позволяющие избе­жать столь катастрофического варианта развития событий, остается актуаль­ным. Необходимость концептуализации истоков, смысла и аргументации, стоящей за дилеммой «столкновение или диалог цивилизаций», проистека­ет и из того вывода, который делает такой авторитетный и влиятельный политик, как М. Тэтчер, из анализа работ Ф. Фукуямы и С. Хантингтона. По ее мнению, «события в мире после окончания “холодной войны” развива­ются скорее в соответствии с тезисом Самьюэла Хантингтона из “Столк­новения цивилизаций”, где противостоящие религии и культуры борются за господство, а не с прогнозом Франсиса Фукуямы из “Конца истории”, где демократия неизбежно одерживает глобальную победу» . Тем самым М. Тэтчер не только призывает к гонке вооружений в ядерной сфере, о чем свидетельствует призыв к США испытывать и модернизировать ядерное оружие, но и готовиться к ядерной войне, так как, по ее мнению, в столкно­вении цивилизаций ядерное оружие, вероятно, будет применено. Нет не­обходимости доказывать, что такой вывод опасен во многих отношениях, и в первую очередь тем, что оставляет мало надежды, если вообще оставля­ет, на диалог цивилизаций и мирное решение все более усложняющихся проблем. Ситуация обостряется тем, что такой сценарий заставляет все страны, которые хотят сохранить свою самостоятельность на мировой аре­не, искать доступ к ядерному оружию, раз столкновение цивилизаций не­избежно. Поэтому неизбежным следствием подобного сценария цивилизационного развития является дальнейшее обострение отношений между ци­вилизациями, что чревато непредсказуемыми последствиями.

Представляется, что подобный сценарий, а именно: тезис о неизбеж­ности столкновений цивилизаций, тем более с использованием ядерного оружия, – результат применения теоретических представлений, взятых из арсенала доглобальной эры. Именно до начала глобализации война была одним из средств разрешения межгосударственных конфликтов. С появлением и значительным распространением ядерного оружия и в процессе глобализации, на наш взгляд, должна измениться сама природа войны, возможности и характер ее применения для регулирования межгосударст­венных отношений.

И хотя трудно на современном этапе цивилизационного развития на­деяться на полное предотвращение любых войн (как механизма регуляции межгосударственных конфликтов), но принципиально важно, во-первых, ради будущего всей цивилизации исключить из жизни общества войны с применением ядерного оружия и, во-вторых, если нельзя исключить на современном этапе отдельные конфликты и войны между отдельными странами, то необходимо искать механизмы исключения войны между ци­вилизациями. Для этого представляется, что на уровне Совета безопасно­сти ООН следует принять соответствующие решения, которые бы сделали невозможным столкновения между цивилизациями или существенно огра­ничили вероятность подобных сценариев. Первым шагом на этом пути могла бы стать договоренность между ведущими странами мира о запре­щении пропаганды и призывов к подготовке войны. Следует отметить, что современный мир кардинально изменился, – он стал глобальным и взаимозависимым, а законодательные основы, регулирую­щие ведение войн, мало изменились. Принятие мер, учитывающих реалии нового, третьего тысячелетия, могло бы способствовать упрочению гло­бальной безопасности и уменьшению напряженности между цивилизация­ми.

В этой связи требует специального критического рассмотрения ут­верждение З. Бжезинского о том, что «Америка в настоящее время высту­пает в роли арбитра для Евразии, причем нет ни одной крупной европей­ской проблемы, решаемой без участия Америки или вразрез с интересами Америки» . При этом спорным представляется не тезис о том, что сегодня нигде, в том числе и в Евразии, не решается ни одна крупная проблема без участия Америки, а утверждение о том, что Америка выступает в роли ар­битра в этих событиях. Термин «арбитр» не передает достаточно полно ту роль, которую пытаются играть США в решении мировых, в том числе евразийских, проблем, поскольку США выступают не посредником и тре­тейским судьей при обсуждении тех или иных вопросов, а заинтересован­ным участником, занимающим позицию, которая ему выгодна по экономи­ческим, геополитическим и стратегическим соображениям. При этом сле­дует специально отметить, что после окончания «холодной войны» и биполярности мира существенно изменились представления о национальных интересах США. Если в период «холодной войны» национальные интересы США опирались на политику «сдерживания коммунизма», то начиная с 90-х гг. XX в., когда Штаты стали лидером западного мира, выигравшего про­тивостояние с коммунизмом, резко меняется стратегическая установка США, которая переходит от политики «сдерживания» к политике «расши­рения» влияния Америки на процессы, проходящие в мире . Согласно новой политике, США сами себе предоставили право вмешиваться во все собы­тия, которые происходят в мире, если это расходится с их национальными интересами. При этом национальные интересы США неограничены, они направлены на формирование нового мирового порядка, отвечающего ин­тересам США. Как отмечается в статье Э. Лейка, «на протяжении многих лет США сдерживали мировую угрозу рыночным демократическим госу­дарствам. Сегодня задача состоит в расширении их влияния, особенно в тех странах, отношения с которыми для нас чрезвычайно важны» . Такова суть новой геостратегической установки США, которая определяет поведение лидера западного мира на мировой арене. И поскольку такое право нигде юридически не за-креплено, то его реализация порождает значитель­ное количество проблем. Природа этих проблем в том, что геополитиче­ская топология мира со временем меняется, социальная реальность оказы­вается более сложной, чем представления Белого дома о мире; неслучайно политика США подвергается резкой критике не только во многих странах мира, но и в самой Америке.

Вместе с тем США остаются ведущей экономической и военной державой не только западного, но и всего остального мира. От политики Соединенных Штатов во многом зависит климат международных и межгосударственных отношений на планете. Поэтому «национальный эгоизм» США, их прагма­тизм, не считающийся с изменяющейся реальностью в мире, подрывает стабильность нового мирового порядка, который находится на стадии ста­новления. Вот почему все страны заинтересованы в том, чтобы США про­водили политику, основанную на международном праве и решениях СБ ООН.

