Ритм, рифма, язык и стиль поэмы "василий теркин". А.Т. Твардовский, "Василий Тёркин": анализ поэмы

«Василий Теркин» Твардовского - поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль... и какой необыкновенный народный солдатский язык» (И. А. Бунин) 1. Особенности создания «Василия Теркина». 2. Народность языка поэмы. 3. Особенности композиции поэмы. 4. Идейная направленность поэмы, ее главный герой.

Великая Отечественная война показала ошибочность известной фразы: «Когда грохочут пушки - музы молчат». В землянках, в окопах, в краткие часы затишья писатели и поэты, ушедшие на фронт военными корреспондентами, создавали те произведения, которые помогли народу выжить и победить.

Ушел на фронт и А. Т. Твардовский, получив назначение на должность писателя в армейскую газету. В этой газете с 1942 года и печатался «Василий Теркин» - полная искрометного юмора и оптимизма поэма.

Хотя если быть предельно точным, то родился Василий Теркин гораздо раньше, еще в 1939 году, во время Финской войны. Тогда в газете «На страже Родины» печатались картинки о фантастических похождениях и подвигах бойца Василия Теркина. Стихотворные подписи к этим картинкам сочиняли несколько авторов, среди которых был и А. Твардовский. Задуманная им тогда поэма о Финской войне, в которой Теркин должен был стать главным героем, не была написана - настал 1941 год и Твардовский ушел на фронт. Однако, однажды появившись, Теркин не дал себя забыть и вытеснил других героев, созданных Твардовским уже во время Великой Отечественной войны.

Безусловно, Теркин - самый популярный герой Твардовского, однако он тесно связан и с другими персонажами произведений автора - с героями «Страны Муравии», «Дома у дороги», поэм «За далью даль» и «По праву памяти». В своих произведениях Твардовский много размышляет о судьбах народа, показывая картины сельской жизни в мирное время, повествуя о трагической эпохе коллективизации, о тяготах войны. Тема народа всегда была близка автору, ведь он сам родом из села на Смоленщине; вполне вероятно, что из этого же села получил свой народный характер и Теркин.

В Василии Теркине, как ни в одном другом герое, очевидна его фольклорная основа. Как был назван в свое время «духом народа» костеровс-кий Тиль Уленшпигель, так и Теркина можно назвать «духом народа» - русского народа. Похоже, что его истоки берут свое начало от былинных русских богатырей, бьющихся с врагами за свободу родной сторонушки, хоть и отличается от тех богатырей Теркин внешностью:

Невысок, но грудь вперед,

И в кости надежен...

А еще напоминает Теркин хитрого и умного мужика, постоянного героя многих русских народных сказок, который все стерпит, всех врагов победит, всех недругов вокруг пальца обведет, а сам сухим из воды выйдет. Не зря же говорит Твардовский:

Немец-барин не привык,

Русский стерпит - он мужик.

Как тот русский мужик из сказки, которому сам черт не страшен, Теркин проходит всю войну и встречает победу с полным иконостасом:

Ордена, медали в ряд

Жарким пламенем горят.

С точки зрения народности, в поэме «Василий Теркин» очень символична глава «Поединок» , напоминающая, с одной стороны, поединки былинных богатырей, а с другой - явственно перекликающаяся с « Севастопольскими рассказами» Льва Толстого. Помните, Толстой говорит, что если бы от каждой воюющей стороны вышли бы по одному солдату и бились бы между собой, то кто победит - та сторона и выиграет войну. Вот так и у Твардовского:

Как на древнем поле боя,

Грудь на грудь, что щит на щит,-

Вместо тысяч бьются двое,

Словно схватка все решит.