Одной из существенных особенностей современного мира является неравномерность экономического и технологического развития, сказы­вающаяся противоречивым образом не только на политике, но и на других сферах жизнедеятельности общества. Как раз этот феномен стимулирует у лидеров экономически процветающих стран новые политические амбиции, поскольку передовая экономика «требует» новых рынков, без которых мо­гут пострадать интересы ведущих национальных и транснациональных компаний. Разрыв между экономическими системами, являющийся осно­вой неравномерного развития различных государств, усиливается в про­цессе глобализации, поскольку этот процесс делает рынки открытыми, глобализируются финансовые потоки, что в конечном итоге способствует более быстрому обогащению богатых и обеднению бедных.

См.: Бжезинский, 3.Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. – М.: Международные отношения, 2004. – С. 7.

Бжезинский, З.Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостра­тегические перспективы. – М., 1998. – С. 230.

См.: Лейк, Э.Новая стратегия США: от «сдерживания» к «расширению» // США. Экономика. Политика. Идеология. – 1994. – № 3.

2. Концепция С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций»

Летом 1993 года в журнале «Foreign Affairs» была опубликована статья Самюэля Хантингтона, озаглавленная «Столкновение цивилизаций?». Тогда эта статья вызвала большой ажиотаж по всему миру. В этой статье Хантингтон выдвигал свою концепцию развития мира после окончания холодной войны, основной идеей которой было то, что главными игроками на мировой арене отныне станут не государства и правительства, а цивилизации, которые могут заключать в себе до нескольких десятков государств. Основными причинами войн будут не экономические или политические интересы, а культурные столкновения. Идеология, имевшая огромное значение в XX веке уступает место культуре, как главной доминанте мировых геополитических процессов. Границы противостояния различных блоков будут определяться не принадлежностью к какому-либо из трёх миров, а принадлежностью к той или иной культуре, общности.

Хантингтон считал, что созданная им система мирового развития и международных отношений – концепция «Столкновение цивилизаций» – есть конечная фаза стадиального развития глобальных конфликтов в современности. После окончания Тридцатилетней войны (1618–1648 гг.) и подписание Вестфальского мирного договора, оформившего современную международную систему, в Европе, как западной, так и в восточной, конфликты разворачивались главным образом между правителями государств, стремившихся преумножить мощь своей страны всеми возможными способами, в том числе и путём присоединения новых земель.

В результате этого процесса образовались достаточно мощные государства, ставшие затем национальными. В связи с модернизацией общества и как следствие развития самих государств уже сами нации стали определять курс политики страны, как внешней, так и внутренней. За точку перехода Хантингтон принимает 1793 год, Великую Французскую Революцию. Этот мировой геополитический уклад сохранялся вплоть до конца первой мировой войны. С концом первой мировой войны и завершения революций в России и Германии, столкновение наций уступило место конфликту идеологий. Главными игроками на мировой арене теперь становились три идеологических лагеря – Либералистический, коммунистический и националистический. После окончания второй мировой войны и поражения Германии началась схватка двух идеологий: коммунистической и либерально-демократической, или, так называемая, «холодная война». Ни СССР, ни США не являлись нацией-государством в классическом понимании этого термина, поэтому этот конфликт есть ни что иное, как конфликт идеологий.

Хантингтон полагает, что все выше изложенные этапы развития мира и международных отношений есть «гражданские войны Запада», поскольку в подробном рассмотрении каждого этапа можно заметить тенденцию к абсолютизации и без того огромной роли Запада (Европы, прежде всего) во всех мировых конфликтах. Апогей абсолютизации Запада в мировом геополитическом пространстве настал в современности и требует разрешения. Данную ситуацию прогнозировал ещё Шпенглер в своём труде «Закат Европы» и сейчас Запад готов отказаться от многого с целью сохранить нынешнее, теряемое, влияние в мире, в частности Запад отчасти готов поступиться своей идеологией. Одной из таких жертв можно назвать идею Европоцентризма, которая всё чаще уступает место другим подходам рассмотрения исторических и геополитических процессов мира. Концепция «Столкновение цивилизаций» является одной из таких «уступок», направленная на продолжение доминирования Запада в земной политике. Доказательством, пускай и косвенным, этому служит, возможно, не до конца озвученная в трактате Хантингтона, но крайне практичная цель данной теории: улучшить процесс прогнозирования геополитической ситуации для проведения успешной политики «сталкивания цивилизаций» друг с другом и нагнетания в «цивилизациях» деструктивных для них ситуаций, что должно сохранить главенство влияния Запада.