Словно время повернуло вспять, словно осуществилась связь веков - двое в «Поединке» Твардовского бьются так, будто от исхода поединка зависит судьба Родины. Картина боя настолько символична, что сразу напрашивается ассоциация: не два бойца, а две армии, два народа сражаются за победу. Не случайно и немец, «на войне в чужой земле отоспавшийся в тепле », ощутимо превосходит силой Теркина (как превосходила поначалу фашистская армия нашу, заставляя последнюю отступать). Кажется даже сначала, что Василий и победить не может - слишком силен противник. Однако он побеждает (как побеждает и наш народ) - словно родная земля придала ему силы и злости.

Картина этого поединка очень знаменательна: как верил Твардовский в русский народ, в его отвагу и мужество; как сумел этой верой наполнить сердца многих и многих читателей - в окопах и землянках, на передовой и в глубоком тылу! Мы победим - в этом не приходится сомневаться, мы победим, если наш народ таков, каков Василий Теркин - неунывающий и несгибаемый, несмотря ни на какие обстоятельства.

Разумеется, не все так оптимистично в поэме Твардовского. Суровая правда военного бытия, знакомая ему не понаслышке, встает перед читателем с ее страниц со всей своей трагической правдивостью, с не придуманной, а пережитой лично автором болью:

Люди теплые живые

Шли на дно, на дно, на дно...

Нет в поэме ни агитации, ни призывов к парадности; есть голод, когда «третьи сутки кукиш кажет в животе кишка кишке», есть грязь и кровь, и смерть товарищей, и ностальгия по семьям и мирной жизни.

И не случайно Твардовский не называет в поэме ни одного имени, кроме Василия Теркина. Ведь не стоит забывать, что писалась поэма в годы войны и очень важно было, чтобы каждый читающий мог примерить ситуацию к себе, поставить себя на место героя и самому вспомнить, как звали ту медсестру, что делала ему перевязку, или кто был тот генерал, который дал ему недельный отпуск. Именно поэтому в поэме все предельно обобщено.

Поэма Твардовского не только о войне и бойце Василии Теркине. Она и обо всем советском народе, хотя надо сказать, что у Теркина куда больше черт фольклорного героя, чем тардици-онного советского характера, а в самой поэме почти нет того, что принято сейчас называть советской моралью,- за что и ругала после войны Твардовского критика. Но именно народность, а не «советскость» поэмы и героя и сделала поэму столь популярной и необходимой в годы войны, на фронтах и в тылу.

Да, Теркин - воплощение единого народного духа веселого и неунывающего, но когда надо - злого и упрямого. Без этого духа народу трудно было бы победить в войне. И поэтому Твардовский, как оружие, передает своего героя бойцам:

По уставу каждой роте

Будет придан Теркин свой.

Что ж, поэма, написанная о народе и для народа, выполнила свою функцию на войне - основательно послужила делу победы. Выдержал «Василий Теркин» и проверку временем, потому что дух народа не зависит от времени и общественных формаций. Он бессмертен.

"Василий Теркин" - чудо полного растворения
поэта в стихии народного языка.
Б. Пастернак 1

А. Ахматова в свое время не случайно назвала поэму Твардовского "легкими солдатскими стишками". Они действительно поразительно легки, легко запоминаются, легко читаются, вроде бы легко, до самого донышка ("да и есть ли оно", - можно нередко услышать) понимаются... Что ж... Твардовский не Мандельштам, но он не лучше и не хуже, - он другой поэт, не менее значимый и талантливый по чувству языка, хотя и других его пластов. Стих Твардовского лишь создает впечатление необыкновенной и вроде бы вовсе не стихотворной естественности и выразительности разговорной речи. Твардовский сам говорит о своей поэме:

Самые высокие темы раскрываются в поэме обычными, не "возвышенными" словами, не "поэтизмами". Причем простые, будничные слова не только не снижают пафоса, но придают стиху особую теплоту и естественность. В этом Твардовский сродни А.П. Чехову. Простота стиха Твардовского кажущаяся, она не примитивна, она умная и лукавая, позволяет естественно говорить об очень сложных явлениях, тончайших душевных переживаниях, очень верно и глубоко передавать различные психологические состояния: от юмора до трагического пафоса. Твардовский не прибегает к словотворчеству, он поворачивает перед читателем слово новыми гранями, открывая новые смыслы и связи. У Твардовского нет никакой цветистости стиля, мало даже сравнений.