2.1 Цивилизация трактовки Хантингтона

По Хантингтону, цивилизация есть культурная общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень идентичности людей, определяющаяся наличием общих черт объективного порядка, а также субъективной самоидентификацией людей. Деление на цивилизации условно. И поныне, по словам Хантингтона, нации-государства играют главную роль в мировой геополитике, однако характер поведения и систему международной ориентации этих государств легче контролировать и предугадывать, если условно поделить мир на насколько общностей. По мнению Хантингтона создание этих общностей (цивилизаций) имеет смысл лишь при использовании культуры (то есть совокупности духовных и материальных ценностей, созданных данной цивилизацией, а так же способностью воспроизводить их) как главного образующего фактора, то есть, объединяя в цивилизацию все страны, принадлежащие к определённой культуре. Разумеется, нельзя говорить о полной культурной идентичности любых двух различных человеческих общностях. При рассмотрении двух различных человеческих общностей, определяемых как принадлежащие к одной определённой культуре, нельзя не увидеть явственных культурных различий между ними, однако существуют третьи общности, принадлежащие к совершенно другой культуре, которые коренным образом отличаются от обоих. Здесь показан принцип выделения цивилизаций, вот практическое пояснение самого Хантингтона: «Деревня в Южной Италии по своей культуре может отличаться от такой же деревни в Северной Италии, но при этом они остаются именно итальянскими селами, их не спутаешь с немецкими. В свою очередь европейские страны имеют общие культурные черты, которые отличают их от китайского или арабского мира». Цивилизации определяются наличием общих объективных черт (История, язык, религия…) и непосредственно субъективной самоидентификации людей этой цивилизации, причем она (самоидентификация) может меняться с течением времени, вследствие чего меняются и цивилизации. Поэтому нельзя говорить о монолитности цивилизаций, они сами по себе могут состоять из нескольких национальных государств, могут наслаиваться друг на друга, включать в себя субцивилизации. Вследствие определённых причин различные общности (их можно назвать этносами) могут культурно размежеваться друг от друга на такое расстояние, что их будет проще и справедливее назвать различными цивилизациями. Особенно яркий пример этого – выделение Японской цивилизации: Япония, как известно, уходит корнями в Китай и Юго-Восточную Азию, однако культурно эволюционировала по другой, отличной от них ветви, вследствие чего Японию сейчас и рассматривают как отдельную цивилизацию. Хантингтон определяет цивилизацию как самый широкий уровень культурной идентичности людей. Следующий уровень – отличие человечества от других живых существ. Вследствие габаритов цивилизации сейчас в мире Хантингтон насчитывает 7–8 цивилизаций, охватывающих весь обитаемый мир. Вот эти Цивилизации: Западная (западная Европа и Северная Америка); Латиноамериканская (включает в себя Южную и центральную Америку); Африканская (центральная и часть южной и северной Африки. Хантингтон называет её так же лишь претендентом на звание цивилизации); Исламская (Часть северной Африки, Средняя Азия и часть Юго-восточной Азии); Православная (Она же Русская, Восточно-европейская и Восточно-Христианская. Восточная Европа, Сибирь. По мнению Хантингтона, находиться на гране полного исчезновения); Индусская (Часть Южной Азии); Конфуцианская (она же Китайская. Китай и Юго-восточная материковая Азия) и Японская цивилизация. Данные цивилизации существуют на данный момент, но, разумеется, существовали и другие цивилизации и, вероятно, будут другие. Цивилизации не постоянны в развитии и существовании, то есть цивилизация может переживать период расцвета, зарождения, упадка, смерти и т.д. Всего, по словам Хантингтона (он ссылается на Тойнби) можно говорить и 21 цивилизации.

2.2 Возможно ли предотвратить конфликт цивилизаций?

Этот вопрос всегда был актуален, а сейчас, в условиях грядущей экспансионной войны на Ближнем Востоке, особенно. Мнение Хантингтона:

«Самые значительные конфликты будущего развернутся вдоль линий разлома между цивилизациями». Он приводит серию аргументов, обосновывая свою теорию:

– культура любой цивилизации уникальна. Она имеет свои собственные культурные достижения, такие как язык, история, традиции, религия… и ценности, выражающиеся во взаимоотношениях человека, общества, государства, Бога.… Вследствие этой сильной культурной дифференциации, которая не исчезнет в обозримом будущем, есть большая вероятность образования конфликтов, особенно по линиям соприкосновения цивилизаций, которые могут перерасти в конфликты, в том числе и глобальные. Хантингтон считает, что все самые тяжелые конфликты в человеческой истории были порождены именно различиями между цивилизациями.

– Контакты между цивилизациями углубляются и учащаются. И как следствие, на фоне видимых различий между цивилизациями, культурная самоидентификация представителей этих цивилизаций усиливается. По этому культура является доминирующей силой в современной геополитике.

– В результате экономического и социального развития люди начинают отходить от самоидентификации себя с местом жительства и страной проживания. В месте с тем роль религии в самоидентификации людей возрастает, вследствие чего происходит процесс десекуляризации общества в мире в целом.

– Хантингтон полагает, что Запад (США, прежде всего) сейчас находится на пике своего могущества и это подстёгивает цивилизации возвращаться к своим корням

– С повышением уровня развития внутрирегиональной экономики растёт и ценность связей между регионами. А эта связь наиболее успешна при общности цивилизаций. Так внутрирегиональные связи между частями одной цивилизации быстрее налаживаются и упрочняются, в отличие от региональных связей между цивилизациями, где культурные различия могут стать непреодолимой преградой. Хантингтон полагает, что существует два уровня конфликтов цивилизаций. Первый – микроуровень, где конфликт происходит между частями отдельных цивилизаций за территории и власть. И второй уровень – макроуровень, где борьба ведется за доминирование в мире по военным, политическим и экономическим параметрам, с целью распространить своё влияние как можно шире.

Однако Хантингтон все-таки признавал главенство и уникальность западной цивилизации (прежде всего влияние США) по отношению ко всем остальным: «В мире, где не будет главенства Соединенных Штатов, будет больше насилия и беспорядка и меньше демократии и экономического роста, чем в мире, где Соединенные Штаты продолжают больше влиять на решение глобальных вопросов, чем какая-либо другая страна. Постоянное международное главенство Соединенных Штатов является самым важным для благосостояния и безопасности американцев и для будущего свободы, демократии, открытых экономик и международного порядка на земле».

Самуэля Хантингтона считают одним из современных последователей Освальда Шпенглера 1 , но у него, как и у Флехтгейма, мы видим не столько развитие циклической теории общества, которая была у Шпенглера, сколько отход от нее.