Поэма Твардовского написана четырехстопным хореем, традиционным в русской литературе, известным со времен А.С. Пушкина. В "Василии Теркине" этот размер варьируется, иначе поэма звучала бы монотонно. Варьируется рифма - то женская, то мужская; строфы чаще состоят из четырех строк, но количество стихов-строк в них тоже варьируется на протяжении поэмы. Например, в главе "Переправа" встречаются строфы и в два стиха, и в три, и в четыре, и в пять, и более:

Проста и бесхитростна рифма Твардовского. Такие рифмы обычно считаются невыразительными, но в стихах Твардовского они выглядят неожиданно и впечатляюще. Рифма в пределах одной главы может быть и смежная (когда рифмуются соседние строки: аабб ):

и перекрестная (когда рифмуются первая и третья, вторая и четвертая строки: абаб ):

Охватные (или опоясывающие, когда рифмуются первая и четвертая, вторая и третья строфы) практически не используются Твардовским как менее характерные для живой, "естественной" речи.

Иногда (довольно редко) в четырехстрочных строфах со смежной рифмой Твардовский не рифмует первую и третью строки, пропуская рифму:

Этим приемом, частым в народном стихосложении, достигается еще большее разнообразие "простого" стиха о "простом", обыкновенном, рядовом солдате Василии Теркине.

Иногда смысл четверостишия подкрепляется и усиливается пятым стихом (строкой):

Трудные дороги войны рисуются еще более сложной конструкцией строфы:

Возникает "подвижная", "текучая" строфика (А.В. Македонов) и соответствующий ей синтаксис. Достижения в области поэтического синтаксиса сам Твардовский относил к наиболее интересным своим новациям 2 .

В ритмическом отношении "простой" стих Твардовского также разнообразен. Например, в передаче солдатской пляски под гармонь (глава "Гармонь"):

В книге сливаются различные речевые потоки: литературная речь и просторечие, народно-поэтическая и ораторская лексика. Твардовский варьирует размеры строф от одного до шестнадцати стихов, часто использует переносы, подчиняя движение стиха разговорным интонациям. Текст включает многочисленные живые диалоги. Основной стихотворный размер поэмы - четырехстопный хорей.

Выбор художественных средств в поэме обусловлен тем, что в ней изображается народный герой на войне. Отсюда и ее народный, преимущественно разговорный язык:

• язык поэмы свидетельствует о ее близости к произведениям устного народного творчества. Элементы частушки, пословицы, поговорки и прибаутки, часто перефразированные, чрезвычайно многочисленны в поэме: "Будем живы - не помрем"; "Делу время - час забаве"; "Тут не скажешь: я не я, ничего не знаю, не докажешь, что твоя нынче хата с краю"; "Ничего, с земли не сгонят, дальше фронта не пошлют"; "У войны короткий путь, у любви далекий"; "Города сдают солдаты, генералы их берут";

• в поэме множество уменьшительных слов, характерных для устной народной поэзии ("голубочек", "сыночек", "дружок", "соколик" и т.п.), постоянных эпитетов ("земля сырая", "година горькая", "дорога постылая", "край чужой" и др.), слов и выражений из устного народного творчества ("жив-здоров", "встрепенулся ясный сокол"; "хвать-похвать"; "тем же ладом, тем же складом, только стежкою иной" и др.);

• поэт мастерски имитирует народную песню: Заведет, задует сивая Лихая борода: Ты куда, моя красивая, Куда идешь, куда.
• для поэмы характерны идиоматические выражения и непереводимые обороты речи ("сказать по чести", "ударит в пот и дрожь", "парень хоть куда", "ясно до точки", "шут с тобой");

• в поэме преобладают короткие, простые предложения, с отсутствием связок. Эту структуру разговорной речи автор сохраняет и в диалогах, которых очень много в поэме. Диалоги придают поэме живой драматический характер, они рисуют воинский быт, дают портретные характеристики;

• для поэтического языка Твардовского характерен лаконизм, что достигается перефразировкой или усечением таких фраз, которые бытуют как поговорки или устоявшиеся штампы: Как ни в чем - Василий Теркин, Как ни в чем - старик-солдат.

Памятник литературному герою - вещь вообще-то редкая, но в нашей стране такой памятник установлен Василию Теркину, и, как мне кажется, герой Твардовского заслужил эту честь по праву. Этот памятник, можно считать, поставлен всем тем, кто не жалел в годы Великой Отечественной войны своей крови, кто всегда находил выход из трудного положения и умел шуткой скрасить фронтовые будни, кто любил поиграть на гармони и послушать музыку на привале, кто ценой жизни приближал Великую ПобеДУ.
Поэма Твардовского была действительно народной - вернее солдатской - поэмой. По воспоминаниям Солженицына, солдаты его батареи из многих книг предпочитали именно “Василия Теркина” да “Войну и мир” Льва Толстого.
Мне очень нравится язык поэмы Александра Трифоновича - легкий, образный, народный. Стихи его запоминаются сами собой. Каждая глава поэмы является законченным, отдельным произведением. Сам автор сказал о ней так: “Эта книга про бойца, без начала и конца”.
Автор не заставляет своего героя совершать какие-то выдающиеся подвиги. Хотя, как знать... Одна переправа, да сбитый самолет, да взятый в плен вражеский язык чего стоят...
Мне нравится жизнелюбие Василия Теркина. Каждый день он смотрит в глаза смерти на фронте, где никто “не заколдован от осколка-дурака, от любой дурацкой пули”. Порой он мерзнет, порой голодает, не имеет вестей от родных. Но Василий никогда не унывает. Живет и радуется жизни:
Курит, ест и пьет со смаком
На позиции любой.
Он может переплыть ледяную реку, тащить, надрываясь, языка. Но вот вынужденная стоянка, “а мороз - ни стать, ни сесть”. И Теркин заиграл на гармони:
И от той гармошки старой,
Что осталась сиротой,
Как-то вдруг теплее стало
На дороге фронтовой.
Теркин - душа солдатской компании. Недаром товарищи любят слушать его то шутливые, а то и серьезные рассказы. Вот они лежат в болотах, где перемокшая пехота мечтает уже даже о том, что “хоть бы смерть, да на сухом”. Сыплет дождик. И даже покурить нельзя: размокли спички. Солдаты все на свете клянут, и кажется им, “хуже нет уже беды”. А Теркин усмехается и начинает длинное рассуждение. Говорит он о том, что пока солдат чувствует локоть товарища, он силен. За ним батальон, полк, дивизия. А то и фронт. Да что там: вся Россия! Вот в прошлом году, когда немец рвался к Москве и пел “Москва моя”, - тогда и нужно было кручиниться. А нынче враг совсем не тот, “этой песней прошлогодней -нынче немец не певец”. Василий в трудные минуты всегда находил нужные слова, которые могли бы утешить его товарищей. Такой уж у него талант.
Однако самая пронзительная, на мой взгляд, глава - глава “Смерть и воин”, в которой герой, раненый, лежит на снегу и замерзает. И чудится ему, что пришла смерть.
Снег под ним, набрякши кровью,
Взялся грудой ледяной.
Смерть склонилась к изголовью:
Ну, солдат, пойдем со мной.