Как и Шпенглер, Хантингтон является представителем школы политического реализма в мировой политике. На этот факт указывают Р. Рубинштейн и Ч. Крокер: «Мышление Хантингтона остается связанным с допущениями политического реализма, доминирующей философией периода холодной войны. Для него, как и для реалистов, международная политика есть борьба за власть между индивидуальными и преимущественно изолированными агентами, каждый из которых ищет возможности наилучшим образом защитить свои интересы в условиях анархии. Хантингтон заменил нации-государства, главную фигуру в главной игре политического реализма, фигурой большего размера, цивилизациями» .

Самуэль Хантингтон наряду с П. Кеннеди, Ф. Фукуямой, М. Кат-цом, К. Джовиттом, 3. Бжезинским и другими американскими политологами участвовал в дискуссии о характере изменения международного порядка после окончания Второй мировой войны 1 . У Хантингтона присутствует претензия на создание всеобъемлющей современной модели мирового порядка, основанной на концепции локальных цивилизаций Арнольда Тойнби. Ему удалось эффективно использовать цивилизационный подход для анализа современной международной политики.

Хантингтон так определяет понятие «цивилизация»: «Мы можем определить цивилизацию как культурную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень культурной идентичности людей... Цивилизации определяются наличием общих черт объективного порядка, таких, как язык, история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоидентификацией людей... Культурная самоидентификация людей может меняться, и в результате меняются состав и границы той или иной цивилизации» 1 . Если у Тойнби под цивилизацией понимается блок исторического материала, то у Хантингтона цивилизация - это культура, дошедшая до естественных границ своего распространения.

В современном мире Хантингтон находит не пять, как Тойнби, а восемь цивилизаций: западную, конфуцианскую, японскую, исламскую, индуистскую, православно-славянскую, латиноамериканскую и африканскую . Здесь у него появляются три «новые» цивилизации - японская, африканская и латиноамериканская . Если у Тойнби выделение пяти современных цивилизаций было основано на пяти существующих мировых религиях, то у Хантингтона это деление носит скорее географический характер, в соответствии с культурными особенностями регионов мира. Это говорит о том, что если Тойнби и пытался дать какое-то логическое объяснение для своего выделения цивилизаций, то у Хантингтона оно полностью отсутствует. Многие народы земли обладают своими этнографическими и культурными особенностями, что позволяет осуществлять выделение цивилизаций до бесконечности. Вероятно, Хантингтон в своем делении мира на цивилизации исходил из геополитических интересов США в различных регионах мира. Именно эта логика доминирует в концепции Хантингтона, который старается анализировать все современные проблемы мировой политики через призму возможных угроз для мирового господства Соединенных Штатов. Он убежден, что современная мировая политика зависит от отношений между цивилизациями, ибо, по его мнению, «для людей важна не политическая идеология или экономические интересы. Вера и семья, кровь и убеждение - это то, с чем люди себя идентифицируют, за что они будут бороться и умирать. И поэтому столкновение цивилизаций заменит холодную войну» 1 .

Цивилизация, по Хантингтону, представляет собой «некую культурную сущность», «культурную общность наивысшего ранга, самый широкий уровень культурной идентичности людей». Цивилизация определяется наличием общих черт объективного порядка, таких, как язык, история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоидентификацией людей. Цивилизация для человека есть самый широкий уровень общности, с которой он себя соотносит. «Границы между ними редко бывают четкими, но они реальны», - говорит Хантингтон практически словами Тойнби. Правда, в отличие от него и Шпенглера он не определяет временные границы цивилизаций.

Использование Хантингтоном понятия «субцивилизация» трудно назвать чем-то новым, по сравнению с Тойнби, поскольку это синоним его понятия «боковая ветвь основной цивилизации». Впрочем, задачи углубления теории Хантингтон перед собой не ставил. Для него гораздо важнее прикладное значение уже известных идей, их приложение к конкретной международной ситуации и выработка прагматических рекомендаций для действий США и Запада.

Интересно, что Хантингтон заимствует у Тойнби не только цивилизационный подход, но и его акцент на роли религии. По мнению Хантингтона, все цивилизации, вырабатывают свои культурные ценности, которые сосредоточены в господствующей религии. Он пишет: «Религия является главной характеристикой цивилизации» . Такие высказывания Хантингтона ясно показывают его консервативный подход. В современных условиях усиливается взаимодействие между разными цивилизациями, что ведет к углублению различий между ними, росту разногласий и враждебности. Данному процессу, по

Хантингтону, способствует и то обстоятельство, что ослабевает роль национальных государства. Он утверждает, что в результате ослабления роли государства усиливается роль религии, а «религия разделяет людей еще более резко, чем этническая принадлежность» 1 .

Как и Тойнби, Хантингтон рассматривает историю не через призму национальных государств, а пытается выйти на региональный уровень - уровень цивилизаций. Отдавая дань теориям реализма в международных отношения, он пишет: «Основными действующими лицами в мировой политике по-прежнему остаются национальные государства... Теперь речь идет о семи-восьми основных цивилизациях мира за пределами Запада... По мере роста мощи и уверенности в себе они все больше утверждают собственные культурные ценности, отвергая те, которые “навязываются” им Западом. “В XXI веке, - отмечал Генри Киссинджер, - международная система будет включать по крайней мере шесть основных держав: Соединенные Штаты, Европу, Китай, Японию, Россию и, возможно, Индию, а также множество стран среднего и малого размера”... Жак Делор также отмечает, что “будущие конфликты станут порождением культурных факторов, а не экономических или идеологических”. Самые же опасные конфликты культурного характера будут разгораться вдоль демаркационных линий, разграничивающих цивилизации» .

Чтобы сделать культурно-цивилизационный подход применимым к анализу мировой политики, Хантингтон предлагает рассматривать в каждой цивилизации свою политическую структуру, которая состоит из так называемых центральных и периферийных государств. Это деление напоминает геополитическую концепцию «больших пространств» Карла Шмитта-*.

Хантингтон не соглашается с традиционным либеральным тезисом, идущим еще от Иммануила Канта, что между демократическими государствами не может быть войн. «История показывает, - отмечает он в своем интервью западногерманскому журналу “Фокус”, - что страны, находящиеся в переходном периоде от авторитарной к демо-критической системе, с большей вероятностью способны участвовать в войне, чем стабильные демократии или стабильные авторитарные режимы» 1 . Хантингтон полагает, что сегодня межцивилизационные проблемы выходят на первое место. Они включают распространение вооружений, права человека и иммиграцию. По этим трем проблемам Запад находится на одной стороне, а большая часть других цивилизаций мира - на другой: «Границы между цивилизациями почти полностью соответствуют пределу, до которого идут страны в защите прав человека. Запад и Япония весьма оберегают права человека; Латинская Америка, часть Африки, Россия, Индия защищают лишь некоторые из этих прав; Китай, многие азиатские страны и большинство мусульманских обществ в меньшей мере оберегают права человека» . Здесь у Хантингтона появляется новый критерий выделения цивилизаций - соблюдение прав человека. Он полагает, что одной из главных стратегических задач Запада является «ограничение роста военной мощи конфуцианских и исламских стран», а также использование конфликтов и разногласий между этими странами-*.

Вслед за Тойнби, Хантингтон считает важным источником конфликтов современности типичное для западной цивилизации стремление навязать другим свои нормы и ценности. Он даже осуждает борьбу западных стран за соблюдение прав человека, поскольку она может стать источником новых конфликтов" 1 . Своим стремлением насадить везде демократию и права человека западные страны лишь создают почву для новых международных конфликтов. То, что на Западе считается универсализмом, для всего остального мира является империализмом . Эти конфликты способны разрастись в глобальную мировую войну, вероятность которой, по мнению Хантингтона, остается велика и в XXI веке , прием источник ее находится в исламском мире: «Как мы показали, такая война может возникнуть из эскалации на одной из линий соприкосновения цивилизаций между группами из различных культур, вероятнее всего, с участием мусульман на одной стороне и немусульман на другой стороне» 1 .

Збигнев Бжезинский пишет: «Хантингтон убедительно доказывает, что глобализация не только не создает общую цивилизацию, но и порождает усиливающиеся столкновения между цивилизациями, из которых наиболее опасным является конфликт между Западом и исламским миром. Обобщая свои выводы, он утверждает: “С европейским колониализмом покончено: американская гегемония идет на убыль. Размывание западной культуры неизбежно наступит, когда во всеуслышание заявят о себе национальные обычаи, уходящие корнями в историю, языки, верования и учреждения”. Поэтому он предупреждает, что “демократизация, по своей сути, не объединяет, а обособляет людей в их местечковой исключительности”; естественный результат этого процесса - “народная мобилизация против прозападных элит, получивших образование на Западе”» .

Хантингтон призывает учитывать влияние следующих факторов, обусловливающих внешнеполитическую активность цивилизаций: 1) стремительный демографический рост; 2) рост экономической и военной мощи. Демографический рост характерен в первую очередь для Балкан, Северной Африки и Центральной Азии. У Китая растет экономическая и военная мощь. Все это является потенциальной причиной новых войн между цивилизациями.

По Хантингтону, быстрый рост населения в исламских странах порождает политическую напряженность, что приведет в ближайшем будущем к конфликтам вдоль границ исламской цивилизации. Особую опасность представляет исламская цивилизация и для Запада 1 . В отличие от других цивилизаций, исламская цивилизация не имеет своего центрального государства. В результате этого маленькие государства цивилизации постоянно конкурируют между собой, создавая почву для конфликтов. Хантингтон поэтому однозначно связывает ислам с большим конфликтным потенциалом 1 .

Возможна эскалация конфликта между США и Китаем. По Хантингтону, события могут развиваться по следующему сценарию: в конфликт между центральным государством цивилизации (Китай) и ее же маленьким государством (Вьетнам) вмешивается центральное государство другой цивилизации (США). Он пишет: «В будущем для предотвращения больших войн между культурами необходимо, чтобы центральные государства не вмешивались в конфликты внутри других культур. Признать эту истину некоторым государствам, в особенности США, будет не легко» .

При анализе современной политики Хантингтон указывает на моральное разложение Запада, которое выражается, по его мнению, в росте преступности, распаде семьи, отказе от этики работы, в понижении уровня образования. Однако, по Хантингтону, цивилизации не только могут остановить разложение, но и регенерироваться. Он надеется на то, что это удастся сделать Западу. В этом смысле фатальный пессимизм Шпенглера сменяется у Хантингтона на политический оптимизм, оставляющий для западной цивилизации все возможности открытыми.

Хантингтон одним из важных признаков кризиса Запала считает постоянное уменьшение прироста населения. Этот факт приводит к постоянной миграции на Запад. В Европе одна треть всех мигрантов являются выходцами из мусульманских стран. Хантингтон считает, что культурная интеграция мигрантов становится все более проблематичной, становясь заметной проблемой внутренней жизни государств Запада, ведущей к фрагментации и разложению их культуры.

Хантингтон видит в этих проблемах признаки кризиса западного общества. По его мнению, недостаточно предоставить для мигрантов рабочие места, необходимо, чтобы они усвоили для себя западные культурные ценности. Мультикультурное общество он считает фикцией, ведущей к гражданской войне. Проблематичным считает Хантингтон как интеграцию индивидов чуждой культуры, так и смену государством своего менталитета, как это попытался сделать Лтатюрк в Турции. Процесс изменения национальной идентичности он считал длительным и болезненным.