И стало трудно Теркину спорить со смертью, потому что истекал он кровью и хотел покоя.
Смерть, смеясь, нагнулась ниже:
- Полно, полно, молодец, Я-то знаю, я-то вижу:
Ты живой, да не жилец.
И чего уж, казалось, держаться за эту жизнь, где вся радость только в том, что или замерзнуть, или рыть окопы, или бояться, что убьют тебя... Но не таков Василий, чтобы легко сдаться Косой:
Буду плакать, выть от боли,
Гибнуть в поле без следа.
Но тебе по доброй воле
Я не сдамся никогда. И воин побеждает смерть:
И подумала впервые
Смерть, следя со стороны: --
“До чего они, живые,
Меж собой свои - дружны.
Потому и с одиночкой
Сладить надобно суметь.
Нехотя даешь отсрочку”.
И, вздохнув, отстала Смерть.
“Книга про бойца” была очень нужной на фронте, она поднимала дух солдат, вела их к победе. Образ автора в поэме А. Т. Твардовского «Василий Теркин»

Великая Отечественная война относится к тем событиям в истории страны, которые надолго остаются в памяти народа. Такие события во многом меняют представления людей о жизни и о искусстве. Война вызвала небывалый всплеск в литературе, музыке, живописи, кино. Но, пожалуй, не было и не будет более популярного произведения о войне, чем поэма Александра Трифоновича Твардовского “Василий Теркин”.
А. Т. Твардовский писал о войне не понаслышке. В самом начале войны он, как и многие другие писатели и поэты, уходит на фронт. И проходя по дорогам войны, поэт создает удивительный памятник русскому солдату, его подвигу. Героем “Книги про бойца”, как определил сам автор жанр своего произведения, становится Василий Теркин, который являет собой собирательный образ русского солдата. Но в книге есть еще один герой - сам автор. Мы даже не можем утверждать, что это всегда сам Твардовский. Скорее, речь идет о том обобщенном образе автора-повествователя, который присутствует в “Евгении Онегине”, “Герое нашего времени” и других произведениях, составляющих основу русской литературной традиции. Хотя некоторые факты из поэмы совпадают с реальной биографией А. Т. Твардовского, автор явно наделен многими чертами Теркина, они постоянно вместе (“Теркин - дальше. Автор - вслед”). Это позволяет нам говорить о том, что автор в поэме - это тоже человек из народа, русский солдат, который отличается от Теркина, по сути, лишь тем, что “в столице курс прошел”. А. Т. Твардовский делает Теркина своим земляком. А потому слова

Я дрожу от боли острой,
Злобы горькой и святой.
Мать, отец, родные сестры
У меня за той чертой -

Становятся словами и автора, и его героя. Удивительный лиризм окрашивает те строки поэмы, в которых говорится о “малой родине”, что была у каждого из солдат, принимавших участие в войне. Автор любит своего героя, восхищается его поступками. Они всегда единодушны:

И скажу тебе, не скрою, -
В этой книге там ли, сям,
То, что молвить бы герою,
Говорю я лично сам.
Я за все кругом в ответе,
И заметь, коль не заметил,
Что и Теркин, мой герой,
За меня гласит порой.

Автор в поэме является посредником между героем и читателем. С читателем постоянно ведется доверительный разговор, автор уважает “друга-читателя”, а потому стремится донести до него “правду сущую” о войне. Автор ощущает свою ответственность перед читателями, он понимает, насколько важно было не только рассказать о войне, но и вселить в читателей (а мы помним, что “Василий Теркин” издавался отдельными главами в течение войны, а замысел восходит еще ко времени финской войны) веру в несокрушимость духа русского солдата, оптимизм. Иногда автор как бы приглашает читателя проверить истинность своих суждений и наблюдений. Такой непосредственный контакт с читателем весьма способствует тому, что поэма становится понятной большому кругу людей.
В поэме постоянно сквозит тонкий авторский юмор. В самом начале поэмы автор называет шутку самой необходимой в солдатском быту вещью:

Жить без пищи можно сутки,
Можно больше, но порой
На войне одной минутки
Не прожить без прибаутки,
Шутки самой немудрой.