Многие политологи, преувеличивая значение экономической и политической унификации мира на основе западных стандартов, защищают тезис о «единстве современной цивилизации». При этом в центре ее видится западная цивилизация, которая называется «уникальной», достойной мирового господства 1 . Известный американский политолог Френсис Фукуяма идет еще дальше, полагая, что все страны с радостью воспримут западные ценности и это будет означать «конец истории», победу либеральной демократии во всем мире . Освальд Шпенглер, говоря об особенностях европейской культуры, полагал, что она очень тесно связана с представлением о конце света. В современных условиях это представление трансформировалось в идею «конца истории», однако осталась вера в то, что именно европейская цивилизация находится в центре мира. Евроцентризм, против которого выступали как Шпенглер, так и Тойнби, преобразовался сегодня в американоцентризм. Не случайно речь сегодня идет уже не о Европе, а о Западе, который невозможно представить без Америки. Но если подогнать все цивилизации под сложный европейский стандарт было тяжело, то под упрощенный стандарт американской культуры, это становится вполне возможным, что позволяет возродиться старой мечте покорения и европеизации всего мира.

Если следовать логике Хантингтона, государства должны воевать за цивилизационные ценности. Этот своеобразный идеализм свойствен американской внешней политике, делающей упор на борьбе за демократические ценности и права человека. В этом смысле идеи Хантингтона отражают интересы современной американской политической элиты. Концепция Хантингтона направлена на то, чтобы доказать, что центральной осью мировой политики в будущем станет конфликт между Западом и другими цивилизациями. Автор предлагает сплотить западный мир, дать ему новую консолидирующую идею, призывает к глобальной защите интересов Запада.

Таким образом, по Хантингтону, влияние Запада на остальной мир и ответное влияние других цивилизаций будут определять облик мира в обозримом будущем. Западу предстоит выдержать множество ударов со стороны других цивилизаций. Кроме того, Запад будет подвергаться не только экспансии извне, но и разрушительному влиянию «переселенцев» изнутри.

Все войны Хантингтон рассматривает как результат конфликта цивилизаций. Он вводит понятие линии разлома между цивилизациями. Если раньше очаги кризисов сосредоточивались вдоль политических и идеологических границ, то теперь они перемещаются на линии культурных разломов. Особую опасность при этом представляют конфликты вдоль линий разлома между цивилизациями. Следующая мировая война, по мнению американского политолога, будет войной между цивилизациями. Следуя учению Тойнби, американский политолог основным межцивилизационным конфликтом считает конфликт между Западом и остальным миром, называя его центральной осью мировой политики.

Хантингтон отмечает, что если раньше цивилизации воевали за материальные ценности, то сегодня пришло время войн «за идею» - за веру, за культуру, что свидетельствует об абсолютизации американским политологом культурной составляющей цивилизации в ущерб политической и экономической. Одновременно Хантингтон явно старается принизить роль отдельных национальных государств в цивилизации, хотя и заявляет, что «в настоящее время главными действующими лицами на международной арене остаются национальные государства» . По Хантингтону, цивилизации ведут войны через свои государства-форпосты, поэтому задача международной политики заключается в выявлении этих «форпостов».

Признав центральные государства цивилизаций основными действующими лицами истории, Хантингтон считает, что международная система XXI века будет включать в себя шесть таких держав: США, Европейский союз, Китай, Японию, Россию и, возможно, Индию. Он полагает, что в основе международных конфликтов будут лежать «не политические, экономические или идеологические, а культурные причины». Хотя возрождение ислама и подъем Китая и составляют главную угрозу для Запада, однако в XXI веке эти угрозы будут устранены, что приведет к установлению полной гегемонии Запада, гегемонии в форме мировой империи Рах Americana, которая обеспечит международный порядок. В данном случае Хантингтон выступает как последовательный «атлантист» 1 .

Сущность конфликтов цивилизаций, по мнению Хантингтона, заключается в желании завоевать, покорить, подчинить соседнюю цивилизацию, использовать ее материальные, природные и людские ресурсы. Особенно острым это противоборство было между Западом и Россией. Заблуждаются те, кто считает, что все европейские государства, как и Россия, принадлежат к одной цивилизации - христианской. Различие между католичеством православием настолько значительны, что они исторически образовали две отличные друг от друга цивилизации. На протяжении многих веков велась ожесточенная борьба между западной и православной цивилизациями. Попытки вестернализации России осуществлялись не раз. Последняя из них происходит на наших глазах в форме массированной культурной экспансии Запада на пространстве бывшего СССР.

В концепции Самуэля Хантингтона большое внимание уделяется роли России и Украины в современной мировой политике. Во-первых, следует подчеркнуть, что Хантингтон выделят православную цивилизацию из всех современных цивилизаций и отводит ей важную роль . Он придает России статус особой цивилизации, поскольку она, по его мнению, является «продуктом идущей от Киевской Руси и Московского княжества особой культуры, имеющей византийские корни и сложившейся под воздействием монгольского господства. Это влияние сформировало общество и культуру, не похожую на культуру Западной Европы» .

Хотя Хантингтон отмечает внутри России и в находящихся в ее политической орбите странах борьбу западников и славянофилов, он, однако, полагает, что после краха коммунизма, разрыв между Россией и Западом вновь увеличился" 1 . По его мнению, Россия создает сейчас свой государственный блок, ядро которого будет православным, а на периферии будут расположены исламские государства, такие как

Азербайджан, Армения и Грузия. Он приходит к следующему итогу: «В то время как Советский Союз был сверхдержавой с мировыми интересами, Россия является крупной державой с региональными... интересами» 1 .

Интересно, что Хантингтон не стал безоговорочно включать Украину в русско-православный блок. Вместо этого он предложил в 1996 году три возможных сценария для дальнейшего развития отношений между Россией и Украиной: 1. Государственное объединение двух родственных народов. 2. Раздел Украины вдоль исторически сложившейся границы на Восточную и Западную. 3. Россия и Украина образуют ядро православной цивилизации, так же как Франция и Германия образуют ядро европейской цивилизации . В 1996 году он считал последний сценарий самым вероятным.

Совершенно иначе оценивает ситуацию на посткоммунистическом пространстве другой известный американский политолог - Збигнев Бжезинский, который в своей книге «Великая шахматная доска»-* обращает внимание на образование в посткоммунистической России «оппозиционных альянсов». Сюда следует отнести и правую идеологию, которая копирует США и стремится достичь глобального господства. Несколько позднее на основе старых антикоммунистических идей появляется проект «ближнего зарубежья», который разделяет только небольшая часть интеллектуалов. Под этим проектом одни понимали старую советскую империю, другие - «евразийское сообщество». Некоторые российские политики развивали идею создания «антигегемонистического фронта», состоящего из России, Китая и Индии. Все эти идеи, по мнению Бжезинского, были ложными, поскольку Россия не располагала необходимыми для реализации этих миссий экономическими средствами.

Бжезинский развивал тезис о том, что единственным спасением для посткомунистической России может быть «путь в Европу», путь создания «органичной, все более тесной связи с трансатлантической Европой» . По мнению Бжезинского, Россия со своими геополитическими мечтаниями только отодвигает тот исторический момент, когда ей придется сделать этот шаг для выхода из современного кризисного состояния. «Никакая другая перспектива, - пишет он, - не может дать России столько преимуществ, сколько союз с современной, богатой и демократической Европой, объединенной с США» 1 .

Если Россия действительно встанет на европейский путь, для чего вступление в Совет Европы является первым шагом в этом направлении, она сможет одновременно модернизироваться и демократизироваться. При этом ей необходимо отказаться от имперских амбиций и противодействия процессу расширения ЕС и НАТО. Только этот путь поможет России включиться в мировые события, гарантировать счастливое будущее, сохранить свою национальную идентичность, свой авторитет региональной евразийской державы, которая, несмотря на территориальные потери, останется самым большим государством в мире.

Степень «европеизации» России определяется, по мнению Бжезинского, ее отношением к Украине. Он пишет: «Мы не должны забывать о том, что Россия не будет в Европе, если Украина не станет членом ЕС; хотя Украина вполне может стать членом ЕС, а Россия нет» . Бжезинский считает, что Россия заинтересована в том, чтобы уважать государственную независимость Украины и приветствовать ее членство в ЕС, которое откроет дверь для членства в ЕС и кавказских государств - Грузии, Армении и Азербайджана. В противном случае Россию ждет участь «евразийского изгоя», который не находит себе места ни в Европе, ни в Азии, провоцируя постоянные конфликты со своим ближним зарубежьем и с Китаем.

Если Бжезинский исходил из того, что Россия без Украины будет отброшена назад, потеряв свое значение региональной державы, то Хантингтон рассматривает Россию и Украину как ядро основанной на православии цивилизации. При этом оба американских политолога были хорошо знакомы с концепцией Освальда Шпенглера и высоко оценивали ее значение. Это не помешало им, однако, в оценке политики современной России прийти почти к противоположным мнениям.

Если трудно сразу определить, кто из этих американских исследователей прав в оценке современного исторического и геополитического положения современной России, то очевидно, что позиция Самуэля Хантингтона больше соответствует духу политического анализа Освальда Шпенглера. Поскольку поставленная здесь проблема отношения России и Европы имеет важное политическое значение, хотелось бы рассмотреть ее более подробно.

Если в XIX веке речь шла о России и Европе, то в XX веке речь идет о России и Западе. Понятие «Европа» изменилось: она уже не является самостоятельной политической величиной, а является лишь частью западной цивилизации. Это подтверждается в часто повторяемых европейскими политиками уверениях их верности трансатлантической солидарности. Представление о России также изменилось: в XIX веке это была Российская империя, в конце XX века - Российская Федерация. Если сравнить динамику политических систем Европы и России, то сразу же обращает на себя внимание несколько интересных моментов, но главное, что подобное сравнение ясно показывает, что эти системы находятся на различных стадиях исторического развития.

Становление политической системы в Европе заняло несколько столетий. Основу ее составляла империя Карла Великого, границы которой практически не изменились до настоящего времени, а дальнейшее развитие было связано с образованием на территории этой империи национальных государств. Установление баланса сил между европейскими нациями можно считать наивысшим пунктом развития политической системы Европы. Пять государств, примерно одинаковых по своему геополитическому потенциалу, были едины во мнении, что ни одно из них не имеет права усилиться настолько, чтобы представлять угрозу для своих соседей. В противном случае остальные государства вступали в коалиции для совместной борьбы и возврата пошатнувшегося баланса сил.

В XIX веке эта система стала давать сбои. Могущественная Франция нарушила баланс власти, который был восстановлен только с помощью неевропейской страны - России. В XX веке ситуация повторилась, только на гегемонию в Европе претендовала уже не Франция, а Германия. И вновь неевропейские государства (США и СССР) были вынуждены вмешаться в ход европейской истории. После Второй мировой войны США стали играть важную роль в европейской политике, инициировав процесс объединения Европы, т. е. медленное разрушение традиционных национальных государств и передачу их суверенитета общеевропейским политическим структурам. Сегодня в ЕС Европа нашла новую динамическую форму, которая постоянно изменяется в процессе своего расширения. В истории европейской политической системы можно условно выделить три периода: период империи, период развитых национальных государств и период европейского сообщества наций (ЕС). Не зная этих периодов, невозможно понять современную европейскую политику.

Сравнение динамики политических систем Европы и России позволяет выделить следующее важное отличие: если в Европе доминируют процессы объединения, в России - процессы распада. После распада Российской империи, основу которой заложил еще Петр I, идет перманентный процесс обособления ее частей - процесс становления новых национальных государств. Этот процесс еще не закончен, о чем свидетельствуют современные политические события. При этом Советский Союз был переходной формой, которая имела черты как бывшей империи, так и признаки национальных государств. Именно во времена СССР национальный принцип государственного строительства был впервые применен в полной мере.