Текст поэмы наполнен прибаутками, присказками, поговорками, причем определить, кто является их автором: автор поэмы, герой поэмы Теркин или народ вообще - невозможно.
Поражает наблюдательность автора, зоркость его взгляда и мастерство передачи деталей фронтового быта. Книга становится своеобразной “энциклопедией” войны, написанной “с натуры”, в походной обстановке. Автор верен не только деталям. Он прочувствовал психологию человека на войне, ощутил такой же страх, голод, холод, так же радовался и горевал... А главное - “Книга про бойца” написана не по заказу, в ней нет ничего показного, нарочитого, она явилась органичным выражением потребности автора поведать современникам и потомкам о той войне, в которой “бой идет святой и правый. Смертный бой не ради славы, ради жизни на земле”.

При всей кажущейся простоте и традиционности книга Твардовского отличается редкостным богатством языка и стиля, поэтики и стиха. Она отмечена необычайной широтой и свободой использования средств устно-разговорной, литературной и народно-поэтической речи.

В ней естественно употребляются пословицы и поговорки (“Я от скуки на все руки”, “Делу время - час забаве”, “По которой речке плыть, - / Той и славушку творить...”), народные песни: о шинели (“Эх, суконная, казенная, / Военная шинель...”), о реченьке (“Я на речке ноги вымою. / Куда, реченька, течешь? / В сторону мою родимую, / Может, где-нибудь свернешь”).

Твардовский в совершенстве владеет искусством говорить просто, но глубоко поэтично. Он сам создает речения, вошедшие в жизнь на правах поговорок (“He гляди, что на груди, / А гляди, что впереди!”; “У войны короткий путь, / У любви - далекий”; “Пушки к бою едут задом” и др.). Поэт, несомненно, был прав, когда в конце своей книги заметил как бы от имени будущего читателя:

Пусть читатель вероятный
Скажет с книжкою в руке:
- Вот стихи, а все понятно.
Все на русском языке...

Стих поэмы - в основном 4-стопный хорей, который в повествовательных произведениях со времен Пушкина и Ершова ассоциируется с поэтическими обработками сказок, любимого народного жанра, предполагающего речевую легкость, предельную доступность того, о чем рассказывается. В рифмах нет нарочитой изобретательности, нередко они намеренно неточные - это тоже характерно для фольклора и усиливает естественность звучания стиха.

В некоторых главах основной размер чередуется с укороченным, 3-стопным, что ускоряет, еще больше “облегчает” речь, преобладающая строфа - самая что ни на есть распространенная, не бросающаяся в глаза: перекрестное четверостишие. Ho оно может быть в любом месте вдруг удлинено или заменено двустишиями. Твардовский легко и свободно переходит от одной стиховой формы к другой, однако в четко очерченных пределах, раскованность здесь отнюдь не сродни хаотичности.

В некоторых случаях умело используются вариативные возможности ритма одного размера. “Переправа, переправа!” - два ударения в четырех стопах, стих облегчен, но тут же по контрасту - две полноударные строки: “Берег левый, берег правый, / Снег шершавый, кромка льда...” Далее пробел (пауза, хотя рифменная цепь не завершена, ожидание нарочно затянуто), а затем еще одно трехстишие, в двух строках которого ударения сдвинуты со своих “законных” мест, ритм сбит, затруднен, в последней же строке вновь, как в первой строке главы, всего два ударения, ритмический цикл замкнут тем же внешним облегчением, которое лишь подчеркивает тяжесть и трагизм происходящего: “Кому память, кому слава, / Кому темная вода, - / Ни приметы, ни следа” (“переправа, переправа” для этих людей не состоялась).

Органическая художественная целостность в “Василии Теркине” достигается во всем - от глубоко народных основ содержания до мельчайших деталей внешней формы. И знаменательно, что в высокой оценке этого уникального произведения сошлись не только массы рядовых читателей, но и такие взыскательные мастера словесного искусства, как И.А. Бунин и Б.Л. Пастернак.