Особенно ярко отличие динамики развития политических систем Европы и России видно, если сравнивать произошедшие почти одновременно распад Советского Союза на 15 независимых республик и объединение 15 европейских государств в Европейский Союз. Если бывшие республики СССР получили государственный суверенитет, то страны ЕС, отдали часть своего национального суверенитета наднациональным общеевропейским структурам. Все это подтверждает тезис о том, что Россия и Европа представляют собой две политические системы, имеющие различную историческую динамику.

Несмотря на изложенные выше очевидные факты, есть теоретики, утверждающие, что Европейский Союз и Российская Федерация могут создать единую политическую систему, которая должна называться «единой» или «большой» Европой. Особенно часто можно слышать об том в России, где со времени перестройки говорят о строительстве «общеевропейского дома». Эту идею развивают не только известные ученые из Фонда Горбачева, но и эксперты из Института Европы РАН. По их мнению, не только возможно, но и необходимо интегрировать Россию в европейские политические структуры.

Противоположного мнения придерживаются так называемые неоевразийцы, находящиеся в настоящее время в оппозиции к демократически настроенным политическим силам. Наиболее известными их идеологами являются Александр Панарин и Александр Дугин. Ассен Игнатов следующим образом характеризует позицию А. С. Панарина: «Путь России на Запад, ее интеграция в Европу возможна, но только совершено другим путем. Представители демократов, говорящие о необходимости европеизации России не хотят замечать тот факт, что Россия не является “государством русских”, а представляет собой особую цивилизацию... Она является не “Второй Европой”, а “Третьим Римом”, наследницей Византии. Тем самым путь в Европу представляется, в отличие от представителей западников, только как путь геополитической победы под флагом православного мессианизма. “Те, кто хочет вступления России в ЕС не понимают, что она там будет второстепенной, зависимой страной”» 1 .

На Западе получила распространение другая точка зрения, согласно которой если бы Россия и вступила в ЕС, то она бы взорвала эту организацию изнутри. Этого мнения придерживается, например, Манфред Петер, который считает, что Россия и ЕС являются самостоятельными политическим образованиями, которые могут иметь договоренности только на двухстороннем уровне как равноправные партнеры-. Многие европейские авторы рассматривают данную проблематику со скрытой надеждой, что Россия согласится на подчиненную роль в Европе. Аргументами для оправдания такого мнения часто служит констатация кризисного экономического и политического положения в современной России. Эта же надежда скрывается в формулировке «привязать Россию к ЕС» .

Срединную позицию в данном вопрос занимает руководитель центра по изучению России немецкого «Фонда науки и политики» в Берлине Хайнц Тиммерманн. Он предлагает говорить о вступлении России в ЕС в очень отдаленной перспективе: «Многие российские политики, как и Ельцин, много раз ставили вопрос о полном членстве России в ЕС. Поскольку эта перспектива в настоящее время представляется нереальной, то следовало бы это вступление рассматривать как отдаленную цель»" 1 .

Особое мнение на этот счет имеет Гельмут Вагнер, считающий, что РФ имеет реальные шансы для вступления в ЕС, но для этого ей необходимо соответствовать всем европейским нормам, а защиту своего национального суверенитета доверить ЕС. Если же Россия не пойдет по этому пути, то она будет «продана и предана», «отброшена назад», окажется в изоляции и вынуждена будет сотрудничать с Китаем. По мнению Вагнера, вступление в Европейский Союз соответствует «национальным интересам России», но она должна для этого отказаться от СНГ и создать с ЕС некую «конфедерацию», которая будет промежуточным этапом на пути к ее полному членству в ЕС. Принятие России в ЕС приведет к созданию «единой Европы без границ» 1 .

В Германии и других странах ЕС Россия по-прежнему рассматривается как некая периферия, которая не может оказывать существенного влияния на саму Европу. Так, Герхард Симон пишет: «Окраинное положение России и ее культурная близость к Византии привели к тому, что в Средние века европейские институты там не получили своего развития» . По мнению Симона, в этом виновата сама Россия, так как она не хотела интегрироваться в западный мир.

Многие немецкие авторы придерживаются аналогичного мнения, указывая при этом на особенности России, особенности ее истории и географического положения. Так, Карл Шлегель видит особенность России в ее срединном положении между Европой и Азией: «Двойственный, дуалистический характер России заключается в том, что она чувствует свою принадлежность к Европе и одновременно чуждость ей» .

Политические дискуссии о расширении Европейского союза вновь ставят старый вопрос о том, где же проходят восточные границы Европы. Для ответа на этот вопрос необходимо взглянуть на отношение России и Европы с отдаленной исторической перспективы. Только в этом случае становится ясно, что такой границей является Восточная Европа в целом. По Восточной Европе проходит не только политическая, но и этническая, не только культурная, но и географическая граница Европы. Этническая граница - это граница между германскими и славянскими племенами, культурная граница - это граница между католичеством и православием, географическая граница - это граница между немецким нагорьем и российской степью, между морским климатом Европы и континентальным климатом России.

Срединное положение Восточной Европы между Европой и Россией сравнимо со срединным положением России между Европой и Азией, причем в данном случае Европа и Азия (Китай) имеют больше общего, чем Европа и Россия. Петр Чаадаев считал, что Россия одной рукой опирается на Китай, а другой - на Германию. Федор Достоевский писал: «Для настоящего русского Европа, как и судьба всей арийской расы так же дорога, как и сама Россия». По его мнению, Азия для России также имеет большое значение, поскольку «Россия находится не только в Европе, но и в Азии» 1 .